окраине дачного поселка, а кто вправо, к середине платформы, откуда прямая
дорога к просеке, шоссе и магазинчику, и этот незамысловатый маневр
обнаружил бы следом идущего. И расписание рейсов автобуса давно уже засек в
памяти, и в магазинчике подзадержался, чтоб заприметить замыслившего
убийство человека, который месяц его выслеживал, так и не обнаружившись, и
уже одно это - свидетельство квалификации, сертификат качества, так сказать.
Нашел человек и наиболее правильный способ устранения, выбрав для акции эту
лесную полосочку, наименее людную в предвечерние часы и очень шумную;
пистолет, разумеется, с глушителем, а чтоб пресечь все случайности,
прихвачен с собою и короткоствольный автомат, скорее всего - "узи", он-то и
был в сумке человека, сумка эта сразу бросилась в глаза, была она тяжеловата
- судя по тому, как сходил с автобуса человек, а покинул он его последним,
чтоб тут же скрыться за спинами людей; ни лица, ни фигуры в целом Бузгалин
не увидел, лишь фрагмент тела - выпрямляемую для земной опоры ногу, сумку у
колена, но и того было достаточно: лет эдак сорок восемь - пятьдесят, рост
не более ста восьмидесяти сантиметров, то есть примерно пять футов и десять
дюймов, а руке, державшей сумку, привычны тяжелые физические нагрузки.
Далеко не молод - выдернули, значит, из глубокой консервации испытанного
специалиста, исполнителя верного и не засвеченного, который проехал вместе с
ним от дома до вокзала, сел в дальний от Бузгалина вагон, вышел в райцентре,
превосходно зная расписание автобусов и высчитав путь Бузгалина от станции к
даче с заходом в магазин. Кто его нанял - покажет манера исполнения этой
странной операции, ведь вроде бы существует никем - ни чужими, ни своими -
не отмененное джентльменское соглашение: ребята, все можно, а вот этого -
нельзя! Ну а если пуля найдет цель, то нелишне напомнить самому себе: жизнь
все-таки удалась, дело, не им начатое, на нем не кончится, продолжится
многими славными свершениями, и хоть нет жены, нет детей, не бесследно, нет,
не бесследно пройден короткий путь, и есть некоторая закономерность в том,
что оборвался этот путь на родной все-таки земле, не на чужбине!..
осваивать крадущегося сзади человека, вживлять его в себя, чтоб работать с
ним. Для начала в памяти растянул как резину ту долю секунды у магазинчика,
что показала ему - среди покидавших автобус людей - согнутую в коленном
суставе ногу и руку с сумкой. Он утвердил человека на земле, он вместе с ним
пошел к шоссе, он обогнал его - и теперь чуял его лопатками, затылком,
свободным от рюкзака плечом. Кто-то из приехавших задержался у ларька с
творогом и сметаной, остальные, кроме человека с сумкой, пошли к просеке. Не
исключено, что некоторые избрали маршрут Бузгалина, однако между ними и
человеком образовалась дистанция метров в пятьдесят, человек врезался в
поток машин, оказался в лесной полосе, и поток отрезал его от идущих сзади,
- рискованно поступил человек, весьма опрометчиво, потому что очутился один
на один с жертвою, мысленно вцепился в нее, каждый шаг свой вымеряет и
выверяет применительно к тому, кого намеревается убить, и, следовательно,
подпадает под не ощущаемую им волю противника. Бузгалин на мгновение
приостановился, перекладывая рюкзак на правое плечо, и уже этим сбил
преследователя с ритма ходьбы, с рассчитанной последовательности действий.
Десять, пятнадцать секунд миновало, а спина шедшего вразвалочку Бузгалина
защищалась то осиною, то березою. Выстрел, понятно, не должен услышаться
никем, и самый благоприятный момент близился, уже подвывал на подъеме
двигатель многотонного грузовика, еще двадцать секунд - и рев его заглушит
даже очередь из автомата. Бузгалин подал себя отличной целью, выйдя на
открытый поворот тропы, чтоб тут же, когда грузовик появился, отринуть тело
в сторону, пригнуться, будто увидев что-то любопытное под ногами. И услышал
всхлип березы, в ствол которой смачным шлепком вошла пуля. Выпрямился,
сделал два длинных шага влево и вновь оказался за щитом русских березонек,
давших ему возможность злорадно усмехнуться: ведь наемный человек сейчас -
это уж точно - выругался сквозь зубы, ему начинала изменять выдержка, теперь
он вложит всю сноровку в следующий выстрел, если, конечно, совладает со
своим дыханием, которое сбил у себя Бузгалин, вызвав у преследователя
учащение пульса. Да еще и споткнулся, что, однако, на преследователя не
повлияло: поняв, с кем имеет дело, он согнал с себя некоторое пренебрежение
к жертве и готовился вложить в выстрел все нажитые и сохраненные годами
навыки.
оружие, великолепный глаз - а пуля срезала ветку чуть ниже левого уха
Бузгалина, который, чтоб не терять контакта со стрелявшим, огорченно
присвистнул и огорошенно покачал головой - будто это из его пистолета
вылетела невезучая пуля. Продолжая безошибочную игру, он безвольно,
обреченно замешкался, недоуменно озираясь, явно напуганный чем-то, - и
человек сзади размяк на несколько секунд, не зная, что делать дальше, а
когда спохватился - Бузгалин резво пошел дальше, что было ошибкой: впереди -
оголенное пространство, двадцать метров без какого-либо прикрытия. Он, цель,
на долгие десять секунд окажется в досягаемости нескольких пуль, очередью
выпущенных из автоматического пистолета, и прыгай в сторону, падай, отползай
- ты на виду, как заяц в тире, и ничто уже не отдернет палец от спускового
крючка. Остается последнее и постыдное: одним прыжком одолеть расстояние до
забора и перелететь через него. Но и этот цирковой трюк не спасет, пожалуй.
