Чтение 3–й страницы книги ~Кадилак Долана~

трансконтинентальной железной дороги. Согласно семейной легенде, он
присутствовал при том, как забивали последний золотой костыль. Я
достал из кармана часы и покачал ими на цепочке перед лицом Блокера.

- Видишь? - спросил я. - Стоят шестьсот, а может, и семьсот
долларов.

- Хочешь меня подкупить? - Блокер снова засмеялся. Он вообще
выглядел очень веселым парнем. - Дружище, я слышал о том, как люди
заключали сделки с дьяволом, но ты первый, который хочет предложить
взятку за то, чтобы его пустили в ад. - Теперь он посмотрел на меня с
сожалением. - Может быть, ты взаправду считаешь, что знаешь, где
работать, но я должен сказать тебе, что ты не имеешь об этом ни
малейшего представления. Я сам видел, как в июле к западу от
Индиан-Спрингс температура в тени достигала пятидесяти градусов по
Цельсию. Там сильные люди плачут. А ты совсем не такой, приятель. Мне
не надо снимать с тебя рубашку, чтобы убедиться, что у тебя на спине
нет ничего, кроме тощих мускулов, заработанных в клубе здоровья, а
этого явно недостаточно в Великой пустыне.

- Как только ты придешь к выводу, что я не могу работать, я уйду.
Часы можешь оставить себе. Я не буду спорить. - Брехло ты.

Я посмотрел ему в лицо. Он посмотрел на меня.

- Нет, ты не брехло, - произнес он голосом, полным изумления.

- Нет.

- И ты согласен передать часы Тинкеру, чтобы они хранились у него?
- Он ткнул большим пальцем в сторону огромного негра в яркой рубахе,
который, сидя в кабине бульдозера, жевал фруктовый пирог, купленный в
"Макдональдсе", и прислушивался к нашему разговору.

- На него можно положиться?

- Можешь не сомневаться.

- Тогда пусть он хранит эти часы до тех пор, пока ты не выгонишь
меня с работы или пока не наступит для меня время возвращаться в школу
в сентябре.

- Это - твоя ставка. А какова будет моя?

Я показал на свое заявление у него в руках.

- Подпиши это, - сказал я, - и мы квиты.

- Ты с ума сошел.

Я подумал о Долане, об Элизабет и промолчал.

- Ты начнешь с черной работы, - предупредил Блоке?

- Будешь разбрасывать лопатой горячий асфальт из грузовика в
выбитые ямы. И совсем не потому, что мне нужны твои идиотские часы -
хотя я с удовольствием заберу их, - просто все так начинают.

- Хорошо.

- Лишь бы между нами все было ясно.

- Согласен. Мне все понятно.

- Нет, - покачал головой Блокер, - тебе ничего не понятно. Но ты
поймешь.

***

Следующие две недели буквально вылетели из памяти. Помню, что шел
за грузовиком, захватывал лопатой горячий асфальт, укладывал его на
выбоины, трещины, утрамбовывал и шел дальше за грузовиком, пока тот не
останавливался у следующей прорехи в дорожном полотне. Случалось, что
мы работали на главной улице Лас-Вегаса, Стрипе, и я слышал серебряный
звон монет, которые сыпались, когда кому-то выпадал джек-пот. Этот
звон просто стоял у меня в голове. Я поднимал голову и видел, как
Гарви Блокер смотрит на меня странным и вместе с тем сочувствующим
взглядом, причем его лицо колышется в волнах жаркого воздуха,
поднимающегося от нагретого асфальта. Иногда я смотрел на Тинкера,
сидящего под парусиновым тентом, покрывающим кабину его бульдозера, и
тогда негр поднимал часы моего прадеда и покачивал их на цепочке, а
они отбрасывали серебряные блики.

Самым главным было не потерять сознания, не упасть в обморок, как
бы плохо мне ни было. Я продержался весь июнь, затем первую педелю
июля. И вот однажды Блоке? подошел ко мне во время обеденного подрыва,
когда я дрожащими руками держал сандвич. По большей части дрожь не
покидала меня до десяти вечера. Это из-за жары. Приходилось выбирать -
дрожать или падать в обморок, тогда я вспоминал про Додана и решал:
лучше уж дрожать.

- Ты все еще не стал сильным, приятель, - сказал мастер.

- Нет, - согласился я. - Но, как принято говорить, ты бы посмотрел
на материал, с которого я начал.

- Я все время оглядываюсь на тебя и жду, что увижу, как ты лежишь
посреди мостовой, а ты все не падаешь. Но ты не выдержишь.

