Чтение 3–й страницы книги ~Земля шорохов~

-- Ладно,-- сказал я со вздохом,-- предоставьте это мне. Я что-нибудь
придумаю.

Однако это оказалось последним звеном в цепи неприятностей, потому что
все вдруг разрешилось как нельзя лучше. Таможня наконец рассталась с моим
снаряжением, и -- что было еще важнее -- я неожиданно нашел прибежище не
только для Клавдия, но и для всех остальных животных: мы поместили их в
небольшом доме, который сняли на окраине Буэнос-Айреса.

Так разрешив, по крайней мере на время, свои затруднения, мы достали
карты и принялись разрабатывать маршрут на юг, на побережье Патагонии, у
которого в ледяных водах резвятся котики и морские слоны.

Все шло как будто гладко. Мария сумела получить отпуск на службе и
готова была отправиться с нами в качестве переводчицы. Наш маршрут был
разработан настолько детально, насколько могли его разработать люди, никогда
не бывавшие в тех местах. Снаряжение было проверено, перепроверено и
тщательно запаковано. После трех недель дурного настроения и скуки в
Буэнос-Айресе к нам наконец пришло ощущение, что мы уже в пути. Но потом, на
последнем военном совете (в маленьком кафе на углу), Мария высказала
соображение, которое она, по-видимому, вынашивала уже довольно долго.

-- Джерри, мне кажется, было бы неплохо взять с собой человека,
знающего дороги,-- сказала она, поглощая толстенный ломоть хлеба с громадным
говяжьим языком -- сооружение, почему-то считающееся в Аргентине сандвичем.

-- С какой стати? -- спросил я.-- Разве у нас нет карт?

-- Да, но вы никогда не ездили по этим патагонским дорогам, а, к вашему
сведению, они весьма отличаются от всех дорог в мире.

-- Как отличаются?

-- В худшую сторону,-- сказала Джеки.-- Нам рассказывали о них самые
ужасные вещи.

-- Дорогая, тебе не хуже, чем мне, известно, что ужасы подобного рода
-- о дорогах, о комарах и о диких племенах -- рассказывают всегда и всюду, в
какой бы уголок света ты ни поехал, и обычно все это оказывается чепухой.

-- И тем не менее Мария, по-моему, внесла дельное предложение. Если мы
найдем человека, которому с нами по пути на юг, то мы хоть будем знать, что
нас ожидает на обратном пути.

-- Но таких нет,-- раздраженно сказал я.-- У Рафаэля занятия в
колледже, Карлос на севере, Брайан учится...

-- Есть Дики,-- сказала Мария.

Я посмотрел на нее в упор.

-- Кто этот Дики? -- спросил я наконец.

-- Мой друг,-- сказала она беззаботно,-- он очень хорошо водит машину,
он знает Патагонию, и он очень приятный человек. Он привык совершать
охотничьи вылазки, так что страдания ему нипочем.

-- Под "страданиями" вы подразумеваете лишения или вы намекаете на то,
что наше общество будет оскорбительным для его деликатной натуры?

-- Шутки в сторону,-- сказала Джеки.-- Мария, а этот парень поедет с
нами?

-- О да,-- сказала она.- Он говорит, что поедет с великим
удовольствием.

-- Хорошо,-- сказала Джеки,-- когда встретимся?

-- Видите ли, я сказала ему, чтобы он был здесь через десять минут. Мне
показалось, что Джерри в любом случае захочет увидеть его.

Я молча смотрел на них во все глаза.

-- Мне кажется, это очень хорошая мысль, а? -- спросила Джеки.

-- Вы спрашиваете меня? -- взмолился я.-- А я думал, что вы уже все
порешили между собой.

-- Я уверена, что Дики вам понравится...-- заговорила Мария, и в этот
момент на пороге появился Дики.

С первого взгляда я решил, что Дики мне совсем не нравится. Он не
произвел на меня впечатления человека, который когда-нибудь "страдал" и
вообще был бы способен страдать. Одет он был изысканно, слишком изысканно. У
него было круглое пухлое лицо, глаза-бусинки, довольно жиденькие рыжие усики
"бабочкой" украшали его верхнюю губу, а темные волосы были прилизаны так,
что казалось, будто их нарисовали.

-- Познакомьтесь, Дики де Сола,-- сказала Мария. Голос ее чуть-чуть
дрожал.

Дики улыбнулся мне, и улыбка преобразила все его лицо.

-- Мария уже говорила вам? -- сказал он, привередливо отряхивая носовым
платком стул, прежде чем сесть.-- Я в восхищении поехать с вами, если вы
будете довольны. Я в восхищении поехать в Патагонию, кого я люблю.

Я начал испытывать к нему теплое чувство.

-- Если я не буду полезный, я не поеду, но я могу советовать, если вы
разрешите, потому что я знаю дороги. Вы имеете карту? О, хорошо, теперь
позвольте мне объясниться вам.

Мы вместе склонились над картой, и через полчаса Дики покорил меня
совершенно. На меня повлияло не только его превосходное знание края, который
нам предстояло проехать, но и его милая манера коверкать английскую речь,
его обаяние и заразительный юмор.

