Чтение 3–й страницы книги ~Калигула~

Калигула. Ложь никогда не бывает невинной. А ваша ложь приписывает смысл вещам и людям. Вот что я не могу вам простить.

Керея. И все же нужно приводить аргументы в пользу этого мира, если хочешь жить в нем.

Калигула. Не ст(ит усилий, случай очевидный. В этом мире нет смысла, и тот, кто узн(ет это, обретет свободу. (Поднимается.) Я ненавижу вас именно потому, что вы несвободны. Во всей Римской империи свободен один я. Радуйтесь, к вам наконец пришел император, который научит вас свободе. Убирайся, Керея, и ты, Сципион. Дружба смешна мне. Идите, объявите Риму, что он получил наконец свободу, и с ней начинаются великие испытания.

Калигула отворачивается. Керея и Сципион уходят.

Сцена одиннадцатая

Цезония. Ты плачешь?

Калигула. Да, Цезония.

Цезония. Но в конце концов, что изменилось? Ты любил Друзиллу - но и мы все любили ее. Неужели из-за этой любви ты не находишь покою уже три дня? Неужели она преследует тебя все время, и из-за нее вернулся ты сюда с ненавистью в сердце?

Калигула (оборачивается). Да кто говорит о Друзилле, дура? Ты не можешь вообразить, что человек способен плакать не только от любви.

Цезония. Прости, Кай. Я стараюсь тебя понять.

Калигула. Люди плачут потому, что вещи не такие, какими должны быть. (Она подходит к нему.) Довольно об этом, Цезония. (Она отступает.) Останься со мной.

Цезония. Я сделаю так, как ты захочешь. (Садится рядом с ним.) В моем возрасте знаешь, что в жизни много плохого. Но если зло уже существует на земле, зачем его умножать?

Калигула. Тебе не понять этого. Не все ли равно? Может быть, мне удастся разобраться в этом. Но я чувствую, что во мне происходит нечто, не имеющее названия. Что я могу поделать? (Поворачивается к ней.) О, Цезония! Я знал, что можно впасть в отчаяние, но я не знал, что такое отчаяние. Я думал, как и все, что это болезнь души. Но нет: страдает тело. Кожа горит, давит грудь, ломит руки и ноги. Тошнит, голова пуста. И самое страшное - вкус во рту. Не кровь, не смерть, не лихорадка - всё сразу. Достаточно мне пошевелить языком, и все станет черным и люди отвратительны. Это жестоко, это горько - становиться человеком.

Цезония. Тебе нужно спать, долго спать. Расслабиться и больше не думать. Я буду хранить твой сон. Когда ты проснешься, мир для тебя обретет свой прежний вкус. Воспользуйся своей властью, чтобы любить то, что еще достойно любви. Нужно испытать все возможное.

Калигула. Но ведь тогда нужно спать, нужно забыться. А это невозможно.

Цезония. Так кажется, когда слишком устал. Приходит время и нужно вновь обретать твердость духа.

Калигула. Но следует знать, для чего она, эта твердость духа. Зачем мне такая странная власть, если я не могу изменить порядок вещей, если я не могу заставить солнце садиться на востоке, не могу уменьшить страдание и сделать так, чтобы люди больше не умирали. Нет, Цезония: не имеет значения - спать или бодрствовать, когда не можешь влиять на порядок в этом мире.

Цезония. Это все равно, что хотеть сравняться с богами. Не видела большего безумия.

Калигула. Ты тоже считаешь меня сумасшедшим. Но кто такой бог, чтобы я хотел равняться с ним? То, чего желаю я сегодня изо всех моих сил - выше любых богов. Я установлю царство, в котором будет править невозможное.

Цезония. Ты не можешь сделать так, чтобы небо перестало быть небом, красавец стал уродом, а человеческое сердце сделалось бесчувственным.

Калигула (с возрастающим возбуждением). Я хочу смешать небо с землей, слить красоту с уродством, заставить смеяться под пыткой!

Цезония (с мольбой). Есть добро и зло, великое и низкое, справедливое и несправедливое. Клянусь тебе, все это не изменить.

Калигула (по-прежнему). Но я хочу изменить. Я дарую этому веку равенство. И когда все будет исполнено, невозможное - на земле, луна - у меня в руках, тогда, может быть, изменюсь и я сам, а вместе со мною мир. Тогда наконец люди перестанут умирать и будут счастливы.

Цезония ( кричит ). Ты не можешь ненавидеть любовь!

