стали почти пугающими. Он вырос с четырехлетнего ребенка, говорил свободно и
очень умно. Он бегал по полям и холмам, сопровождая мать во всех ее
прогулках. Дома же он сосредоточенно и прилежно изучал причудливые рисунки и
карты в книгах своего дедушки, а Старик Уотли обучал и экзаменовал его
долгими тихими часами. К тому времени работа по восстановлению дома была
завершена, и те, кто видел его снаружи, удивлялись, почему одно из окон
верхнего этажа было превращено в прочную, обшитую досками дверь. Окно это
располагалось на задней части фасада, близко подходящего к холму; и никто не
смог бы ответить, для чего к нему с земли была подведена крепкая деревянная
лестница. После завершения работ по дому многие обратили внимание не то, что
старый сарай для инструментов, тщательно запертый и с заколоченными окнами с
момента появления Уилбура на свет, вновь оказался заброшенным. Дверь теперь
была небрежно распахнута, и когда Эрл Сойер однажды заглянул внутрь после
продажи скота Старику Уотли, он был поражен странным запахом этого помещения
-- такой вони, уверял он, ему никогда еще не приходилось ощущать, разве что
возле индейских каменных колец на вершинах холмов, и вряд ли можно было
представить себе какое-нибудь другое место, где бы так воняло.
считать медленного, но неуклонного усиления шумов, которые доносились с
возвышенностей. Накануне мая 1915 года произошли подземные толчки, которые
ощутили даже жители Олсбери, а во время Хеллоуина из-под земли донеслись
раскаты, странным образом совпавшие со вспышками пламени -- "проделки ихних
Уотлиевых ведьм" -- на вершине Сторожевого Холма, Уилбур между тем рос так
же быстро, и к четырем годам выглядел на все десять. Теперь он бегло читал
сам, однако говорил меньше, чем раньше. Определенная молчаливость стала его
характерной чертой, и именно тогда окружающие впервые стали отмечать первые
проблески дьявольщины на его козлином лице. Время от времени он бормотал
какие-то слова на неизвестном языке, напевал странные мелодии в причудливом
ритме, от которых слушателя охватывало леденящее чувство необъяснимого
ужаса, Ненависть к нему деревенских собак стала широко известной и он, чтобы
спокойно расхаживать по деревне и ее окрестностям, был вынужден носить с
собой пистолет. Осуществлявшееся им в силу необходимости применение этого
оружия не способствовало его популярности среди владельцев четвероногих
стражей.
одиночестве на первом этаже, в то время как с заколоченною второго
доносились странные выкрики и топот ног. Она сама никогда не рассказывала,
чем ее отец и мальчик занимались там, и как-то раз она смертельно
побледнела, увидев, что смешливый торговец рыбой, заглянувший в дом,
попытался открыть дверь, ведущую на второй этаж. Торговец позднее рассказал
посетителям лавки в Данвиче, что ему послышался оттуда конский топот. Его
слушатели задумались, сразу припомнив необычную дверь и сходни, а также
скотину, которая так стремительно исчезала куда-то. После этого многие
передернулись от страха, вспомнив истории о молодых годах Старика Уотли и о
странных существах, вызывавшихся из-под земли, когда выхолощенного бычка
приносили в жертву языческим бога. К тому же было замечено, что деревенские
собаки стали ненавидеть всю ' усадьбу Уотли так же яростно, как до того
ненавидели и боялись юною Уилбура.
призывной комиссии предпринял достаточно усилий по набору молодых мужчин
Данвича, пригодных для посылки в лагеря военной подготовки. Власти,
озабоченные признаками присущего всему региону вырождения, послали
нескольких офицеров и медицинских специалистов для выяснения этого вопроса;
читатели газет Новой Англии, видимо, вспомнят опубликованные результаты тех
исследований. Публикации привлекли внимание репортеров к семье Уотли, в
результате чего "Бостон Глоуб" и "Эркхам Эдвертайзер" напечатали красочные
статьи о необыкновенно быстром развитии Уилбура, черной магии Старика Уотли,
стеллажах со старинными книгами, заколоченном досками втором этаже
фермерского дома, о таинственности всей этой местности и о звуках,
доносящихся с холмов. Уилбуру было в то время четыре с половиной года, а
выглядел он на пятнадцать, Ею верхнюю губу и щеки покрывал темно-коричневый
пушок, а голос начинал ломаться. Эрл Сойер проводил репортеров и фотографов
к дому Уотли и обратил их внимание на странный запах, который теперь,
казалось, сочился с закрытого верхнего этажа. Это был, как он им сказал,
точно такой же запах, как и тот, что он почувствовал в сарае с
инструментами, заброшенном после того, как дом был отремонтирован; так же,
как и запах, который он иногда чувствовал, находясь у каменного кольца на
вершине. Жители Данвича, когда статьи появились в газетах, их прочитали и
посмеялись над очевидными ошибками авторов. Кроме того, они недоумевали,
почему журналисты придавали такое значение тому, что Старик Уотли всегда
платил за приобретаемый скот старинными золотыми монетами. Уотли же приняли
визитеров с плохо скрываемым раздражением, причем, не ища дальнейшей
популярности, упорно отказывались давать интервью.