-- Ну,-- сказал я, когда мы сложили и убрали карты,-- если у вас
действительно есть свободное время, то нам бы очень хотелось, чтобы вы
поехали с нами.

-- Подавляюще! -- сказал Дики, протягивая руку.

И этим довольно загадочным возгласом сделка была скреплена.

ЗЕМЛЯ ШОРОХОВ

Равнины Патагонии бескрайни и с трудом проходимы, а потому не
исследованы; судя по их виду, они пребывают уже долгие годы в том состоянии,
в каком находятся ныне, и не видно конца такому состоянию в будущем.

Чарлз Дарвин. Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль"

В дорогу на юг нас провожал жемчужно-серый рассвет, предвещавший
погожий денек. Улицы были пусты и гулки, а омытые росой парки и скверы
окаймляла пышная пена опавших цветов palo borracho и джакаранд -- груды
глянцевитых голубых, желтых и розовых лепестков.

На окраине города, повернув за угол, мы увидели первые признаки жизни
-- это была стайка мусорщиков, которые чуть свет принялись за исполнение
своих утренних балетных номеров. Зрелище было настолько необычно, что мы
сбавили ход и некоторое время медленно ехали за ними. Посередине мостовой со
скоростью пять миль в час громыхала большая повозка. На ней по колено в
мусоре стоял рабочий. Четверо других рабочих, как волки, бежали вприпрыжку
рядом с повозкой, время от времени исчезая в темных подъездах и появляясь из
них с полными мусорными ящиками на плечах. Поравнявшись с повозкой, они
сильным движением подбрасывали ящики вверх. Рабочий в повозке ловил их,
вытряхивал и бросал обратно, проделывая все это одним плавным движением.

Расчет был великолепный -- в то время как пустой ящик падал вниз, вверх
уже взлетал полный. На полпути они встречались, и иногда в воздухе
находилось одновременно четыре ящика. Все это проделывалось молча и с
невероятной быстротой.

Вскоре мы покинули пределы города, который еще только начинал
пробуждаться, и понеслись по равнине, золотой от восходящего солнца.
Утренний воздух был прохладен, и Дики оделся потеплее. На нем было длинное
твидовое пальто и белые перчатки, а его черные добрые глаза и аккуратные
усики "бабочкой" выглядывали из-под смешной войлочной шляпы, которую он
надел, по его словам, для того, "чтобы держать уши нагретыми".

Софи и Мария скрючились в глубине лендровера на целой горе нашего
снаряжения, которое по их же настоянию упаковали в ящики с острыми, как
ножи, краями. Джеки и я сидели вместе с Дики на переднем сиденье, расстелив
на коленях карту.

Названия некоторых поселений, лежавших на нашем пути, были просто
великолепны: Часкомус, Долорес, Некочеа, Трес-Арройос -- произносить их было
одно удовольствие. Потом мы проехали две деревни, которые разделяло
расстояние в несколько миль. Одна из них называлась Мертвый христианин, а
другая -- Богатый индеец. Мария объяснила это странное явление тем, что
когда-то индеец разбогател, убив христианина и украв его деньги. Как ни
романтично было это объяснение, мне почему-то показалось, что оно далеко от
истины.

Два дня мы мчались по типичной пампе -- равнине, по которой по колено в
золотистой траве бродит скот; изредка встречались рощицы эвкалиптов, белесые
и шелушащиеся стволы которых были похожи на нога прокаженного. Небольшие
опрятные эстансии сверкали белизной в тени огромных деревьев омбу. Короткие
и толстые стволы этих деревьев сплошь покрыты мясистыми наростами. Кое-где
низенькие изгороди были совсем погребены под густыми зарослями вьюнков,
усеянных голубовато-серыми цветами величиной с блюдце, а почти на каждом
столбе изгороди покоилось странное, похожее на футбольный мяч гнездо птицы
печника. Этот цветущий ландшафт выглядел настолько ухоженным, что еще
чуть-чуть -- и стало бы скучно.

К вечеру третьего дня мы сбились с пути. Съехав на обочину дороги, мы
достали карту и начали спорить. Нам надо было попасть в город под названием
Кармен-де-Патагонес, расположенный на северном берегу Рио-Негро. Я настаивал
на ночевке именно в этом городе, потому что здесь провел некоторое время
Дарвин, когда путешествовал на корабле "Бигль": мне было интересно
посмотреть, насколько изменился город за последнюю сотню лет. Поэтому,
несмотря на горячие возражения остальных членов экспедиции, которым
непременно хотелось остановиться в первом же населенном пункте, мы поехали
дальше. Как оказалось, нам ничего другого и не оставалось делать, потому что
на пути к Кармен-де-Патагонесу мы не встретили ни единого жилья и ехали до
тех пор, пока не увидели впереди маленькую гроздь слабых огоньков. Не прошло
и десяти минут, как мы уже осторожно ехали по булыжным мостовым
Кармен-де-Патагонеса, освещенным неверным светом уличных фонарей. Было два
часа ночи. Все дома выглядели на одно лицо и были накрепко заперты. Трудно
было надеяться, что мы встретим хоть кого-нибудь, кто показал бы нам дорогу
к гостинице, а разыскать ее сами мы не могли, потому что каждый дом казался
нам точной копией другого, и отличить гостиницу от других жилищ не было