Калигула ( взрываясь, с яростью). Любовь, Цезония? (Хватает ее за плечи, трясет.) Я понял: любовь - ничто. Публичная казна превыше всего. Все остальное - потом! Запомни это хорошенько! О, только сейчас я начинаю жить! Жить, Цезония, жить - это противоположно любви. Я, я говорю тебе это, и я приглашаю тебя на праздник без границ, на генеральный процесс, на прекрасный спектакль! Мне нужна толпа, зрители, жертвы, виновные!

Бросается к гонгу и бьет не останавливаясь, со всей силы. Продолжая бить:

Введите виновных! Мне нужны виновные! Виновны - все. (Продолжая бить.) Я хочу, чтоб ввели приговоренных к смерти. Публика, мне нужна публика! Судьи, свидетели, обвиняемые - все приговорены заочно. О, Цезония! Я покажу им то, чего они не видели никогда - единственного свободного человека в этой империи.

Под гудение гонга дворец наполняется приближающимся шумом. Голоса, звон оружия, шаги, шепот. Калигула смеется, продолжая бить. Входят с т р а-
ж н и к и и сейчас же выходят. Он все бьет.

И ты, Цезония, ты мне подчинишься! Ты будешь всегда помогать мне. Это будет чудесно! Клянись, что ты будешь мне помогать!

Цезония (вне себя, меж ударами гонга). Мне не нужно клясться, я люблю тебя!

Калигула (по-прежнему). Ты сделаешь все, что я тебе скажу.

Цезония (по-прежнему). Все, Калигула, только остановись.

Калигула (продолжая бить). Ты будешь жестокой.

Цезония (плача) Жестокой...

Калигула (по-прежнему). Холодной и неумолимой.

Цезония. Неумолимой...

Калигула (по-прежнему). Ты тоже будешь страдать.

Цезония. Да, да, Калигула! Но я схожу с ума.

Входят ошеломленные п а т р и ц и и и с ними дворцовая с т р а ж а. К а л и - г у л а ударяет в гонг последний раз, поднимает молоток и поворачивается к ним.

Калигула (обезумев). Входите все! Приблизьтесь! Я вам приказываю приблизиться! (Топает ногой.) Император велит вам приблизиться. (Все подходят, полные ужаса.) Быстрей! И ты, Цезония!

Он берет ее за руку, подводит к зеркалу и молотком неистово бьет по отражению, смеется.

Видишь? Больше - ничего! Ни воспоминаний, ни лиц тех, кто ушел. Ничего. Больше ничего. Но ты знаешь, что осталось. Приблизься. Смотри. Приблизьтесь. Смотрите.

Стоит перед зеркалом в гордой позе безумца.

Цезония (глядя в зеркало, с ужасом). Калигула!

Калигула, уткнув палец в зеркало, застывшим взглядом глядит на себя.

Калигула (торжественно). Калигула.

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

П а т р и ц и и у К е р е и.

Первый патриций. Он оскорбляет наше достоинство.

М у ц и й. Вот уже три года.

Старый патриций. Он сделал меня посмешищем на всю жизнь. Он называет меня "женушкой".

М у ц и й. Вот уже три года.

Первый патриций. Каждый вечер, совершая прогулку, он заставляет нас бегать вокруг его носилок.

В т о р о й п а т р и ц и й. И еще говорит, что бег полезен для здоровья.

М у ц и й. Вот уже три года.

Старый патриций. Это нельзя извинить.

Т р е т и й п а т р и ц и й. Да, такое не прощается.

Первый патриций. Патрициан! Он конфисковал твое имущество; Сципион! он убил твоего отца; Октавий! он отобрал у тебя жену и теперь принудил ее работать в своем публичном доме; Лепидий, он убил твоего сына. И вы готовы все это стерпеть? Я сделал свой выбор. Я не могу колебаться меж риском и этой невыносимой жизнью в страхе и беспомощности.

Сципион. Убив моего отца, он определил мой выбор.

Первый патриций. Вы еще сомневаетесь?

Т р е т и й п а т р и ц и й. Мы с тобой. Он отдал наши места в цирке народу, чтобы еще больше нас уязвить, и довел нас до того, что мы должны драться с чернью.

Старый патриций. Сволочь.

В т о р о й п а т р и ц и й. Циник.

Т р е т и й п а т р и ц и й. Шут гороховый.

Старый патриций. Импотент.

Ч е т в е р т ы й п а т р и ц и й. Вот уже три года.

Суматоха. Хватаются за оружие. Падает факел. Стол перевернут. Все устремляются к выходу. Входит бесстрастный Керея и останавливает их.

Сцена вторая

Керея. Куда это вы?

Т р е т и й п а т р и ц и й. Во дворец.

