толкнуть слова отца обратно ему в глотку, потому что отец погиб при
взрыве на нефтяной платформе; он был мертв, и Грег хотел бы разок, ну
хотя бы разок выкопать папашу из могилы и крикнуть в разложившееся лицо:
"Ты ошибся, папаша, ты ошибся насчет меня!" - и затем дать ему хорошего
пинка, такого же, как тот... Как тот, что дал псу.
лос. Мать часто говорила Грегу, что его ждет нечто большое, нечто вели-
кое, и он верил этому. Главное - не срываться и не допускать таких про-
махов, как пощечины, которые он влепил девчонке, или убийство собаки, и
оставаться чистеньким.
был совершенно уверен.
ка едва коснулась его губ, холодная, равнодушная.
Грег был молод, ну что ж, ничего плохого, если тебе не так много лет,
если ты понимаешь, что не все сразу получается. Но когда веришь, желае-
мое в конце концов сбывается. А он верил.
Грега.
мелодию песни, звучавшей по радио. Он нажал на акселератор, разогнал
старый "меркюри" до семидесяти миль в час и покатил по прямой дороге
среди ферм штата Айова навстречу будущему, какое бы оно ни было.
леса удачи и маска. Но шли годы, и в памяти, когда она заставляла себя
думать о том ужасном вечере, всплывала лишь маска
тавив машину за углом, Сара позвонила в парадную дверь. Сегодня они пое-
дут на ее машине, Джонни отвез свою в гараж Тиббетса в Хемпдене - в ко-
лесе заел подшипник или что-то в этом роде. "Работы на 10 долларов",
сказал Джонни по телефону и засмеялся таким знакомым смехом. Сара была
бы уже в слезах, если бы дело касалось ее машины - ее кошелька.
Обычно доска была утыкана записками с предложениями купить мотоциклы,
стереосистемы, воспользоваться услугами машинисток, а также присоеди-
ниться к уезжающим в Канзас, Калифорнию или Флориду, чтобы попеременно
вести машину и платить за часть бензина. Но сегодня почти всю доску объ-
явлений занимал большой плакат, изображавший сжатый кулак на тревож-
но-красном фоне, который напоминал пламя. На плакат крупными буквами бы-
ло написано: "ЗАБАСТОВКА!" Стоял конец октября 1970 года.
хаус, говорил он. Там он мог стоять в смокинге, как Рамон Новарро, с пу-
затым бокалом в руке, полным сока или воды, и лицезреть большое бьющееся
сердце Кливс Милс: его толпу, которая валила из кинотеатра, снующие так-
си, неоновые вывески.
рекрестке (после шести часов вечера он превращался в мигалку), двух де-
сятков магазинов и небольшой фабрики по производству мокасин. Как и
большинство городков, окружавших Ороно, где находился университет штата
Мэн, Кливс Милс жил в основном за счет студентов, обеспечивая их всем
необходимым - пивом, вином, бензином, рок-н-роллом, полуфабрикатами,
наркотиками, бакалейными товарами, жильем, фильмами. Кинотеатр назывался
"Тень". Когда шли занятия, в нем показывали некоммерческие фильмы и нос-
тальгические боевики 40-х годов. В летнее время беспрерывно крутили
"вестерны" с Клинтом Иствудом в главной роли.
средней школе в Кливс Милс, которая в числе немногих еще не вошла в ок-
ружную общеобразовательную систему. Университетская профессура и адми-
нистрация, а также студенты снимали в Кливсе жилье, так что деньги в го-
родской казне не переводились. Средняя школа была оборудована по послед-
нему слову техники. Обыватели могли зудеть по поводу университетской
публики с ее заумными разговорами и антивоенными маршами, не говоря уже
о ее вмешательстве в городские дела, но они не имели ничего против дол-
ларов, которые капали в их карманы 9 виде налогов на элегантные профес-
сорские особняки и многоквартирные дома, - они располагались в районе,
который студенты окрестили Никчемной Землей, или Дурацкой Аллеей.
нул:
вершенно темно, если не считать мелькающего желтого света от мигалки с
улицы. Вместо мебели горбились темные тени.
на нее из темноты надвинулось лицо, ужасное лицо, какое можно было уви-
деть только в кошмарном сне. Оно светилось неземным, могильным зеленым
светом. Один глаз был широко раскрыт и смотрел на нее как-то затравлен-
но. Другой злобно уставился сквозь щелочку век. Левая половина лица -
та, что с открытым глазом, была нормальная. Зато правая, казалось, при-
надлежала чудовищу: нечеловечески перекошенная - толстые губы растянуты,
кривые зубы оскалены и блестят в темноте.
вместо какого-то темного подвала она вновь оказалась в комнате Джонни:
на стене - фотомонтаж - Никсон торгует подержанными автомобилями, на по-
лу - плетеный ковер, сделанный матерью Джонни, повсюду винные бутылки
вместо подсвечников. Лицо перестало светиться, и она поняла, что это бы-
ла всего лишь маска, которую продают в дешевых магазинах ко Дню всех
святых. Голубой глаз Джонни моргал в пустой глазнице.
ричневом свитере, с неотразимой улыбкой на лице.
сем не нравилось, когда ее так пугали. Он перехватил Сару уже в дверях:
так смотреть. Гнев уже проходил. На Джонни просто нельзя было долго сер-
диться. Любила она его или нет - на этот вопрос у нее еще не было отве-
та, - но долго дуться на него или таить обиду она была не в состоянии.
Разве можно злиться на Джонни, подумала Сара, и эта мысль показалась та-
кой нелепой, что она невольно улыбнулась.
бросить.
столь же недорогое, - бесхитростность, с какой он выдал свое желание,
снова вызвала у нее улыбку:
тела отвечать на его поцелуй, но, конечно же, ответила.
том разомкнул объятья. Он поднял маску вверх. - А я думал, она тебе пон-
равится. Хочу ее надеть в пятницу на уроке.
го наверняка бы обошлось.
учительница, волосы стянуты в пучок такой тугой, что, казалось, она
вот-вот закричит от боли. Сара носила юбки чуть выше колен, хотя у боль-
шинства девчонок они едва прикрывали трусики (а ноги у меня все равно
лучше, со злорадством думала Сара). Она рассаживала учеников в алфавит-
ном порядке, что, по закону средних чисел, должно было вроде удерживать
шалунов на расстоянии друг от друга, и решительно отсылала провинившихся
к заместителю директора, руководствуясь при этом соображением, что тот -
в отличие от нее - получает дополнительные пятьсот долларов в год за вы-
полняемую им роль экзекутора. И все равно школа была для нее постоянной
борьбой с дьяволом, преследующим всякого начинающего учителя, - с Беспо-
рядком. Особенно раздражало Сару постоянное присутствие своего рода нег-
ласного суда присяжных - общественного мнения учеников, - который оцени-
вал каждого нового учителя, и вынесенный вердикт был не в ее пользу.
о том, каким должен быть хороший учитель. Он слонялся из класса в класс,
витая в каких-то сладких грезах, и частенько опаздывал на урок, забол-
тавшись с кем-нибудь на переменке. Он разрешал детям сидеть там, где им
захочется, и они каждый день меняли места, причем классные драчуны неиз-
бежно оказывались в задних рядах. При таком условии Сара не смогла бы
запомнить их имен до марта, а Джонни уже знал всех учеников как свои
пять пальцев.
Франкенштейном. Правда, Джонни был скорее этим доволен, чем раздосадо-
ван. У него на уроках царили тишина и спокойствие, прогульщиков было ма-
ло (у Сары ученики постоянно сбегали), и тот же суд присяжных относился