Чтение 3–й страницы книги ~Конь и его мальчик~

купил там хлеба, лука и редиски, а конь, обогнув селение, остановился
дальше, в поле. Через два дня они снова так сделали, и через четыре - тоже.

Все эти дни Шаста блаженствовал. Ноги и руки болели все меньше. Конь
уверял, что он сидит в седле, как мешок ("Стыдно, если нас увидят!" -
говорил он), но учителем был терпеливым - никто не научит ездить верхом
лучше, чем сама лошадь. Шаста уже не боялся рыси и не падал, когда конь
останавливался с разбегу или неожиданно кидался в сторону (оказыва[197]
ется, так часто делают в битве). Конечно, Шаста просил, чтобы конь
рассказал ему о том, как сражался вместе с тарханом; и тот рассказывал, как
они переходили вброд реки, и долго шли без отдыха, и бились с вражьим
войском; боевые кони, самой лучшей крови, бьются не хуже воинов: кусаются,
лягаются, и умеют, когда надо, повернуться так, чтобы всадник получше
ударил врага мечом или боевым топориком. Но рассказывал он реже, чем Шаста
о том просил.

- Ладно, не надо, - говорил он, - Сражался я по воле Тис-рока, словно
раб или немая лошадь. Вот в Нарнии, среди своих, я буду сражаться, как
свободный! За Нарнию! О-го-го-го-о!

Вскоре Шаста понял, что после таких речей конь пускается в галоп.

Уже не одну неделю двигались они вдоль моря и видели больше бухточек,
речек и селений, чем Шаста мог запомнить. Однажды, в лунную ночь, они не
спали, ибо выспались днем, в путь вышли под вечер. Оставив позади холмы,
они пересекали равнины. Слева, в полумиле, был лес. Море лежало справа, за
низкой песчаной дюной. Конь то шел шагом, то пускался рысью, но вдруг он
резко остановился.

- Что там? - спросил Шаста.

- Тиш-ш! - сказал конь, насторожив уши. - Ты ничего не слышал? Слушай!

- Как будто лошадь, к лесу поближе, - сказал Шаста, послушав с минутку.

- Да, это лошадь, - сказал конь. - Ах, нехорошо!..

- Ну, что такого, крестьянин едет! - сказал Шаста.

- Крестьяне так не ездят, - возразил Игого, - и кони у них не такие.
Неужели не слышишь? Это настоящий конь и настоящий тархан. Нет, не конь...
слишком легко ступает... так, так... Это прекраснейшая кобыла.

- Что ж, сейчас она остановилась, - сказал Шаста.

- Верно, - сказал конь. - А почему? Ведь и мы остановились... Друг мой,
кто-то выследил нас.

- Что же нам делать? - тихо спросил Шаста. - Как ты думаешь, они нас
видят?

- Нет, слишком темно, - сказал конь. - Смотри, вон туча! Когда она
закроет луну, мы как можно тише двинемся к морю. Если что, песок нас
скроет.

Они подождали, и сперва - шагом, потом легкой рысью двинулись на берег.
Но туча была уж очень темной, а море [198] все не показывалось. Шаста
подумал: "Наверное, мы уже проехали дюны", как вдруг сердце у него упало:
оттуда, спереди, послышалось долгое, скорбное, жуткое рычанье, В тот же миг
конь повернул и понесся во весь опор к лесу, от берега.

- Что это? - еле выговорил Шаста.

- Львы! - на скаку отвечал конь, не оборачиваясь. После этого оба
молчали, пока перед ними не сверкнула вода. Конь перешел вброд широкую
мелкую речку и остановился. Он весь вспотел и сильно дрожал.

- Теперь не унюхают, - сказал конь, немного отдышавшись. - Вода отбивает
запах. Пройдемся немного.

Пока они шли, он сказал:

- Шаста, мне очень стыдно. Я перепугался, как немая тархистанская
лошадь. Да, я недостоин называться говорящим конем. Я не боюсь мечей и
копий, и стрел, но это... это... Пройдусь-ка я рысью.

Но рысью он шел недолго; уже через минуту он пустился галопом, что
неудивительно, ибо совсем близко раздался глухой рев, на сей раз - слева,
из леса.

- Еще один, - проговорил он на бегу.

- Эй, слушай, - крикнул Шаста, - та лошадь тоже скачет!

- Ну и хо-хо-хорошо! - выговорил конь. - У тархана меч... Он защитит
нас.

- Что ты! - сказал Шаста. - Тебе все львы, да львы! Нас могут поймать.
Меня повесят как конокрада!

Он меньше чем конь боялся львов, потому что никогда их не видел.

Конь только фыркнул в ответ и прянул вправо. Как ни странно, другая
лошадь прянула влево, и вслед за этим кто-то зарычал - сперва справа, потом
слева. Лошади кинулись друг к другу. Львы, видимо, тоже - они рычали
попеременно, с обеих сторон, не отставая от скачущих лошадей. Наконец, луна
выплыла из-за туч, и в ярком свете Шаста увидел ясно, как днем, что лошади
несутся морда к морде, словно на скачках. Игого потом говорил, что таких
скачек в Тархистане и не видывали.

