read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



вылезли, меня по сторонам шатает, опьянел совсем. Первый раз в жизни
опьянел. А на исповеди взял да и покаялся. Поп отцу не сказал ни словечка.
Уж до того он довольный был, что меня воспитал...
С того разу я и начал грешить, стегать меня враз перестали. Жизнь
другая пошла. Я, Друг мой, так думаю.
Мне хоть после этого и легче стало жить, а только с этого места и пошла
в моей жизни всякая путанка. Ты-то как думаешь?..



4
На второй день я просыпаюсь от яркого, бьющего прямо в глаза солнышка.
Вылезаю из-под одеяла и удивляюсь: только легкий туман в голове да несильная
жажда остались от вчерашнего.
Иду вниз и вместо зарядки раскалываю с полдюжины крепких еловых чурок.
Они разваливались от двух ударов, если топор попадал прямо в середину.
Морозные поленья звенели, как звенел за двором наст и ядреный свежий
утренник. Было приятно влепить топор в середину чурки, вскинуть через плечо
и, крякнув сильно, резко опустить обух на толстую плаху. Чурка от
собственной тяжести покорно разваливалась, ее половинки разлетались в
стороны с коротким звенящим стоном.
С десяток поленьев я принес в дом, открыл печную задвижку, вьюшки и
заслонку. Нащепал лучины и на пирожной лопате сунул в чело печи первое,
поперечное полено. Зажег лучину и на лопате положил ее на полено. Склал на
лучину поленья. Запах огня был чист и резок. Дым белым потоком, огибая
кирпичное устье, пошел в трубу, и я долго смотрел на этот поток. В окна
лилось зимнее, однако очень яркое солнце. Печь уже трещала. Я взял две бадьи
и скользкий отшлифованный водонос, пошел за водой. Высоко натоптанная тропка
звенела под валенками фарфоровым звоном. Снег на солнце был до того ярок и
светел, что глаза непроизвольно щурились, а в тени от домов четко ощущалась
глубинная снежная синева. Под горой на речке я долго колотил водоносом. За
ночь прорубь затянуло прозрачным и, видимо, очень толстым стеклом; я сходил
на соседнюю Олешину прорубь, взял там обледенелый топор и проделал канавку
по окружности проруби. Прозрачный ледяной круг было жалко толкать под лед.
Но течение уже утянуло его. Я слушал, как он уплывал, стукаясь, исчезая в
речной темноте. А здесь, на дне проруби, виднелись ясные, крохотные,
увеличенные водой песчинки.
Вихляющая тяжесть в ведрах делала устойчивее и тверже шаг в гору. Эта
тяжесть прижимала меня к тропке. Чтобы погасить раскачивание ведер, я
изредка менял дли- ну шагов. Дышалось легко, глубоко, я не слышал своего
сердца.
Дома налил воды в самовар, набрал в железный совок румяных, уже
успевших нагореть углей и опустил их в нутро самовара. Самовар зашумел почти
тотчас же. Когда я поставил его на столешницу, от него веяло знойным духом
золы, вода домовито булькала в медном чреве. Пар бил из дырки султаном.
Я раскрыл банку консервированной говядины, банку сгущенки, заварил чай
и нарезал хлеб. С минуту глядел на еду. Ощущая первобытную, какую-то ни от
чего не зависящую основательность мяса и хлеба, налил стакан янтарно-бурого
чая. У меня был тот аппетит, когда вкус еды ощущают даже десны и зубы.
Насыщаясь, я все время чувствовал силу плечевых мышц, чувствовал потребность
двигаться и делать что-то тяжелое. А солнце било в окно, в доме и на улице
было удивительно спокойно и тихо, и этот покой оттенялся добрым,
умиротворенно ворчливым шумом затухающего самовара.
Р-р-рых! Я ни с того ни с сего выскочил из-за стола, присел и, давая
волю своей радости, прыгнул, стараясь хлопнуть ладонями по потолку.
Засмеялся, потому что понял вдруг выражение "телячий восторг", прыгнул еще,
и посуда зазвенела в шкафу. В таком виде и застал меня Олеша.
- Ну и обряжуха, - сказал старик, - печь, гляжу, истопил, за водой
сбегал. Тебе жениться надо.
- Я бы не прочь, кабы не разводиться сперва.
- У тебя женка-то ничего. - Олеша взял со стола Тонин портрет и
почтительно поразглядывал.
- Ничего? - спросил я.
- Ничего. Востроглазая. Не загуляет там, в городе-то?
- Кто ее знает...
- Нынче живут прохладно, - сказал Олеша и завернул цигарку. - Может,
оно и лучше эдак.
...Мы взяли топоры, лопату, ножовку. Не запирая дом, двинулись
ремонтировать баню.
Пока я раскидывал снег вокруг сруба, Олеша разобрал каменку, опрятно
