Чтение 3–й страницы книги ~Почтамп~

Но теперь, разумеется, я знаю, где срать и подмываться, когда приспичит.

10
Начался сезон дождей. Большая часть моих денег уходила на пойло, поэтому
в башмаках подметки продырявились, а плащ был старым и рваным. Под любым
мало-мальским ливнем меня изрядно мочило -- я имею в виду мочило до
костей: аж трусы с чулками разбухали. Штатные доставщики начинали
бюллетенить -- они бюллетенили на участках по всему городу, поэтому работы
было полно каждый день и на Окфордском Участке, и везде. Даже сменщики
сказывались больными. Я бюллетень не брал, поскольку слишком уставал,
чтобы соображать, как надо. Именно в то утро меня отправили на Участок
Уэнтли. В самом разгаре был один из таких пятидневных ливней, когда вода
хлещет одной непрерывной стеной, и весь город задирает лапки, вс задирает
лапки кверху, канализация не успевает глотать воду так быстро, и та
захлестывает тротуары, а в некоторых районах -- газоны и даже дома.

Меня послали на Участок Уэнтли.

-- Там сказали, что им нужен хороший человек, -- крикнул мне вслед
Булыжник, когда я выходил под покров воды.

Дверь закрылась. Если мой драндулет заведется -- а он завелся -- поеду
в Уэнтли. Но это не важно: если машина не заводилась, тебя кидали в
автобус. Ноги у меня уже промокли.

Суп в Уэнтли поставил меня перед ящиком. В нем почты и так было под
завязку, а я стал пихать в него еще больше вместе с другим подменным.
Такого ящика я никогда в жизни не видел! Чья-то гнилая шутка. Я насчитал в
нем 12 связок. На полгорода должно хватить. Мне только предстояло узнать,
что весь маршрут идет по крутым холмам. Кто его придумал, совсем,
наверное, бу дался.

Мы подняли и выволокли его, и только я собрался уходить, как суп
подошел и сказал:

-- Я тут не смогу дать тебе никого в помощь.

-- Все нормально, -- ответил я.

Хрен там, нормально. Только гораздо позже я узнал, что он -- первый
кореш Джонстона.

Маршрут начинался от участка. Первый из 12 отрезков. Я вышел под стену
воды и покандюхал вниз по склону. То был нищий район города -- маленькие
домишки и дворики с почтовыми ящиками, где полно пауков, висящими на одном
гвозде, а за окошками старухи крутят самокрутки, жуют табак, мычат что-то
своим канарейкам и смотрят на тебя, придурка, заблудившегося под дождем.

Когда трусы намокают, то сползают вниз, вниз, вниз они сползают,
облепляют ягодицы, а мокрую резинку этой дряни поддерживает только
промежность штанов.

Дождь размыл чернила на некоторых письмах; сигарета гореть не хотела.
Нужно постоянно лазить в мешок за журналами. Первый отрезок, а я уже
устал. Ботинки мне облепило грязью, по весу они стали как сапоги. То и
дело я натыкался на что-нибудь скользкое и чуть не падал.

Открылась дверь, и старушка задала мне вопрос, слышанный уже сотню раз:

-- А где мой обычный почтальон сегодня?

-- Леди, ПРОШУ ВАС, откуда я знаю? Откуда, к чертовой матери, мне
знать? Я -- здесь, а он -- где-то в другом месте!

-- О-о, так вы и впрямь хулиган какой-то!

-- Хулиган?

-- Да.

Я рассмеялся и вложил толстое промокшее письмо ей в руку, потом перешел
к следующей двери. Может, на горке будет получше, подумал я.

Еще одна старая кошка -- хочет казаться милой, спрашивает:

-- А вам не хотелось бы зайти и выпить чашечку чаю, подсушиться
немножко?

-- Леди, неужели вы не понимаете, у нас времени нет даже трусы
подтянуть?

-- Трусы подтянуть?

-- ДА, ТРУСЫ ПОДТЯНУТЬ! -- заорал на нее я и ушел под стену дождя.

Закончил я первый отрезок. Он занял у меня около часа. Еще одиннадцать
таких -- значит, одиннадцать часов. Невозможно, подумал я. Должно быть,
они повесили на меня самый поганый маршрут.

На горке оказалось хуже, поскольку туда приходилось тянуть еще и
собственную тушу.

Полдень пришел и ушел. Без обеда. Четвертый или пятый отрезок. Даже в
сухой день маршрут был бы невозможен. А теперь -- невозможен настолько,
что нельзя было даже думать о нем.

Наконец, я вымок так, что подумал: тону. Отыскал крыльцо с козырьком,
где капало не очень сильно, встал и умудрился зажечь сигарету. Я сделал
примерно три спокойные затяжки, когда услышал за спиной голосок еще одной
старушенции:

-- Почтальон! Почтальон!

-- Да, мэм? -- спросил я.

-- У ВАС ПОЧТА МОКНЕТ!

Я опустил глаза к мешку и точно -- кожаный клапан остался открытым.
Капля или две попали туда через дыру в козырьке.