Шаста уже не надеялся ни на что. Он думал лишь о том, сразу съедает тебя
лев или сперва играет, как кошка с мышкой, и очень ли это больно. Думал он
об этом, но видел все (так бывает в очень страшные минуты). Он видел, что
другой всадник мал ростом, что кольчуга его ярко сверкает, в седле он сидит
как нельзя лучше, а бороды у него нет. [199]

Что-то блеснуло внизу перед ними. Прежде, чем Шаста догадался, что это,
он услышал всплеск и ощутил во рту вкус соленой воды. Они попали в узкий
рукав, отходящий от моря. Обе лошади плыли, и вода доходила Шасте до колен.
Сзади слышалось сердитое рычанье и, оглянувшись, Шаста увидел у воды темную
глыбу, но одну. "Другой лев отстал", - подумал он.

По-видимому, лев не собирался ради них лезть в воду. Кони наполовину
переплыли узкий залив, другой берег уже был виден, а тархан не говорил ни
слова. "Заговорит, - подумал Шаста. - Как только выйдем на берег. Что я ему
скажу? Надо что-нибудь выдумать..."

И тут он услышал два голоса.

- Ах, как я устала!.. - говорил один.

- Тише, Уинни! - говорил другой. - Придержи язычок!

"Это мне снится", - подумал Шаста. - "Честное слово, та лошадь
заговорила!"

Вскоре обе лошади уже не плыли, а шли, а потом - вылезли на берег. Вода
струилась с них, камешки хрустели под копытами. Маленький всадник, как это
ни странно, ни о чем не спрашивал. Он даже не глядел на Шасту. Но Игого
вплотную подошел к другой лошади и громко фыркнул.

- Стой! - сказал он. - Я тебя слышал. Меня не обманешь. Госпожа моя, ты
- говорящая лошадь, ты тоже из Нарнии!

- Тебе какое дело? - вскрикнул странный тархан, и схватился за эфес. Но
голос его кое-что подсказал Шасте.

- Да это девочка! - догадался он.

- А тебе какое дело? - продолжала незнакомка. - Зато ты - мальчик!
Грубый, глупый мальчишка! Наверное - раб и конокрад.

- Нет, маленькая госпожа, - сказал конь. - Он не украл меня. Если уж на
то пошло, я его украл. Что же до того, мое ли это дело - посуди сама.
Земляки непременно приветствуют друг друга на чужбине.

- Конечно, - поддержала его лошадь.

- Уж ты-то молчи! - сказала девочка. - Видишь, в какую беду я из-за тебя
попала!

- Никакой беды нет, - сказал Шаста. - Можете ехать, куда ехали. Мы вас
не держим.

- Еще бы! - вскричала всадница.

- Как трудно с людьми!.. - сказал кобыле конь. - Ну просто мулы...
Давай, мы с тобой разберемся. Должно быть, госпожа, [200] тебя тоже взяли в
плен, когда ты была жеребенком?

- Да, господин мой, - печально отвечала Уинни.

- А теперь ты бежала?

- Скажи ему, чтобы не лез, когда не просят, - вставила всадница.

- Нет, Аравита, не скажу, - ответила Уинни. - Я и впрямь бежала, Не
только ты, но и я. Такой благородный конь нас не выдаст. Господин мой, мы
держим путь в Нарнию.

- Конечно, - сказал конь. - И мы тоже. Всякий поймет, что оборвыш, едва
сидящий в седле, откуда-то сбежал. Но не странно ли, что молодая тархина
едет ночью, без свиты, в кольчуге своего брата, и боится чужих, и просит
всех не лезть не в свое дело?

- Ну, хорошо, - сказала девочка. - Ты угадал, мы с Уинни сбежали из
дому. Мы едем в Нарнию. Что же дальше?

- Дальше мы будем держаться вместе, - ответил конь. -Надеюсь, госпожа
моя, ты не откажешься от моей защиты и помощи?

- Почему ты спрашиваешь мою лошадь, а не меня? - разгневалась Аравита.

- Прости меня, госпожа, - сказал конь, чуть-чуть прижимая книзу уши, - у
нас в Нарнии так не говорят. Мы с Уинни -свободные лошади, а не здешние
немые клячи. Если ты бежишь в Нарнию, помни: Уинни - не "твоя лошадь".
Скорее уж ты "ее девочка".

Аравита раскрыла рот, но заговорила не сразу. Вероятно, раньше она так
не думала.

- А все-таки, - сказала она наконец, - зачем нам ехать вместе? Ведь нас
скорее заметят.

- Нет, - сказал Игого; а Уинни его поддержала:

- Поедем вместе, поедем! Я буду меньше бояться. Я и дороги толком не
знаю. Такой замечательный конь, куда умнее меня.

Шаста сказал:

- Оставь ты их! Видишь, они не хотят...

- Мы хотим! - перебила его Уинни.

- Вот что, - сказала девочка. - Против вас, господин конь, я ничего не
имею, но откуда вы знаете, что этот мальчишка нас не выдаст?

- Скажи уж прямо, что я тебе - не компания! - воскликнул Шаста.

- Не кипятись, - сказал конь. - Госпожа права. Нет, - об[201] ратился он
к ней, - я за него ручаюсь. Он верен мне, он добрый товарищ. К тому же он,
несомненно, из Нарнии или Орландии.

- Хорошо, поедем вместе, - сказала она, но не мальчику, а коню.