заведениях страны лекций М.К.Мамардашвили подготовлены учебные курсы:
"Беседы по философии для начинающих", "Критика экзистенциалистского
сознания", "Введение в "Феноменологию духа" Гегеля", "Опыт физической
метафизики (Лекции по социальной философии)" и ряд других.
возможность читателю самостоятельно оценить творчество этого видного
современного философа.
много всяческих, порой противоречивых мнений относительно будущего
общественных наук в высшей школе. Всем ясно, что изучать их так, как они
изучались в последние десятилетия, нельзя. У меня такое ощущение, что
необходимые выпускникам высшей школы философские знания мы даем не так (я не
имею в виду философские факультеты). Когда мы, например, преподаем философию
будущим инженерам, она "проходит" мимо них. По-видимому, система передачи
знаний должна предполагать большее разнообразие применительно к различным
формам подготовки. И прежде всего это касается философии, которая является
чем-то более высоким по сравнению с традиционным естественнонаучным и
техническим знанием... В связи с этим вопрос: как вы оцениваете тот путь
приобщения к системе философского знания, который принят в высшей школе? -
Мне кажется, в области приобщения к философскому знанию мы имеем дело с
фундаментальным просчетом, касающимся природы самого дела, которому в мыслях
своих хотят научить. Речь идет о природе философии, о природе того
гуманитарного знания или гуманитарной искры, ее какой-то производящей
духовной клеточки, которая описывается в понятиях философии и связана с
духовным развитием личности. Преподавание философии, к сожалению, не имеет к
этому отношения. Но у философии есть своя природа. Природа философии такова,
что невозможно (и, более того, должно быть запрещено) обязательное
преподавание философии будущим химикам, физикам, инженерам в высших учебных
заведениях. Ведь философия не представляет собой систему знаний, которую
можно было бы передать другим и тем самым обучить их. Становление
философского знания - это всегда внутренний акт, который вспыхивает,
опосредуя собой другие действия. Действия, в результате которых появляется
картина, хорошо сработанный стол или создается удачная конструкция машины,
требующая, кстати, отточенного интеллектуального мужества. В этот момент
может возникнуть некоторая философская пауза, пауза причастности к какому-то
первичному акту. Передать и эту паузу, и новую возможную пульсацию мысли
обязательным научением просто нельзя. Ставить такую задачу абсурдно. Это
возможно только в том случае, если то, что называется философией,
воспринимают как институционализированную часть государственного
идеологического аппарата, некоторое средство распространения единомыслия по
тем или иным мировоззренческим проблемам.
или нет, но к философии она отношения не имеет.
знаний. Люди, желающие приобщиться к философии, должны ходить не на курс
лекций по философии, а просто к философу. Это индивидуальное присутствие
мыслителя, имеющего такую-то фамилию, имя, отчество, послушав которого можно
и самому прийти в движение. Что-то духовно пережить... Этому нельзя
научиться у лектора, просто выполняющего функцию преподавателя, скажем,
диамата. Общение возможно лишь тогда, когда слушаешь конкретного человека.
Например, у Иванова есть какой-то свой способ выражения себя и в этом смысле
- своя философия, т.е. есть уже некий личный опыт, личный, пройденный
человеком путь испытания, которое он пережил, узнал и идентифицировал в
философских понятиях, воспользовавшись для этого существующей философской
техникой. И, исходя из своего личного опыта, он вносит что-то новое в эту
технику. Короче говоря, философия - это оформление и до предела развитие
состояний с помощью всеобщих понятий, но на основе личного опыта. -
Сказанное вами в корне расходится с нашими "опытными" представлениями о той
философии, с которой каждому из нас, окончивших нефилософские факультеты
вузов, пришлось столкнуться в студенческие годы. Преподносимая нам философия
была чем-то вроде упорядоченно организованного винегрета категорий.
Собственно философии мы не видели и о философах ничего путного, кроме
ярлыков, которыми их награждают и которые следовало запомнить, не слышали. -
Такая книжная философия ничего общего с настоящей философией не имеет.
Плохо, что многие начинают и заканчивают изучение того, что в наших вузах
называют философией, так ни разу и не коснувшись ее, не поняв специфики ее
предмета. Логика такого антифилософского приобщения к философии очень проста
- ее сводят к овладению знаниями, зафиксированными даже не в философских
текстах, а в учебниках. Ведь с чем прежде всего сталкивается студент и
насколько он готов к философии?
понимания ее, - он встречается прежде всего с книгами, с текстами. Эти
тексты содержат в себе какую-то совокупность понятий и идей, связанных по
законам логики. Уже сам факт соприкосновения с их словесной и книжной формой
как бы возвышает тебя, и ты задаешься вопросами, которые возникают в силу
индукции из самих же понятий. Они сами как бы индуцируют из себя вопросы.
Но, очевидно, первым среди них должен бы быть вопрос, а что же, собственно,
является вопросом? Действительно ли, схватив себя в задумчивости за голову,
я мыслю? Действительно ли в этот момент я задаю вопрос, имеющий какой-либо
подлинный интеллектуальный смысл? Каждый из нас прекрасно знаком с феноменом
ненужной и выморочной рассудочности, возвышенного умонастроения, когда,
столкнувшись с чем-то возвышенным, смутно ощущаешь, что здесь что-то не так.
А что здесь не так? И что есть, если действительно что-то произошло и это
что-то заставило использовать тебя какие-то понятия, имеющие привлекательную
и магическую силу собственной эляции, возвышенности?
такое субстанция? что такое сущность? что такое время? что такое причина? и
т.д. И перед нами выстраиваются какие-то понятийные, интеллектуальные
сущности, одетые в языковую оболочку. И мы начинаем их комбинировать. Один
мой земляк, Зураб Какабадзе, называл этот процесс разновидностью охоты на
экзотичных зверей под названием "субстанция", "причина", "время". Конечно,
он говорил об этом иронически. Но ирония тут вполне оправданна, потому что в
действительности на вопрос, что такое субстанция, ответа просто нет. Ибо все
ответы уже существуют в самом языке. Я хочу сказать, что в языке существует
некоторое потенциальное вербальное присутствие философской мысли. И
незаметно для себя мы оказываемся в плену этой вербальной реальности.
появилось странное выражение "экспериментальный метод", причем он имел в
виду его приложение к философии, пользуясь аналогией с экспериментальным
методом в физике. Что Кант имел в виду? Вместо того чтобы спрашивать, что
такое мышление, что такое причина, что такое время, нужно, считал он,
обратиться к экспериментальному бытию этих представлений. Нужно задаться
вопросами: как должен быть устроен мир, чтобы событие под названием "мысль"
могло произойти? Как возможен и как должен быть устроен мир, чтобы были
возможны этот акт и это событие, например время? Как возможно событие под
названием "причинная связь" и произойдет ли наше восприятие этой связи, если
нам удастся ее узреть или воспринять? Мы философствуем в той мере, в какой
пытаемся выяснить условия, при которых мысль может состояться как состояние
живого сознания. Только в этом случае можно узнать, что такое мысль, и
начать постигать законы, по каким она есть; они выступают в этой
разновидности эксперимента. Это и называл Кант экспериментальным или
трансцендентальным методом, что одно и то же.
существования живой мысли. Но если это так, то, следовательно, порождать
такой вопрос может только собственный невыдуманный живой опыт. То есть те
вопросы, которые вырастают из этого опыта и являются вопросами, на которые
можно искать ответ, обращаясь к философским понятиям. До возникновения
такого вопроса не имеет смысла читать философские книги. И совершенно
иллюзорно то ощущение якобы понимания, которое мы можем испытывать, встречая
в них такие высокие понятия, как бытие, дух и т.д.
собственные наши испытания, благодаря которым мы обретаем незаменимый
уникальный опыт. И его нельзя понять с помощью дедукции из имеющихся слов, а
можно только, повторяю, испытать или, если угодно, пройти какой-то путь
страдания. И тогда окажется, что испытанное нами имеет отношение к
философии. - Поясните, если можно, это подробнее, поскольку вы вновь
заговорили об испытании. - Чаще всего наше переживание сопровождается
отрешенным взглядом на мир: мир как бы выталкивает тебя в момент переживания
из самого себя, отчуждает, и ты вдруг ясно что-то ощущаешь, сознаешь. Это и
есть осмысленная, истинная возможность этого мира. Но именно в видении этой
возможности ты окаменел, застыл. Оказался как бы отрешенно вынесенным из
мира. В этом состоянии тебе многое способно открыться. Но для того, чтобы
это открытие состоялось, нужно не только остановиться, а оказаться под
светом или в горизонте вопроса: почему тебя это так впечатляет? Например,
почему я раздражен? Или наоборот: почему я так рад? Застыть в радости или
страдании. В этом состоянии - радости или страдания - и скрыт наш шанс:
что-то понять. Назовем это половиной пути или половиной дуги в
геометрическом смысле этого понятия. Полпути...
философским постижением мира. Ибо по другой половине дуги нам идет навстречу
философия уже существующих понятий. То есть, с одной стороны, философ должен
как бы пройти полпути вниз, к самому опыту, в том числе и к своему личному
опыту, который я назвал экспериментом, а не просто эмпирическим опытом. А с
другой стороны, философские понятия позволяют продолжать этот путь познания,
поскольку дальше переживать без их помощи уже невозможно. Дальше, например,
мы можем ударить того, кто нас обидел, или же самовлюбленно нести свою обиду
и обвинять во всем окружающий мир, лишившись тем самым возможности заглянуть
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Гуревич Георгий
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Якубенко Николай