Я ушел. Вс, пиздец, подумал я: только идиот станет терпеть то, что
приходится терпеть мне. Сейчас найду телефон и скажу им, чтоб приезжали,
забирали почту -- и в жопу их работу. Джонстон победил.

В тот момент, когда я решил все бросить, мне полегчало. В дожде я
разглядел здание у подножия холма: похоже, в нем может оказаться телефон.
Я стоял на склоне. Спустившись, увидел, что это маленькое кафе. Работал
обогреватель.

Ладно, блин, подумал я, хоть обсушусь. Снял дождевик и кепку, швырнул
мешок с почтой на пол и заказал чашку кофе.

Кофе был очень черным. Выпаренный из спитой гущи. Хуже кофе я никогда
не пробовал, но он был горячим. Я выпил три чашки и просидел там час, пока
полностью не высох. Затем выглянул наружу: дождь кончился! Я вышел,
поднялся на горку и стал разносить почту снова. Не торопясь, закончил
маршрут. На 12-м отрезке я уже шел по темноте. К тому времени, как я
вернулся в участок, стояла ночь.

Служебный вход был заперт.

Я забарабанил в жестяную дверь.

Появился маленький ночной дежурный и открыл.

-- Где ты шлялся так долго, черт побери? -- заорал он на меня.

Я подошел к ящику и сбросил мокрый мешок, полный возвратов, отказов и
почты до востребования. Затем снял ключ и жахнул им по ящику. За ключ при
выдаче и сдаче надо было расписываться. Я беспокоиться не стал. Он стоял и
смотрел на меня.

Я тоже на него взглянул.

-- Паря, если ты мне скажешь еще хоть одно слово, если даже чихнешь,
помоги мне, Господи, я тебя убью!

Паря не издал ни звука. Я отметился и ушел.

На следующее утро я все ждал, чтобы Джонстон повернулся ко мне и
что-нибудь сказал. Он вел себя как ни в чем ни бывало. Дождь закончился, и
штатные больше не болели. Булыжник отправил троих подменных домой без
оплаты, меня -- в том числе. Я чуть не полюбил его за это.

Я пришел домой и пристроился к теплой заднице Бетти.

11
Но потом дождь пошел снова. Булыжник послал меня на так называемую
Воскресную Выемку, и если вы думаете, что это как-то связано с церковью,
то не стоит. Берешь грузовик в Западном Гараже и планшет. На планшете
написано, какие улицы, во сколько там нужно быть и как проехать к
следующему ящику для выемки.

Вроде 14:32, угол Бичер и Авалона, Л3 П2 (что означает три квартала
налево и два направо) 14:35, и не врубаешься, как можно вынуть почту из
одного ящика, проехать пять кварталов за три минуты и закончить вычищать
следующий. Иногда все три минуты занимала выемка всей воскресной почты
только из одного ящика. К тому же, планшеты были неточны. Иногда переулок
они считали улицей, а иногда улицу -- тупиком. Понятия не имеешь, где ты.

Накрапывал один из таких затяжных дождей -- не лило, но и не
прекращалось. Местность, по которой я ехал, была новой, но, по крайней
мере, света, чтобы читать планшет, хватало. Однако по мере того, как
темнело, труднее становилось и читать (при свете приборной доски), и
замечать ящики. Мало того, на улицах прибывала вода, и несколько раз я
ступал в лужу по самые лодыжки.

Потом приборная доска погасла. Планшет не прочтешь. Где я -- без
понятия.

Без планшета -- как в пустыне заблудился. Но удача от меня еще не
отвернулась -- пока. У меня с собой было два коробка спичек, и прежде, чем
отправляться к новому ящику, я чиркал спичкой, запоминал указания и ехал
дальше. В кои-то веки я перехитрил Напасти, этого Джонстона в небесах,
который наблюдал за мной сверху вниз.

Тут я свернул за угол, выскочил разгрузить ящик, а когда вернулся,
планшета НЕ БЫЛО!

Джонстон на Небеси, Смилуйся! Потерялся в темноте под дождем. Я что --
на самом деле какой-то идиот? Сам на себя навлекаю неприятности? Вполне.

Возможно, я ненормальный, и мне повезло, что я вообще еще жив.

Планшет был привязан к приборной доске. Я прикинул, что он мог
выскользнуть из кабины при последнем резком повороте. Я вылез из
грузовика, закатав штаны, и побрел по колено в воде. Было темно. Никогда
эту проклятую дрянь мне не найти! Я шел, чиркая спичками, -- но ничего,
ничего. Его смыло. Когда я дошел до угла, мне хватило здравого смысла
заметить, куда течет поток, и я пошел по течению.

Потом заметил, как что-то плывет, зажег спичку -- ВОТ он! Планшет.

Невероятно! Я чуть не расцеловал эту дуру. Добрел до грузовика, влез,
откатал штанины и по-настоящему присобачил планшет к доске. Разумеется, из
графика я уже давно выбился, но, по крайней мере, отыскал этот хренов
планшет. Я не потерялся на задворках Нигде. Не придется звонить в двери и