сплюнул за борт и, ворча что-то себе под нос, велел следовать за собой.
соседи.
как боров, с выпученными глазами и пронзительным взглядом, сидел за
столом, накрытым к завтраку, но занят был не едой. Подле него стояли два
юных индейца, его рабы, как узнал я позже. Старшего из них, парня лет
двадцати, капитан с диким остервенением хлестал плеткой по голове. Когда
мы вошли, он остановился, но руки не опустил и лишь искоса бросил на нас
злобный взгляд.
Боцман, схватив меня за шиворот, вытолкнул на палубу и поспешно притворил
за собой дверь каюты.
капитана и что означала эта сцена дикой расправы над индейцем, но боцман,
не дав мне раскрыть рта и сунув в руки ведро и швабру с тряпкой, велел
драить палубу.
мне удалось покинуть землю Америки и уйти от преследователей.
трехмачтовую бригантину. На якоре он простоял еще несколько дней. Я стал
уже опасаться, как бы вирджинские власти не пронюхали о моем пребывании на
борту, но Вильям, старый дока, утешил меня:
сыскать...
море.
следовало наказание. Команда являла собой сборище отпетых головорезов, но
все как огня боялись капитана. На меня, как на новичка, сваливали самые
тяжелые работы. Передышки не было от рассвета до самой глубокой ночи, и
если бы не дружеская рука и ободряющее слово Вильяма, не знаю, как смог бы
я перенести этот первый, самый трудный период своего плавания. У Вильяма
было хотя и грубое, но честное сердце. Лет на двадцать старше меня, он тем
не менее питал ко мне поистине дружескую привязанность. Чуть ли не каждый
день перед сном мы вели с ним долгие задушевные беседы.
в суровых лесах Вирджинии и слыл там искусным охотником, отношение ко мне
несколько улучшилось и мной уже не помыкали, как прежде. Боцман приставил
меня к пушке Вильяма, велев ему сделать из меня толкового канонира. Орудий
на борту корабля было множество.
удивление.
тем более что в них грудами были свалены кандалы.
португальцев, испанцев - всяких, какие попадутся к нам в лапы, кроме,
конечно, своих земляков - англичан.
плантации, а с европейцев сдерем солидный выкуп.
прозревал: я попал не на обычное каперское судно, а на самый настоящий
пиратский корабль.
острова и северное побережье Южной Америки. Рыская между островами, мы
готовились к набегам на небольшие селения, чтобы грабить всех, кто попадет
под руку. Подкарауливая в укромных морских закоулках проплывающие суда, мы
ждали богатой пиратской добычи, особенно тщательно следя за невольничьими
судами, плывшими из Африки.
судьба.
захлопнулась. С волками жить, как говорит пословица, - по-волчьи выть.
меня, в его голубых глазах читалось искреннее изумление.
Разве я скрывал от тебя, что это каперский корабль и нам придется
сражаться и грабить? Скажи, скрывал или не скрывал?
устраивал всякие бунты. Разве ты не бунтовал против колониальных властей и
не был сам зачинщиком? Был, был, Джонни, не отпирайся. Потому-то тебя и
хотели повесить и травили, как дикого зверя! Ты ведь был там отчаянным и
храбрым парнем. Был, сознавайся?
и на море, сердце у тебя здесь не раскиснет.
оружие поднимают во имя правого дела, и тем, когда его применяют с целью
грабежа и разбоя, но я вовремя удержался, заметив недоумевающий
простодушный взгляд Вильяма: вряд ли удалось бы мне убедить его в различии
моральных побуждений. Мой приятель и сам не мог похвастать чистой
совестью, а потому постарался перевести разговор на другую тему.
звали странным именем Ян, а не просто Джон.
польского происхождения, - ответил я.
своими познаниями в области географии.
залив Вирджинии, доставили на американскую землю не одних лишь бродяг,
искателей приключений и авантюристов, как свидетельствуют об этом
исторические хроники. Среди прибывших была группа
промысловиков-смолокуров, поляков, нанятых на работу вирджинской компанией
для создания в колонии смолокуренного промысла. В их числе был и мой
прадед Ян Бобер.
смолу, деготь, добывать поташ и древесный уголь. Дела у них шли настолько
успешно, что в последующие годы компания стала вывозить из Польши все
новых смолокуров, слывших в те времена на весь мир лучшими мастерами.
через десять - а может, и больше - после образования колонии английские
поселенцы добились некоторых - пустячных, правда, - политических свобод,
состоявших в том, что получили право выбирать из своей среды депутатов в
какой-то там колониальный конгрессик созываемый в столице Джеймстауне.
Когда польских смолокуров, как чужеземцев, не захотели допустить к участию
в выборах, они, оскорбившись, все как один оставили работу... Однако нужда
в них для колонии стала настолько ощутимой, а упорство их в защите своих
гражданских прав было столь непреклонным, что власти в конце концов
вынуждены были уступить и предоставить им те же права, что и английским
колонистам.
колонию из Англии, и пару лет спустя это спасло ему жизнь. А дело было
так. Жена его ждала ребенка, и прадед повез ее из леса рожать в
Джеймстаун, где были врачи. А в ту пору как раз местные индейские племена
подняли большое восстание и поголовно вырезали чуть ли не всех колонистов
в лесных факториях. Один лишь Джеймстаун сумел отбиться и спасти своих
жителей.
лесу, был фермером, женился тоже на англичанке, имел нескольких детей, из
которых Томаш, родившийся в 1656 году, и стал моим отцом. Когда отцу
исполнилось лет двадцать, воинственные индейцы с берегов реки Соскуиханны
вышли на тропу войны против белых поселенцев. Тогда некто Бэкон, один из
первых вирджинских пионеров, собрал отряды добровольцев, которые поголовно
истребили индейцев. Одним из первых добровольцев в отряде был мой отец.
Бэкон пользовался такой популярностью и славой, что люди стекались в его
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Юрьев Сергей
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк