верным его духу: нарисуй внутренность дома с закрытыми ставнями, где в
трепете и негодовании - потому что слышат медленный стук копыт - столпились
жильцы; они молчат, насупясь; один из них говорит рукой: "Ни слова об этом.
Тс-с!" Но в щель ставни проник бледный луч света. Это и есть Годива".
скатывали ковер. "Уже выколачивали третьего дня, - сказала Джесси, - зачем
теперь выносить?"
обращала внимание, ей повиновались беспрекословно, - вздумай она даже
отменить приказание Моргианы. Для этого Джесси не делала никаких усилий.
Служанки, две молодые женщины, поспешно объяснили, что ковры выносятся ввиду
наступающего ремонта. При этом одна из служанок, Герда, машинально взглянула
на трещину потолка. Джесси вспомнила землетрясение.
поступила через неделю после того.
Герду и улыбаясь. - Вы обе с севера? Не так ли? А что, у вас бывает
землетрясение?
Зато у нас зима: семь месяцев, мороз здоровый, а снег выше головы - чистое
серебро!
весело.
мне кажется, что семь месяцев ходить по колено в замерзшей воде -
удовольствие сомнительное!
натопленный дом, езда в санях, мороз, скрипучий снег, коньки, лыжи и то, что
называется: "щеки горят".
поставим вопрос прямо: хочется вам, сию минуту, отправиться на свою родину?
Как раз там теперь... что у нас? Апрель; там теперь сани, очаг и лыжи.
Отбросьте патриотизм и взгляните на сад, - она кивнула в сторону окна, -
тогда, если хватит духа солгать, - пожалуйста!
в таком случае, желать, чтобы ваше цветущее лицо было семь месяцев в году
обращено к ледяным кучам? Что это? Что это за звуки?!
восклицания и тяжкие, глухие шлепки.
унимала их вчера! Это из-за Мальвины. Или не знаю почему. Совершенное
безобразие!
направилась к выходу, представляя эффектный гром своего появления.
отделяющего сарай от конюшни, картина представилась ей такая: конюх Билль,
без пиджака, засучив рукава рубашки, одолевал отступающего, но все еще
стойкого Саватье. Садовник, бледный и окровавленный, смотрел на врага в
упор, ловя момент ударить правой рукой, а левой защищаясь от ударов,
падавших быстро и тяжело. Что касается Билля, то его здоровенное лицо только
раскраснелось, если не считать ссадин на скуле. Оба напоминали собаку и
кошку. Саватье, изнемогая, вкладывал в бой все опасные чувства разъяренного
мужчины, в то время как Билль, развлекаясь, метко поражал врага. Под их
ногами валялись их растоптанные шляпы. Однако Саватье ожидало крупное
торжество: Билль открыл голову, и увесистая пощечина садовника смазала его
по зазвеневшему уху. Удивленный Билль подступил ближе.
безобразничать в моем доме?
шляпу и стоял, опустив голову. Испуганный Саватье пытался застегнуть ворот
рубашки дрожащей рукой; их хриплое, неистовое дыхание звучало гневом и
стыдом.
рассматривая багровые рубцы под глазами Саватье с гримасой отвращения, как
если бы перед ней ели лимон. - Объясните причины. Ревность? Оскорбление?
Карты? Стойте, - приказала она, видя, что противники, приложив кулаки к
груди, намерены изойти объяснениями и клятвами, - мне, пожалуй, нет дела до
этого. Пусть ваша совесть говорит с вами. Нехорошо, Билль! Скверно, Саватье!
Кстати, вы, кажется, пострадали более, чем Билль. Не оттого ли, что Билль
защищал правое дело? А? Ну, если языки целы, скажите теперь что-нибудь,
только не горячитесь.
это был чистый бокс, спорт. Но я, оказывается, не знал, с кем связался.
Билль пользуется недозволенным приемом. Он...
откровенностью, имеющей расчетом внушить, что искренность и нечестность -
несовместимы. - Конечно, это ссора, и я снова прошу прощения. Ссор без
причины не бывает... Но приемы были честные, в этом я могу поклясться
Ирландией и Бельгией вместе. Разве только ему показалось, что у меня четыре
руки.
Покажите.
подбородок ребро ладони.
раскаялась в своем любопытстве. В жесте,
помиритесь. Подайте друг другу руки.
озлясь, по лицу Джесси увидели они, что примирение неизбежно. Билль с
презрением протянул руку садовнику, но тот, чтобы не видеть осквернения
собственной длани, отвернул голову и, не глядя, ответил на рукопожатие; две
руки злобно тряхнули одна другую и поспешно расстались.
как большой палец садовника ткнулся в ладонь конюха, расхохоталась и ушла. В
то же время решение задачи с билетами осенило ее: она пришла к себе, сама
себе заплатила за десять билетов тройную их стоимость и облегченно
вздохнула.
пользовалась почти безраздельно, так как ее сестра предпочитала лошадей.
Взяв от нотариуса чек на три тысячи, Моргиана получила по нему деньги в
банке и направилась в "Зеленую флейту".
был двухэтажный каменный дом с садом, купленный покойным Тренганом для
романтической цели. Менее всего Тренган хотел обидеть Моргиану, завещая ей
это владение, но она твердо помнила, что здесь пять лет назад жила белокурая
танцовщица, нервная и капризная, с прихотями которой считались - до
смехотворного почтительно. О ней иногда рассказывал своим приятелям Гобсон,
- человек, бывший при доме сторожем, управляющим и посыльным. "Существует
мнение, - говорил он, - что Тренган боялся ее любви к танцам, а потому,
желая удержать ее при себе, подкупил врачей, и они уверили Хариту Мальком в
опасной болезни, которая изуродует ее ноги, если она вернется на сцену. Она
поверила и затосковала так, что осунулась. Целый месяц не выходила она из
комнат и ела так мало, что на кушаньях оставались лишь царапины вилкой. Так
вот, я однажды проходил мимо окна поздно ночью: окно светилось, я заглянул и
увидел Хариту Мальком в платье, за которое высек бы свою дочь. Все на ней
блестело и разлеталось, - она танцевала сама с собой, и лицо у нее было
такое счастливое, что я смотреть больше не стал, и мне сделалось что-то
нехорошо".
которой лежала обязанность заботиться о порядке и чистоте в доме. Как только
Моргиана приехала и вошла в комнаты, Нетти сказал ей: "Вот посылка, получена
на ваше имя вчера". Она подала небольшой пакет, зашитый в желтую кожу.
ощущение, что она держит холодеющую руку сестры.
не нашла в себе по сравнению с чувствами, вызванными впервые ее мрачным
решением. Первые эти чувства были - сомнение,
перерабатывались они в привычку, ставшую законом и надеждой помраченной
души. Это была давнишняя ненависть, обсуждаемая до мельчайших подробностей;
Конюшевский Владислав
Аникина Наталья
Прозоров Александр
Курылев Олег
Майер Стефани