точников.
сказочные своды, называвшиеся "Тысяча и одна ночь", о которых скупо упо-
минают средневековые арабские писатели. По составу эти собрания сказок,
по-видимому, отличались друг от друга, общим у них было лишь заглавие и
сказкарамка.
тельных этапов.
сказители, рассказы которых первоначально записывались под диктовку с
почти стенографической точностью, без всякой литературной обработки.
Большое количество таких рассказов на арабском языке, записанных еврейс-
кими буквами, хранится в Государственной Публичной библиотеке имени Сал-
тыкова-Щедрина в Ленинграде; древнейшие списки относятся к XI-XII векам.
В дальнейшем эти записи поступали к книготорговцам, которые подвергали
текст сказки некоторой литературной обработке. Каждая сказка рассматри-
валась на этой стадии не как составная часть сборника, а в качестве со-
вершенно самостоятельного произведения; поэтому в дошедших до нас перво-
начальных вариантах сказок, включенных впоследствии в "Книгу тысячи и
одной ночи", разделение на ночи еще отсутствует. Разбивка текста сказок
происходила на последнем этапе их обработки, когда они попадали в руки
компилятора, составлявшего очередной сборник "Тысячи и одной ночи". При
отсутствии материала на нужное количество "ночей" составитель пополнял
его из письменных источников, заимствуя оттуда не только мелкие рассказы
и анекдоты, но и длинные рыцарские романы.
шейх, который составил в XVIII веке в Египте наиболее позднее по времени
собрание сказок "Тысячи и одной ночи". Самую значительную литературную
обработку получили сказки также в Египте, двумя или тремя столетиями
раньше. Эта редакция XIV - XVI веков "Книги тысяча и одной ночи", обычно
называемая "египетской", - единственная, сохранившаяся до наших дней -
представлена в большинстве печатных изданий, а также почти во всех из-
вестных нам рукописях "Ночей" и служит конкретным материалом для изуче-
ния сказок Шахразады.
ной ночи" сохранились лишь одиночные сказки, не входящие и "египетскую"
редакцию и представленные в немногих рукописях отдельных томов "Ночей"
или существующие в виде самостоятельных рассказов, имеющих, однако, -
разделение на ночи. К числу таких рассказов относятся наиболее популяр-
ные у европейских читателей сказки: "Аладдин и волшебная лампа", "Али
Баба и сорок разбойников" и некоторые другие; арабский оригинал этих
сказок имелся в распоряжении первого переводчика "Тысячи и одной ночи"
Галлана, по переводу которого они и стали известны в Европе.
матривать особо, так как органической связи между ними нет, и они до
включения в сборник долгое время существовали самостоятельно. Попытки
объединить некоторые из них в группы по месту их предполагаемого проис-
хождения - из Индии, Ирана или Багдада - недостаточно обоснованы. Сюжеты
рассказов Шахразады сложились из отдельных элементов, которые могли про-
никнуть на арабскую почву из Ирана или Индии независимо один от другого;
на своей новой родине они обросли чисто туземными наслоениями и издревле
стали достоянием арабского фольклора. Так, например, случилось с обрам-
ляющей сказкой: придя к арабам из Индии через Иран, она утратила в устах
сказочников многие первоначальные черты.
фическому принципу, следует считать принцип объединения их, хотя бы ус-
ловно, в группы по времени создания или же по принадлежности к соци-
альной среде, где они бытовали. К древнейшим, самым устойчивым сказкам
сборника, возможно существовавшим в той или иной форме уже в первых ре-
дакциях в IX-Х веках, можно отнести те рассказы, в которых сильней всего
проявляется элемент фантастики и действуют сверхъестественные существа,
активно вмешивающиеся в дела людей. Таковы сказки "О рыбаке и духе", "О
коне из черного дерева" и ряд других. За свою долгую литературную жизнь
они, по-видимому, многократно подвергались литературной обработке; об
этом свидетельствует и их язык, претендующий на известную изысканность,
и обилие поэтических отрывков, несомненно вкрапленных в текст редактора-
ми или переписчиками.
средневекового арабского торгового города. Как это видно из некоторых
топографических подробностей, действие в них разыгрывается главным обра-
зом в столице Египта - Каире. В основе этих новелл лежит обычно ка-
кая-нибудь трогательная любовная история, осложненная различными приклю-
чениями; действующие в ней лица принадлежат, как правило, к торговой и
ремесленной знати. По стилю и языку сказки этого рода несколько проще
фантастических, но и в них много стихотворных цитат преимущественно эро-
тического содержания. Интересно, что в городских новеллах наиболее яркой
и сильной личностью зачастую является женщина, смело ломающая преграды,
которые ставит ей гаремная жизнь. Мужчина же, обессиленный развратом и
праздностью, неизменно выведен простаком и обречен на вторые роли.