вдруг залаяла, унюхав пороховую гарь от выстрелов, сработал сигнал тревоги,
вложенный в породу чуткими и злобными предками; лай же позвал к забору
хозяина, удивленного редкостной свирепостью тихого стража дачного участка, и
не увидеть человека он не мог, а человек, несомненно, постарался оружие
опустить в карман или уронить в сумку. Очередная неудача озлобит, конечно,
профессионального убийцу не хуже овчарки, в уме он, наверное, сочиняет
нанимателю оправдательные объяснения, которые - тут уж не наверное, а точно
- будут опровергнуты: исполнителю жестко укажут на вялость и недостаточную
рекогносцировку местности, приведшую к тому, что "объект" воспользовался
оплошностью и быстрым шагом достиг переулка, свернул в него, чуть позже
молниеносным движением открыл калитку в заборе и спрятался, в двадцати пяти
метрах от дома, за штабелем приготовленных на зиму дровишек...
землю. Кажется, пронесло. Еще одного выстрела сегодня не ожидается. Труп на
лесной полоске - случайное убийство случайного прохожего. Найденное же в
переулке да на дачном участке - точная и целенаправленная акция, адресный
выбор, что сразу заинтересует милицию. И не только ее. Но кому, кому выгодна
его смерть - вот что интригует! И этот выходящий из моды метод устранения:
есть ведь десятки испытанных приемов - от дорожной аварии до способа
лечения, выбранного группой специалистов; похоронят - и концы в воду. И
некому ходить по прокуратурам и жаловаться на медлительность органов, так и
не нашедших убийцу. Детьми судьба обделила, Аня - тоже от усохшего корня,
жива за рубежом тетка, в Чехословакии, но с ней уже лет тридцать никакой
связи. Ну а тот, кто назвался кузеном Ани, - фикция, да и нет его в живых.
и дымил, естественно, незадачливый наймит, уже свернувший в этот переулок,
потому что иной путь ему заказан. Вспугнутый собакой, попавший в память
хозяина овчарки, сдуру обнаруживший себя так и не убитому им "объекту", он
не пойдет по тропке в открытое поле, где его самого подстрелить - пара
пустяков. Он тоже понимает, что в переулке - его спасение, здесь
подозреваемых - по пальцам перечесть, и пуля не рискнет покидать длинный
ствол автоматического пистолета, который вполне может храниться у "объекта".
Он, закуривший, сейчас пройдет мимо, чтоб попасть на центральную просеку и
добраться до станции. Шаги его все ближе и ближе, походка такая, словно ноги
заплетаются, - очевидное плоскостопие, ступни вывернуты наружу, в руке
что-то тяжелое - сумка, конечно: израильский автомат "узи" весит немало.
окликнул:
неожиданности выпустил из руки сумку, она шлепнулась, издав перестук
металла, отчего дядя Федя упал в панике на колени, сдавленно выругавшись
матом, который сменился восторженным воплем: показалась четвертинка водки,
уцелевшая при падении, не разбившаяся о железяки в сумке, то есть о гаечные
ключи, отвертки, тройники, сгоны и прочие принадлежности слесаря,
промышлявшего проводкою труб от колодцев до кухонь и внутри домов. Встав
наконец на ноги, он пустился в объяснения, и без того понятные Бузгалину. В
райцентр ездил он, за водочкой, но, чтоб вырваться из дому, обманув "бабу",
пришлось нагородить ей о халтуре у Микитича, жившего аж на самом краю
поселка; Микитичем можно оправдать и запашок, и четвертинку, якобы
поднесенную... Говорил дядя Федя так, что только истинно русский человек мог
понять его русскую речь: из-за обилия спотыканий на сдвоенных согласных
(инвалид шепелявил и гундосил сразу) и сглатывания глагольных окончаний даже
увенчанный лаврами зарубежный славист не понял бы ни слова, зато истинное
наслаждение испытывал Бузгалин, втягивая в себя комки шершавых слов, подобие
тех, что некогда долетали до него, как сквозь вату, когда он еще нежился в
утробе, внимая речам родителей...
продемонстрировалась Бузгалину, ему же и предложено было отпить "чуток", но
тот отказался и продолжал смотреть на сумку с разводными и гаечными ключами.
В ней, конечно, не было ни короткоствольного автомата "узи", ни
длинноствольного пистолета, ни винтовки, естественно, с оптическим прицелом,
- не было и не могло быть, потому что дядю Федю вчистую освободили от армии,
оружия он не держал в руках отродясь, сильно отличаясь от Бузгалина, который
не только видел на экранах разные кольты и парабеллумы, но и лично стрелял
несколько раз из пистолета - годиков эдак двадцать или восемнадцать назад.
Сейчас бы тот пистолет, сейчас бы засадить в небо всю обойму - и на
радостях, и в гневе, потому что дядя Федя преподнес еще один сюрприз:
собрание, которое намечалось на завтра, уже состоялось! Сегодня, в полдень!
И все на нем решено в наихудшем, как уверял дядя Федя, виде: за подключение
семнадцати участков к магистрали рвачи из газовой конторы требовали с
каждого двести пятнадцать рублей! Более того, они обязали хозяев самим
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Корнев Павел
Буркатовский Сергей
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс