Чтение 3–й страницы книги ~История одной поездки~

- Подожди... слушай, восемнадцать и три... восемнадцать и пять... ну почем нам тот мудила напротив "Пассажа" отдавал?

- Точно дороже. А сколько в мешок влезает?

- Двести пятьдесят.

Здесь они занялись многотрудными пересчетами валют, дорожных затрат, тыкая в калькулятор и перекликаясь маловнятно: "двойник", "отбой", "навар". Вволю позанимавшись кабалистикой, они приняли наконец решение и подошли к хозяину товара, терпеливо их дожидавшемуся.

Маленький очкастенький китаец, вежливо кивая головой, пообещал привезти завтра две тысячи курток.

Леша согласился за три бутылки пива приглядеть за упаковкой удачного приобретения, требовать не халтурить и набивать мешки плотнее, одновременно стараясь не дать многодетным семьям грузчиков разжиться дармовой одежонкой.

Полулежа на упакованном уже мешке, похлебывая из бутылки и повелительно приказывая китайцам, каждый из которых был меньше его втрое, он мучительно напоминал плантатора-рабовладельца.

Остальные рысью двинулись по номерам, где из крана полилась мутная и холодная, но все же вода. Здешняя грязь просто титаническая, полдня, проведенных тут, безусловно, вызывают физическое отвращение к самому себе.

Олег и Фил, кроме того, еще и переоделись, собираясь блеснуть на сегодняшнем ужине. Большая часть челноков собиралась вечером в русском ресторане.

Читатель! Если нелегкая судьба занесет тебя в Поднебесную, бойся здешней кухни, едва ли одному из ста удается встать сытым из-за столика местного ресторана.

Та вкуснятина, которой кормят в китайском ресторанчике Дублина или Рио, безжалостно адаптирована и лишена многочисленных блюд, травмирующих хилых европейцев. На мой приземленный взгляд, их есть вообще нельзя.

Чего стоят одни только куриные лапы с необрезанными когтями или, скажем, тошнотворно воняющие яйца, судя по всему, тухлые, а чай... чай - это поэма в трех частях с эпилогом.

Вместо благородного напитка в стране-прародительнице пьют тепленькую, чуть желтую водичку, у нас столько заварки, сколько здесь тратят на литр так называемого чая, самому заядлому сердечнику не хватило бы и на чашку.

***

Душно и пьяно было в двухэтажном кабаке, где разнузданно и нетрезво веселились челноки, представляя отталкивающее зрелище разухабистых танцев и пьяного блуда. Малоприятно наблюдать, как сорокалетние, вполне солидные люди лезут друг на друга, предвкушая размножение.

Противно видеть, как преобладающие здесь женщины, наверняка оставившие дома детей, скользят по Бубе и Игорю маслянистыми взглядами. Они, впрочем, замечали это мало, упившись уже сверх всякой меры.

И именно здесь, где накурено до слез, где все пропитано густыми запахами рисовой водки и потеющих тел, здесь, где, кривляясь, куражится неприкрытая похоть и повсюду чудится булгаковский "Грибоедов", под звуки разбитых динамиков, хрипящих низкопробнейшие из отечественных шлягеров, именно здесь Буба и Игорь, не слушая слов друг друга, но и не перебивая, говорили о том, что в самом деле было им интересно.

Буба в двадцатый раз попытался донести до Игоря сущность своих научных изысканий и абсолютно непроизносимо именованной диссертации, но поминутно сбивался, разъясняя, как вырастить ЛСД-содержащие поганки, а также механизм их галлюциногенного действия. Игорь же в ответной речи говорил следующее:

- Понимаешь, управляемый термоядерный синтез - это очень просто, берешь изотопы водорода и получаешь гелий, при этом... - Нетвердая речь его тонула в громе тарелок и музыке, а на лице был написан неподдельный восторг.

Он говорил пламенно, не забыв сказать и о солнечной природе процесса, и о его радиационной безопасности, и о перспективности, плавно перешел к его труднодостижимым условиям, ласково упомянув тороидальную ловушку.

Олег, подбегавший время от времени к столу тяпнуть рюмку и перекинуться парой слов, оставил уже попытки вовлечь их в разврат: весьма соблазнительные его предложения встречались бессмысленными взглядами мутных глаз, и он вынужденно резвился в одиночку, что, впрочем, нисколько не портило ему настроения: Вика была профессионально спихнута Филу, с которой тот уже предвкушающе удалился в гостиницу.

На добытом просторе Олегу удалось заставить себя не разбрасываться, и он не без успеха сужал круги вокруг белокурой камчатской девицы. Некоторые опасения рождали ее незанятые подруги, хотя бы одну из них надо было бы для верности пристроить. Ничто не сможет раскрепостить женщину больше, чем параллельное бесстыдство подруги.

Но Фил был уже отдан Вике. Отправился в гостиницу слабопригодный для таких развлечений и пошатывающийся Леша, ну а Буба был явно и безнадежно пьян.

Что до Игоря, то он в подобных приключениях категорически не участвовал, мотивируя туманного происхождения присказкой о превосходстве домашнего бифштекса над случайным и лежалым гамбургером.

"Не таким уж и лежалым", - неизменно отвечал восхищенный Фил, и высокомерно пожимал плечами задетый Олег.

Я, со своей стороны, кроме высоких душевных свойств и бесспорной несклонности к кобелизму моего героя, должен отметить и другую причину: постоянная и незаметная, может и не существующая, борьба за Лану не оставляла ни интереса, ни сил для других женщин.

Кстати, его вежливое безразличие, разумеется, притягивало, вызывая у Олега резонное раздражение.

Еще задолго до окончания веселья Игорь с Бубой, пошатываясь, отправились в гостиницу, держась друг за друга и не прекращая сотрясать воздух научными терминами.

***

Утром Игорь проснулся от грохота музыки, подойдя к окну и закурив, он увидел обычную здешнюю утреннюю картину: несколько сот китайцев занимались на площади у-шу. Было что-то апокалипсическое в этом завораживающем зрелище: сотни людей среди черных клякс лежалого снега, повторяющих одинаковые движения в тусклом свете утреннего солнца.

Поднялся и Буба. Они, вскипятив чай, позавтракали, тихо переговариваясь и с легкой иронией поглядывая на безнадежно пустую кровать Олега.

Выйдя на улицу, они отправились в "Пассаж" - так называли трехэтажное здание, выложенное туалетной плиткой. Кроме бесчисленных мелких торговцев, там располагались также крупные оптовики нижнего белья и почти все валютчики.

Они подошли к уличному торговцу пивом, и Игорь вздыбил два пальца; тот, услужливо изогнувшись, одним движением скинул обе пробки.

- Десять юань, - выставил он бутылки на прилавок, слегка усмехаясь.

Даже дети в этом городе знали, что пиво стоит в розницу два юаня, а оптом - один и восемь, Игорь опешил, сжав в руке четыре юаня, и, бессмысленно глядя на торговца, спросил:

- Почему?

- Пять юань, - китаец ткнул в одну бутылку, - десять юань, - обвел он обе.

- Вот сука, - злобно прошипел Буба.

Но делать было нечего, бутылки были открыты, и китаец теперь будет бегать за ними, хватать за куртки, орать, созывать своих мелкоуголовных дружков, дежурить около гостиницы, требовать денег за потерянное время, и с ним придется все равно расплачиваться, только обойдется все это много дороже.

И Игорь, и Буба знали это превосходно, неоднократно побывав уже в подобных приключениях, поэтому Игорек извлек из кармана червонец и швырнул его торговцу в широкоскулую физиономию.

Настроение было подпорчено, не из-за денег, разумеется, материальный урон не дотянул даже до доллара, но вот то, что их, стреляных воробьев, надули таким привычным и несложным образом, было обидно.

Ведь они застали те, уже почти мифические, времена, когда эти поездки были чем-то средним между походом каравана по Великому шелковому пути и плаванием купеческой каравеллы в Новый Свет. То на горизонте мелькнут паруса жестокого флибустьера, то жадный феодал отнимет лучшие товары.

Тогда челноки возили сюда механические часы и солдатские шинели, в которые одевались здешние франты, а отсюда везли незабываемые пуховики. Тяготы тогдашнего пути, нелегкого и сейчас, были неисчислимы. Чего стоит один переход через границу в надетом под две шинели жилете с тремя сотнями часов, от тяжести которых подкашивались ноги, а забивание в купе пассажирского поезда полутонного груза за двадцать минут, а...

Да что говорить, к концу поездки казалось, будто все эти тысячи километров груз везся на своих плечах, после нее челнок, упав в кровать, не вставал несколько дней.

И вот они, опытные и ученые, попались, как желторотые, не спросив цену заранее. Впрочем, это и понятно, с ними довольно давно ничего подобного не случалось, и они невольно расслабились.

В "Пассаже", узнав курс у мелких менял, Игорь и Буба отправились на третий этаж. Там скромно, в уголке, сидел неприметный старичок в стареньком френче фасона "председатель Мао".

Он не унижал себя протяжными криками: "Долла-ал, юа-ань поменяяять!", не рубил в торге ладонью, клянясь, что покупает баксы себе в убыток, - он просто называл курс. Кстати, большая часть крикунов работала именно на него.

- Иголь! - замахал он приветственно рукой. - Здластвуйте, - морщины лучиками заструились по улыбающемуся лицу.

- Нинь хау, - истощил Игорь свои запасы китайского.

- Иголь, холосо товал плодали? - старичок даже довольно прилично болтал по-русски, кажется, единственный обращаясь на "вы" и не в женском роде.

После недолгого разговора над прилавком потекли деньги.

Взамен нескольких пачек зеленых, перебравшихся на китайскую сторону, вернулся увесистый пакет, плотно набитый стоюаневыми бумажками.

Их отношения даже достигли некоторого джентльменства, они - вещь почти невероятная в челночно-китайских отношениях - не пересчитывали пачки и не проверяли доллары.

Это началось с тех пор, когда старичок, обсчитавшись (звучит фантастически, но чего только в жизни не бывает, иной раз и китаец обсчитается), передал Игорю почти пятьсот юаней, а тот, придя в гостиницу, сообразил и в опасном приступе честности вернул. После этого меняла его зауважал и полюбил, хотя и с оттенком отеческого превосходства.

Произведя обмен, они отправились к Ире, персоне тоже немаловажной и колоритной. Это была пухленькая китаянка, что само по себе примечательно в стране худощавых фигур и прямых позвоночников.

Будучи одним из крупнейших городских оптовиков, Ира, густо рассадив своих родственников на самые бойкие места, а родственников у нее, как и у всякого уважающего себя китайца, было совершенно немыслимое множество, составила мелкоячеистую торговую сеть. Первым помощником и заместителем у Иры был муж, существо жалкое и никчемное, перенявшее от частого общения с нашими соотечественниками излишнее пристрастие к водке.

Именно его они и встретили в их огромном складе, чуть в стороне от главных улиц.

Его подбросило с коробок, где он, развалясь, сидел, что-то напевая от скуки, покачивая в такт ногой. Голубая радость, перетекающая в экстаз, расплылась по его лицу - Игорь с ребятами тарились всегда по-крупному.

Итак, китаец с взъерошенной от радости бороденкой подбежал к ним, ухватил Игоря за руку и затряс ее что было сил, после чего, несколько успокоившись, в сакраментальной традиции вопросил:

- Иголя, холосо товала плодала?

- Ничего, - эта беседа начинала утомлять, - покажи-ка, чего у тебя есть.

- Сто? - не понял тот, но от усердия даже приоткрыл рот.

- Товар какой есть, - медленно сказал Игорь, выделяя каждое слово.

- Ааа... мозно. Товала посмотлети?

- Посмотлети, посмотлети... - слегка передразнил его Игорь, - Иру позови.

Муж своей жены немедля проголосил повелительно внутрь склада, и некий оборванный китайчонок сразу ускакал куда-то рысью. В ожидании хозяйки они переворошили весь склад, прерывая осмотр потоком атакующих вопросов: "Какой еще цвет есть?", "Сколько такого есть?" - ну и тому подобное. О конечной цене они, правда, не договаривались, впрочем, он здесь права голоса и не имел.

Потом они присели на коробки, начав привычные раздумья с тыканьем в калькулятор и воспоминаниями о прошлогодних ценах и спросе.

Выбор товара - занятие весьма сложное и многофакторное; скажем, сейчас, в начале весны, все вещи должны быть уже для лета, привезя их в начале сезона, раньше других, можно замечательно заработать, но через месяц китайские фабрики заработают на полную мощность, и цены упадут настолько, что остатки придется распродавать себе в убыток.

Можно, конечно, воспользоваться беспроигрышным вариантом - товаром внесезонным, электроникой, там, или нижним бельем, многократно возимым и раньше, для которого известны и цены, и спрос, но на нем много не заработаешь.

Действительно здорово можно заработать на новом, только что появившемся товаре, привезя его в город первым, но занятие это чрезвычайно рисковое. Неизвестно, будут ли его покупать, а качество не предскажет и дельфийский оракул.

Игорь как-то привез тысячу симпатичных женских ботиночек, которые продались по четверной цене за неделю, а за следующую ему вернули восемьсот развалившихся. Есть предположение, что судьба остальных была не лучше, но счастливые покупатели просто поленились их возвращать.

Тем временем, пока мы углублялись в область теории и практики челночества, в склад вбежала вспотевшая и запыхавшаяся Ира. Нечего и говорить, что вопрос о том, как "Иголя товала плодала", интересовал ее до самозабвения.

Игорь слегка раздраженно ей ответил, вполголоса пообещав Бубе следующему любопытному свернуть шею. После чего беседа перешла в более конструктивное русло. Сбив цены до минимума, они снова начали совещаться.

Не вдаваясь в подробности, замечу, что Буба полностью согласился с доводами Игорька, сколь резонными, столь и дальновидными, присоединившись к его выбору.

Хотя, честно говоря, его не радовала челночная деловитость Игоря, он предпочел бы видеть того нищим, но влюбленным в свой дурацкий "Токомак".

Сам Буба ездил раза в три реже, чем он, зарабатывая достаточно для поддержания скромного существования холостяка-миколога. Безмерно раздражало его зрелище денег, уходящих на длинноногие прихоти, тех самых денег, ради которых гробит себя Игорь, тратя свою жизнь на все это дерьмо.

Разумеется, ничего подобного он Игорю никогда не говорил.

Буба был очень не глуп и уж, конечно, превосходно знал, что раскрывать глаза влюбленного мужчины - занятие бессмысленное и явно убыточное.

- Куда товала пливести? - спросила Ира по окончании переговоров.

- В "Синьхуа".

- "Синьхуа"? - она изобразила на лице непонимание.

- Ну, на площади.

- Плосяди? - Ира перебросилась несколькими переливчатыми фразами с мужем, - не понимать.

- Ну, площадь, круглая, - Игорь начал изображать руками круг.

- Клуглая, - явно не понимая, повторила Ира.

В конце концов она отправила с ними мужа. У гостиницы они показали ему вход на склад, широкоскулое лицо засветилось радостью понимания, он оживленно закивал головой: "Холосо, мозно".

- До свидания, - тщательно и правильно выговорил он.

- Погоди, - остановил его Игорь, - а как по-китайски "до свидания"?

- Не понимать, - озабоченность появилась у него в глазах, он решил, что сделка срывается, и явно представлял себе ярость жены.

- Ну, смотри, - Игорь сделал паузу, - русский - "до свидания"?

- Да, лусски - "до свидания".

- Китайский?

- А, - после продолжительной и напряженной работы мозга изрек китаец, - понимать, - морщины на лице разгладились, и снова сверкала улыбка, - тсей дзянь.

- Тсей дзянь, - старательно повторил Игорь.

- Как, как? - заинтересовался Буба, - тсей дзянь?

- Плавильно, - закивал китаец головой, улыбаясь уже совершено счастливо.

- Твою мать, филолог долбаный. Тебя где носит? - показался из склада разъяренный Олег.

- Все, ждем, - кивнул Игорь торговцу и обернулся к Олегу. - Ты чего орешь?

- Да мне тебя вообще убить надо!

- Колефана, колефана, стеклолеза - тыся лубли, - влез в разговор вчерашний знакомец.

- Да пошел ты со своим стеклорезом... - речь Олега была виртуозна. На лице его виднелись явные следы недосыпа и перепоя.