гонизм между горожанами и кочевниками-бедуинами, которые обычно являются
в "Книге тысячи и одной ночи" предметом самых едких насмешек.
любимом", "Рассказ о трех яблоках" (включающий и "Рассказ о везире
Нур-ад-дине и его брате"), "Сказка о Камар-аз-Замане и жене ювелира", а
также большинство рассказов, объединяемых "Сказкой о горбуне".
товского жанра, по-видимому включенные в сборник в Египте, при его пос-
ледней обработке. Рассказы эти тоже сложились в городской среде, но от-
ражают уже жизнь мелких ремесленников, поденных рабочих и бедняков, пе-
ребивающихся случайными заработками. В этих сказках с наибольшей яр-
костью отразился протест угнетенных слоев населения средневекового вос-
точного города. В каких курьезных формах выражался подчас этот протест
видно, например, из "Рассказа о Ганиме ибн Айюбе" (см. наст. изд., т.
II, стр. 15), где раб, которого его господин хочет отпустить на волю,
доказывает, ссылаясь на книги законоведов, что тот не имеет права это
сделать, так как не научил своего раба никакому ремеслу и освобождением
обрекает последнего на голодную смерть.
телей светской власти и духовенства в самом неприглядном виде. Сюжетом
многих таких повестей является сложное мошенничество, имеющее целью не
столько ограбить, сколько одурачить какого-нибудь простака. Блестящие
образцы плутовских рассказов - "Повесть о Далиле-хитреце и Али-Зейбаке
каирском", изобилующая самыми невероятными приключениями, "Сказка об
Ала-ад-дине Абу-ш-Шамате", "Сказка о Маруфе-башмачнике".
лей и подверглись лишь незначительной литературной обработке. На это
указывает прежде всего их язык, не чуждый диалектизмов и разговорных
оборотов речи, насыщенность текста диалогами, живыми и динамичными, как
будто прямо подслушанными на городской площади, а также полное от-
сутствие любовных стихов - слушатели таких сказок, видно, не были охот-
никами до сентиментальных поэтических излияний. Как по содержанию, так и
по форме, плутовские рассказы представляют одну из ценнейших частей соб-
рания.
входит ряд крупных произведений и значительное количество небольших по
объему анекдотов, несомненно заимствованных составителями из различных
литературных источников. Таковы огромные рыцарские романы: "Повесть о
царе Омаре ибн ан-Нумане", "Рассказ об Аджибе и Гарибе", "Рассказ о ца-
ревиче и семи везирях", "Сказка о Синдбаде-мореходе" и некоторые другие.
Таким же путем попали туда назидательные притчи и повести, проникнутые
идеей о бренности земной жизни ("Повесть о медном городе"), назида-
тельные рассказывопросники типа "Зерцал" (рассказ о мудрой девушке Та-
ваддуд), анекдоты о знаменитых мусульманских мистиках-суфиях и т.п. Мел-
кие повестушки, как уже упомянуто, по-видимому, были добавлены состави-
телями, чтобы заполнить нужное количество ночей.
де, естественно имели в данной среде наибольшее распространение. В этом
прекрасно отдавали себе отчет и сами компиляторы и редакторы сборника, о
чем свидетельствует такая пометка, переписанная в одну из поздних руко-
писей "Ночей" с более древнего оригинала: "Рассказчику надлежит расска-
зывать в соответствии с тем, кто его слушает. Если это простолюдины,
пусть он передает повести из "Тысячи и одной ночи" о простых людях - это
повести в начале книги (имеются, очевидно, в виду сказки плутовского
жанра. - М.С.), а буде эти люди относятся к правителям, то надлежит
рассказывать им повести о царях и сражениях между витязями, а эти повес-
ти - в конце книги".
Сейф-аль-Мулуке", попавшей в сборник, по-видимому, на довольно позднем
этапе его эволюции. Там говорится, что некий сказочник, который один
только знал эту сказку, уступая настойчивым просьбам, соглашается дать
ее переписать, но ставит переписчику такое условие: "Не рассказывай этой
сказки на перекрестке дорог или в присутствии женщин, рабов, рабынь,
глупцов и детей. Читай ее у эмиров [1], царей, везирей и людей знания из
толкователей Корана и других".
встречали разное отношение. Если в широких народных массах сказки всегда
пользовались огромной популярностью, то представители мусульманской схо-
ластической науки и духовенства, блюстители "чистоты" классического
арабского языка неизменно отзывались о них с нескрываемым презрением.
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Сертаков Виталий
Земляной Андрей
Гуревич Георгий
Беляев Александр