сложил в предбаннике кирпичи и прокопченные валуны. Выкидали покосившиеся
полки и разобрали прогнившие половицы. Я пнул валенком нижнее бревно, и в
бане стало светло: гнилое совсем, оно вылетело наружу. Олеша простукивал
обухом другие бревна. Начиная с третьего ряда, они были звонкие, значит,
ядреные.
Старик полез наверх проверять крышу и потолок.
- Гляди не свались, - посоветовал я, но Олеша кряхтел, стучал обухом.
- Полечу, так ведь не вверх, а вниз. Невелика беда.
Теперь было ясно, что крышу и стропила можно не трогать. Мы присели на
пороге, решив передохнуть. Олеша вдруг легонько толкнул меня в бок:
- Ты погляди на него...
- На кого?
- Да вон Козонков-то, дорогу батогом щупает.
Авинер Козонков, другой мой сосед, проваливаясь в снегу, при помощи
березовой палки правился в нашу сторону. Ступая по нашим следам, он наконец
выбрался к бане.
- Ночевали здорово.
- Авинеру Павловичу, товарищу Козонкову, - сказал Олеша, - наше
почтение.
Козонков был сухожильный старик с бойкими глазами; волосы тоже какие-то
бойкие, торчали из-под бойкой же шапки, руки у него были белые и с тонкими,
совсем не крестьянскими пальчиками.
- Что, не отелилась корова-то? - спросил Олеша.
Козонков отрицательно помотал ушами своей веселой шапки. Он объяснил,
что корова у него отелится только после масленой недели.
- Нестельная она у тебя, - сказал Олеша и прищурился. - Ей-богу,
нестельная.
- Это как так нестельная? Ежели брюхо у ее. И подхвостица, старуха
говорит, большая стала.
- Мало ли что старуха наговорит, - не унимался Олеша. - Она,
старуха-то, может, и не разглядела по-настоящему.
- Стельная корова.
- Какая же стельная? Ты ее до ноября к быку-то гонял? Ты посчитай, не
поленись, сколько месяцев-то прошло. Нет, парень, нестельная она у тебя,
останешься ты без молока.
Я видел, что Олеша Смолин просто разыгрывает Авинера. А тот сердился
всерьез и изо всей мочи доказывал, что корова обгулялась, что без молока он,
Козонков, вовек не останется. Олеша нарочно заводил его все больше и больше:
- Стельная! Ты когда ее к быку-то гонял?
- Гонял.
- Да знаю, что гонял. А когда гонял-то? Ну, вот. Теперь давай
считать...
- Мне считать нечего, у меня все сосчитано!
Козонков окончательно разозлился. Вскоре он посоветовал Олеше думать
лучше о своей корове. Потом как бы случайно намекнул на какое-то ворованное
сено, а Олеша сказал, что сена он сроду не воровал и воровать не будет, а
вот он, Козонков, без молока насидится, поскольку корова у него нестельная,
а если и стельная, так все равно не отелится.
Я сидел молча, старался не улыбаться, чтобы не обидеть Авинера, а он
совсем разошелся и пригрозил Олеше, что все одно напишет куда следует, и
сено у него, у Олеши, отберут, поскольку оно, это сено, даровое, без
разрешения накошено.
- Ты, Козонков, меня этим сеном не утыкай, - говорил Олеша. - Не
утыкай, я те говорю! Ты сам вон косишь на кладбище, тебе, вишь, сельсовет
разрешил могильники обкашивать. А ежели нет такого закона по санитарному
правилу - косить на кладбище? Ведь это что выходит? Ты на кладбище
трын-траву косишь, покойников грабишь.
- А я тебе говорю: напишу!
- Да пиши хоть в Москву, тебе это дело знакомое! Ты вон всю бумагу
перевел, все в газетку статьи пишешь. За каждую статью тебе горлонару на
чекушку дают, а ты по суседскому делу хоть разок пригласил на эту чекушку?
Да ни в жись! Всю дорогу один дуешь.
- И пью! - отрезал Авинер. - И пить буду, меня в районе ценят. Не то
что тебя.
Тут Олеша и сам заметно разозлился.
- А иди ты, Козонков, в свою коровью подхвостицу, - сказал он.
Козонков и в самом деле встал. Пошел от бани, ругая Олешу, потом
оглянулся и погрозил батогом:
- За оскорбление личности. По мелкому указу!
- Указчик... - Олеша взялся за топор. - Такому указчику хрен за щеку.
Я тоже взялся за пилу, спросил:
- Чего это вы?
- А чего? - обернулся плотник.
- Да так, ничего...
- Ничего оно и есть ничего. - Олеша поплевал на задубевшие ладони. -
Всю жизнь у нас с ним споры идут, а жить друг без дружки не можем. Каждый
день проведы- вает, чуть что - и шумит батогом. С малолетства так дело шло.
Помню, весной дело было...
Олеша, не торопясь, выворотил гнилое бревно. Теперь отступать было



Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.