Чтение 3–й страницы книги ~Тимур и его команда~

возле умывальника.

Она бухнула кастрюлю с молоком на примус, потрогала лежавшую в кармане
записку и спросила:

- Оля, бог есть?

- Нету, - ответила Ольга и подставила голову под умывальник.

- А кто есть?

- Отстань! - с досадой ответила Ольга. - Никого нет!

Женя помолчала и опять спросила:

- Оля, а кто такой Тимур?

- Это не бог, это один царь такой, - намыливая себе лицо и руки, неохотно
ответила Ольга, - злой, хромой, из средней истории.

- А если не царь, не злой и не из средней, тогда кто?

- Тогда не знаю. Отстань! И на что это тебе Тимур дался?

- А на то, что, мне кажется, я очень люблю этого человека.

- Кого? - И Ольга недоуменно подняла покрытое мыльной пеной лицо. - Что
ты все там бормочешь, выдумываешь, не даешь спокойно умыться! Вот погоди,
приедет папа, и он в твоей любви разберется.

- Что ж. папа! - скорбно, с пафосом воскликнула Женя. - Если он и
приедет, то так ненадолго. И он, конечно, не будет обижать одинокого и
беззащитного человека.

- Это ты-то одинокая и беззащитная? - недоверчиво спросила Ольга. - Ох,
Женька, не знаю я, что ты за человек и в кого только ты уродилась!

Тогда Женя опустила голову и, разглядывая свое лицо, отражавшееся в
цилиндре никелированного чайника, гордо и не раздумывая ответила:

- В папу. Только. В него. Одного. И больше ни в кого на свете.

Пожилой джентльмен, доктор Ф. Г. Колокольчиков, сидел в своем саду и
чинил стенные часы.

Перед ним с унылым выражением лица стоял его внук Коля.

Считалось, что он помогает дедушке в работе. На самом же деле вот уже
целый час, как он держал в руке отвертку, дожидаясь, пока дедушке этот
инструмент понадобится.

Но стальная спиральная пружина, которую нужно было вогнать на свое место,
была упряма, а дедушка был терпелив. И казалось, что конца-края этому
ожиданию не будет. Это было обидно, тем более что из-за соседнего забора вот
уже несколько раз высовывалась вихрастая голова Симы Симакова, человека

очень расторопного и сведущего. И этот Сима Симаков языком, головой и
руками подавал Коле знаки, столь странные и загадочные, что даже пятилетняя
Колина сестра Татьянка, которая, сидя под липою, сосредоточенно пыталась
затолкать репей в пасть лениво развалившейся собаке, неожиданно завопила и
дернула дедушку за штанину, после чего голова Симы Симакова мгновенно
исчезла.

Наконец пружина легла на свое место.

- Человек должен трудиться, - поднимая влажный лоб и обращаясь к Коле,
наставительно произнес седой джентльмен Ф. Г. Колокольчиков. - У тебя же
такое лицо, как будто бы я угощаю тебя касторкой. Подай отвертку и возьми
клещи. Труд облагораживает человека. Тебе же душевного благородства как раз
не хватает. Например, вчера ты съел четыре порции мороженого, а с младшей
сестрой не поделился.

- Она врет, бессовестная! - бросая на Татьянку сердитый взгляд,
воскликнул оскорбленный Коля. - Три раза я давал ей откусить по два раза.
Она же пошла на меня жаловаться да еще по дороге стянула с маминого стола
четыре копейки.

- А ты ночью по веревке из окна лазил, - не поворачивая головы,
хладнокровно ляпнула Татьянка. - У тебя под подушкой есть фонарь. А в
спальню к нам вчера какой-то хулиган кидал камнем. Кинет да посвистит, кинет
да еще свистнет.

Дух захватило у Коли Колокольчикова при этих наглых словах бессовестной
Татьянки. Дрожь пронизала тело от головы до пяток. Но, к счастью, занятый
работой дедушка на такую опасную клевету внимания не обратил или просто ее
не расслышал. Очень кстати в сад тут вошла с бидонами молочница и, отмеривая
кружками молоко, начала жаловаться:

- А у меня, батюшка Федор Григорьевич, жулики ночью чуть было дубовую
кадку со двора не своротили. А сегодня люди говорят, что чуть свет у меня на
крыше двух человек видели: сидят на трубе, проклятые, и ногами болтают.

- То есть как на трубе? С какой же это, позвольте, целью? - начал было
спрашивать удивленный джентльмен.