- Выдержу.

- Не выдержишь. Будешь так идти с лопатой за грузовиком, наверняка
сломаешься.

- Нет.

- Впереди самая жаркая часть лета, приятель. Тинк зовет ее
сковородкой.

- Я справлюсь.

Он достал что-то из кармана. Это были часы моего прадеда. Он
бросил их мне на колени.

- Забирай свои дерьмовые часы, - сказал он, не скрывая отвращения.
- Мне они не нужны.

- Но ведь мы заключили с тобой сделку.

- Я расторгаю ее.

- Если ты уволишь меня, я обращусь в суд, - предупредил я. - Ты
подписал мое заявление. Ты...

- Я не увольняю тебя, - сказал он и отвернулся. - Тинк научит тебя
управлять экскаватором.

Я долго смотрел на него, не зная, что сказать. Моя классная
комната, где я учил третьеклассников, такая прохладная и уютная, еще
никогда не казалась мне столь далекой.., и все-таки я не имел ни
малейшего представления о том, как думают люди вроде Блокера или что
он имел в виду, когда говорил со мной. Я знал, что он одновременно
восхищался мной и презирал меня, но не мог понять, почему.

А какое тебе до этого дело, милый? - внезапно услышал я голос
Элизабет внутри себя. Тебе нужно заниматься Доланом, Помни о Долине.

- Зачем это тебе нужно? - спросил я его наконец.

Он посмотрел на меня, и я увидел по его лицу, что в нем борются
два чувства - изумления и ярости. И все-таки мне показалось, что верх
одерживает ярость.

- Не могу понять, приятель, что с тобой происходит. За кого ты
меня принимаешь?

- Я не...

- Неужели ты думаешь, что я хочу твоей смерти из-за этих дерьмовых
часов? Ты действительно так считаешь?

- Извини меня.

- Извини, извини. Не встречал еще несчастнее идиота. Я спрятал в
карман часы моего прадеда.

- Понимаешь, приятель, ты никогда не станешь сильным. Есть люди и
растения, которые выдерживают жар солнца и становятся крепче от этого.
А есть такие, что вянут и гибнут. Вот ты погибнешь. Ты это хорошо
понимаешь - и все-таки отказываешься работать в тени. Почему? Почему
ты так насилуешь себя?

- На то у меня есть причина.

- В этом я ничуть не сомневаюсь. И пусть Господь Бог поможет тому,
кто встанет у тебя на пути. С этими словами он ушел. Типкер направился
ко мне, улыбаясь до ушей. - Как ты, сумеешь управлять экскаватором?

- Пожалуй, - ответил я.

- Я тоже так думаю, -заметил он. - Старина Блоке питает к тебе
слабость, только не знает, как выразить это.

- Да, я обратил на это внимание.

- А ведь ты настойчивый сукин сын, а? - засмеялся Типкер.

- Надеюсь, - согласился я.

До конца лета я управлял экскаватором, и когда осенью вернулся в
школу почти такой же черный, как сам Тинк, остальные учителя перестали
надо мной смеяться. Иногда они искоса посматривали на меня, когда я
проходил мимо, по больше не смеялись.

У меня была своя причина. Именно так я объяснил свое желание
работать на ремонте шоссе. Я провел это страшное лето не из-за
каприза. Мне было необходимо снова обрести форму. Для того чтобы
вырыть могилу для мужчины или женщины, не обязательно прибегать к
таким решительным мерам, но я имел в виду не мужчину и не женщину.

Я собирался похоронить этот проклятый "кадиллак". К апрелю
следующего года я числился в списке получателей печатных материалов
Дорожного управления штата Невада. Ежемесячно я получал бюллетень
"Дорожные знаки Невады". Большинство материалов в нем я только
просматривал: там речь шла о финансировании предстоящих работ по
улучшению дорожной сети, о дорожном снаряжении, которое продавалось и
покупалось, законах, принятых конгрессом штата и касающихся борьбы с
эрозией и наступлением песчаных дюн. Больше всего меня интересовало
то, что находилось на паре последних страниц бюллетеня. В этом
разделе, именуемом "Графиком работ", перечислялись сроки и места
проводимого ремонта на каждом участке. Особенно важной для меня была
та его часть, которая называлась "Перпол" - перестилка полотна. Из
опыта работы с командой Гарви Блокера я знал, что именно в этих
случаях чаще всего приходится устраивать объезды. Чаще всего, но не
всегда - далеко не всегда. Дорожная комиссия прибегает к этой мере
лишь в том случае, когда нет другого выхода. Но я не сомневался, что