Изумленный торговец, ошарашенный насыщенной эмоциональностью слов Олега, отпрянул, а тот, повернувшись к Игорю, сказал ему много всяких слов. Вчера камчатская красотка в последний момент ускользнула, причем именно в тот момент, когда он уже снял номер, где и провел ночь в одиночестве и печали, так что темперамент бил у Олега через край. `Наконец он отвел душу и немного успокоился:

- Пока ты шляешься, я здесь воюю с этим очкастым козлом...

- Ну чего, он куртки привез?

- Привез. Конечно, половина красных.

- Я красные брать не буду, сотню максимум.

- Ну я его заставил поменять. Понимаешь, у меня ж юаней нет, рассчитаться с ним не могу. Он просто в ярости, я думал, меня сейчас на ножи поставят.

- Так сбегал бы, поменял.

- Куда сбегал?!! Мои баксы-то у тебя!

- А! Точно, ты ж мне вчера в кабаке отдал.

- Блин, воще, чего я за тебя отдуваться должен?

- Ну, извини, извини. Пошли.

- Ты не мог пораньше прийти?

- Ну ладно, успокойся. Признаю, виноват. Баки я твои раскинул.

- Почем?

- Восемь сорок четыре.

- Нормально. У Мао Цзедуна?

- У него. Слушай, ты товар посчитал? - Игорь окинул глазами склад, где на мешках и по углам сидели злобные туземцы, включая очковладельца, на поверку оказавшегося вовсе не таким безобидным.

- А ты как думаешь? Пока ты шлялся, родить можно было.

Под очками, в щелках глаз, сверкали молнии, на горизонте появились уголовного вида аборигены и уже начали их угрожающе обступать, но Игорь, извлекя из-за пазухи пачки юаней, грозу моментально рассеял.

Торговец профессионально зашелестел купюрами, вполголоса считая по-китайски.

- Олежка, как вчера покуражился? - Игорь чувствовал себя виноватым и затеял безобидный треп, одним глазом следя за очкариком.

- Да... - Олег неопределенно махнул рукой. Как всякий истинный кобель, он неохотно рассказывал даже о победах, а уж о поражениях...

- Слушай, я все думаю, мы в который раз уже в Китае, а по-китайски ни слова не знаем. Даже считать не умеем.

Китаец тем временем досчитал, вновь став вежливым и безобидным.

- Все плавильно.

- Корифан, а как по-китайски "считать"? - видя полное непонимание, Игорь уточнил, - ну, по-русски - один, два, три... а по-китайски?

- И, а, сынь, сы, у, лю, па, чи, дзю, ши. - Китаец радостно улыбался, чувствуя себя Макаренко. Приятно учить большого белого человека.

- И, а... э... твою мать... э... сы?

- Нет. Сынь, - старательно проговорил очкастый, просовывая язык между зубами.

- Игорюнь, да брось ты это, язык сломаешь, - соболезнуя, сказал Буба.

- Да погоди ты минуту. И, а, сынь, сы, чи...

- Чи - семь, - отрицательно замахал головой китаец, - у - пять.

- Ладно, Буба, пошли, - с отвращением оглядел сцену Олег, - пусть этот полиглот тут выеживается, а мы пока по лавкам пробежимся.

- Буба, ты-то куда бежишь? Нам сейчас товар привезут.

- Да пока нам его еще привезут...

- Они в час сказали.

- До часа весь Китай обегать можно, - вступил в разговор очень суровый этим утром Олег.

- Хрен с вами, пошли. Спасибо, - обратился он к китайцу, - тсей дзянь.

- Тсей дзянь.

- Кстати, а "спасибо" по...

- Се-се, - прервал его догадливый торговец.

- Ага, се-се...

- Филолог гребаный, ты идешь, нет?

У дверей склада они столкнулись с пышущей жаром, явно довольной собой, миром и прошлой ночью Викой.

- Ребята, вы Андрея не видели?

- Не-а... А что, потерялся?

- Корефана, - набросился Олег на охранявшего склад полицейского, - давай всех отсюда.

- Капитана, - принялся помогать Буба, обращаясь к нему как к лицу, облеченному властью и мундиром.

- Капитана, мы, - он обвел их троих руками, - уходим, - Буба изобразил уход двумя пальцами, - корифанов со склада... - тут он присвистнул и махнул рукой в сторону улицы.