Но тут со стороны курятника раздался лязг и звон. Отвертка в руке седого
джентльмена дрогнула, и упрямая пружина, вылетев из своего гнезда, с визгом

брякнулась о железную крышу. Все, даже Татьянка, даже ленивая собака,
разом обернулись, не понимая, откуда звон и в чем дело. А Коля
Колокольчиков, не сказав ни слова, метнулся, как заяц, через морковные
грядки и исчез за забором.

Он остановился возле коровьего сарая, изнутри которого, так же как из
курятника, доносились резкие звуки, как будто бы кто-то бил гирей по отрезку
стальной рельсы. Здесь-то он и столкнулся с Симой Симаковым, у которого
взволнованно спросил:

- Слушай... Я не пойму. Это что?.. Тревога?

- Да нет! Это, кажется, по форме номер один позывной сигнал общий.

Они перепрыгнули через забор, нырнули в дыру ограды парка. Здесь с ними
столкнулся широкоплечий, крепкий мальчуган Гейка. Следом подскочил Василий
Ладыгин. Еще и еще кто-то. И бесшумно, проворно, одними только им знакомыми
ходами они неслись к какой-то цели, на бегу коротко переговариваясь:

- Это тревога?

- Да нет! Это форма номер один позывной общий.

- Какой позывной? Это не "три - стоп", "три - стоп". Это какой-то болван
кладет колесом десять ударов кряду.

- А вот посмотрим!

- Ага, проверим!

- Вперед! Молнией!

А в это время в комнате той самой дачи, где ночевала Женя, стоял высокий
темноволосый мальчуган лет тринадцати. На нем были легкие черные брюки и
темно-синяя безрукавка с вышитой красной звездой.

К нему подошел седой лохматый старик. Холщовая рубаха его была бедна.
Широченные штаны - в заплатках. К колену его левой ноги ремнями была
пристегнута грубая деревяшка. В одной руке он держал записку, другой сжимал
старый, ободранный револьвер.

- "Девочка, когда будешь уходить, захлопни крепче дверь", - насмешливо
прочел старик. - Итак, может быть, ты мне все-таки скажешь, кто ночевал у
нас сегодня на диване?

- Одна знакомая девочка, - неохотно ответил мальчуган. - Ее без меня
задержала собака.

- Вот и врешь! - рассердился старик. - Если бы она была тебе знакомая, то
здесь, в записке, ты назвал бы ее по имени.

- Когда я писал, то я не знал. А теперь я ее знаю.

- Не знал. И ты оставил ее утром одну... в квартире? Ты, друг мой, болен,
и тебя надо отправить в сумасшедший. Эта дрянь разбила зеркало, расколотила
пепельницу. Ну хорошо, что револьвер был заряжен холостыми. А если бы в нем
были патроны боевые?

- Но, дядя... боевых патронов у тебя не бывает, потому что у врагов твоих
ружья и сабли... просто деревянные.

Похоже было на то, что старик улыбнулся. Однако, тряхнув лохматой
головой, он строго сказал:

- Ты смотри! Я все замечаю. Дела у тебя, как я вижу, темные, и как бы за
них я не отправил тебя назад, к матери.

Пристукивая деревяшкой, старик пошел вверх по лестнице. Когда он скрылся,
мальчуган подпрыгнул, схватил за лапы вбежавшую в комнату собаку и поцеловал
ее в морду.

- Ага, Рита! Мы с тобой попались. Ничего, он сегодня добрый. Он сейчас
петь будет.

И точно. Сверху из комнаты послышалось откашливание. Потом этакое
тра-ля-ля!.. И наконец низкий баритон запел:

Я третью ночь не сплю, мне чудится все то же

Движенье тайное в угрюмой тишине...

- Стой, сумасшедшая собака! - крикнул Тимур. - Что ты мне рвешь штаны и
куда ты меня тянешь?

Вдруг он с шумом захлопнул дверь, которая вела наверх, к дяде, и через
коридор вслед за собакой выскочил на веранду.

В углу веранды возле небольшого телефона дергался, прыгал и колотился о
стену подвязанный к веревке бронзовый колокольчик.

Мальчуган зажал его в руке, замотал бечевку на гвоздь. Теперь
вздрагивающая бечевка ослабла - должно быть, где-то лопнула. Тогда,
удивленный и рассерженный, он схватил трубку телефона.

Часом раньше, чем все это случилось, Ольга сидела за столом. Перед нею
лежал учебник физики. Вошла Женя и достала пузырек с йодом.

- Женя, - недовольно спросила Ольга, - откуда у тебя на плече царапина?

- А я шла, - беспечно ответила Женя, - а там стояло на пути что-то такое
колючее или острое. Вот так и получилось.

- Отчего же это у меня на пути не стоит ничего колючего или острого? -
передразнила ее Ольга.