жизнь этой нездоровой общины привыкшей к странностям и ожесточавшейся только
во время их оргий в канун мая и на празднике Хеллоуин. Дважды в год они
разжигали костры на вершине Сторожевого Холма, и в это время грохот гор
многократно усиливался; в остальные периоды они занимались своими странными
и зловещими делами в одиноком фермерском доме. Со временем посетители стали
слышать звуки из закрытою второго этажа даже в те моменты, когда все
семейство Уотли находилось внизу, и задавались вопросом -- быстро и
безболезненно или, наоборот, долю и мучительно приносятся в жертву корова
или бычок. Ходили разговоры о возможной жалобе в Обществе Защиты Животных,
но из этих разговоров ничего не вышло, ибо жители Данвича никогда не хотели
привлекать к себе внимание внешнего мира.
голос, рост, фигура, бородатое лицо были такими же, как у зрелого мужчины, в
старом доме началась вторая великая эпопея плотницких работ. Все они
происходили на этот раз внутри закрытой верхней части дома, и по частям
разобранных бревен люди заключили, что молодой человек и его дед сломали все
перегородки и даже разобрали пол чердака, в результате чего образовалось
обширное пространство между первым этажом и остроконечной крышей. Они даже
разломали большой старый дымоход, и приделали к ржавой плите непрочную
жестяную дымовую трубу.
растущее число козодоев, которые прилетали из Холодной Весенней Долины,
чтобы посвистать под его окном по ночам. Он склонен был рассматривать это
обстоятельство как важный знак, и говорил завсегдатаям Осборна, что, видимо,
пришло его время,
что они готовы поймать мою душу. Они знают, что конец уже близок, и не
хотели бы его пропустить. Вы, ребята, узнаете, после того, как я умру,
поймали они меня или нет. Если поймают, то будут петь и смеяться до самого
вечера. Если же нет, то будут вести себя тихо. Я думаю, что между ними и
душами, на которых они охотятся, порой происходят жестокие драки".
темноту на последней оставшейся у него лошади до Осборна, позвонил в
Эйлсбери и срочно вызвал доктора Хогтона. Доктор нашем Старика Уотли в очень
тяжелом состоянии: работа сердца и затрудненное дыхание указывали на то, что
конец близок. Бесформенная белесая дочь и бородатый внук стояли рядом с
кроватью, в то время как из пространства над их головами доносились
беспокойные звуки, похожие на ритмичный шум набегающих на берег волн.
Доктора, однако, более всего тревожило щебетание ночных птиц за окнами:
казалось, что целый легион козодоев выкрикивал свои нескончаемые послания,
дьявольски совпадающие с тяжелым неровным дыханием умирающего человека. Все
это было так же жутко и неестественно, как и все в этой местности, куда
доктор Хогтон поехал неохотно, только отозвавшись на срочный вызов.
дыхание и сказал, обращаясь к внуку: "Больше пространства, Вилли, больше
пространства и, поскорее. Ты растешь, а оно растет быстрее. Скоро оно уже
сможет тебе служить, мальчик. Открой ворота для Йог-Сотхотха при помощи того
долгого песнопения, которое ты найдешь на странице 751 полного издания, а
затем подожги тюрьму при помощи спичек. Огонь с земли не сможет зажечь ее".
за окном приспосабливала свои крики к изменившемуся дыханию старика, а
издалека слышались пока слабо различимые шумы с холмов, он добавил еще
несколько фраз: "Корми его регулярно, Вилли, и следи за количеством, но не
позволяй расти слишком быстро, а то места не хватит и оно может сломать
помещение или выберется наружу прежде, чем ты откроешься перед
Йог-Сотхотхом, а тогда всему конец, все пойдет прахом. Только те, что по ту
сторону, могут заставить его плодиться и действовать... Только они, старые,
как захотят вернуться..."
Лавиния закричала, услышав, как козодои сменили свою песню. Так продолжалось
больше часа, когда наконец раздался финальный горловой хрип. Доктор Хогтон
опустил сморщенные веки на остекленевшие серые глаза, и тут шум и крики птиц
неожиданно прекратились. Наступила тишина. Лавиния всхлипнула, а Уилбур
хмыкнул, услышав отдаленные раскаты грома с холмов.
Уилбур к тому времени стал ученым весьма обширной эрудиции в своей области и
был известен своей перепиской со многими библиотеками в самых разных
городах, где хранились редкие и запрещенные древние книги. В Данвиче его все
больше и больше ненавидели и боялись из-за странных исчезновений некоторых
молодых людей, после которых подозрение как-то само собой падало на его
дверь; однако, он всегда был в состоянии приостановить расследование при
помощи страха или используя все те же запасы старинного золота, которые, как
Шломо Вульф
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Курылев Олег