Керея. Понятно. И вы думаете, вас впустят?

Т р е т и й п а т р и ц и й. Мы не собираемся просить позволения.

Керея. Смотри-ка, как вы вдруг осмелели! Могу я, по крайней мере, присесть в своем собственном доме?

Дверь закрывается, Керея проходит к опрокинутому столу и усаживается на угол. Все поворачиваются к нему.

Керея. Это не так легко, как вам кажется, друзья. Страх не заменит вам отвагу и хладнокровие. Рано вы все это затеяли.

Т р е т и й п а т р и ц и й. Если ты не с нами - иди прочь. Но придержи язык.

Керея. Думаю, я все же с вами. Но у меня на то иные причины.

Т р е т и й п а т р и ц и й. Хватит болтать.

Керея (поднявшись). В самом деле, хватит. Я хочу внести ясность. Ибо хоть я и с вами, я не за вас. Ваши методы мне не по душе. Вы не знаете истинного своего врага, вы приписываете ему мелкие цели. А у него цели только великие! Вы идете навстречу собственной гибели. Сумейте вначале увидеть его таким, какой он есть. И тогда вы сможете с ним бороться.

Т р е т и й п а т р и ц и й. Мы видим, какой он есть! Самый сумасшедший из тиранов!

Керея. Не уверен. Сумасшедшие императоры нам не в новость. Но этот не такой уж сумасшедший. Я ненавижу его за то, что он знает, чего он хочет.

Первый патриций. Он хочет всем смерти.

Керея. Нет, ибо смерть для него - вещь второстепенная. Он поставил свое могущество на службу страсти более высокой и губительной. Он угрожает самой нашей сути. Бесспорно, это не первый случай, когда человек наделен властью безграничной, но это первый случай, когда он безгранично ею пользуется и доходит до того, что отрицает людей и мир. Вот что ужасает меня в нем, и вот с чем я хочу бороться. Потерять жизнь - пустяк, и мне достанет храбрости, когда это будет нужно. Но видеть, как теряется смысл этой жизни, как исчезает сама необходимость существования - вот что нестерпимо. Жить в бессмысленном мире нельзя.

Первый патриций. Месть - вот в чем смысл.

Керея. Да, и я буду мстить вместе с вами. Но не из участия к вашим маленьким унижениям, а для того, чтобы сразиться с великой идеей, торжество которой означает конец света. Мне все равно, если вас осмеют, но мне не все равно, если Калигула сделает то, о чем он мечтает, - и сделает все, о чем он мечтает. Он превратит свою философию в трупы, а к несчастью эта философия не приемлет контраргументов. Нужно бить, когда не можешь опровергнуть.

Т р е т и й п а т р и ц и й. Значит, нужно действовать.

Керея. Да, действовать нужно. Но вам не сломит власти, идя напролом, когда власть эта в полной силе. Можно бороться с тиранией. Но для этого надо научиться хитрить с бескорыстной злобой, надо потворствовать ей, ожидая, пока логика не превратится в слабоумие. Говорю вам еще раз: я с вами, но только на время. Потом у меня будут другие цели. Я лишь хочу восстановить мир во вновь сплоченном мире. Мною движет не честолюбие, но разумный страх: страх перед этим бесчеловечным лиризмом, согласно которому моя жизнь - ничто.

Первый патриций (приближаясь). Мне кажется, я понял. Или почти понял. Но в главном мы сходимся: основы нашего общества поколеблены. Для нас это прежде всего вопрос морали, не так ли? Семьи трепещут, всякий труд теряет уважение. Отечество проклято. Добродетель призывает нас на помощь. Можем ли мы не внять ее призывам? Патриции! Согласны ли вы бегать каждый вечер вокруг носилок Цезаря?

Старый патриций. Будете ли вы позволять, чтобы вас называли "моя дорогая"?

Т р е т и й п а т р и ц и й. И отбирали у вас жен?

В т о р о й п а т р и ц и й. И детей!

М у ц и й. И деньги!

П я т ы й п а т р и ц и й. Нет!

Первый патриций. Керея, ты хорошо говорил. Ты хорошо сделал, что остановил нас. Рано действовать. Сегодня народ был бы еще против нас. Но, Керея, будешь ли ты с нами, когда придет время?

Керея. Да. Позволим Калигуле действовать. Даже будем подталкивать его по этой дороге. Организуем его безумие. Наступит день, когда он останется один на один с империей мертвецов - и родителей этих мертвецов.

Одобрительные возгласы. Снаружи - звуки трубы. Тишина. Из уст в уста - одно слово: "Калигула!"

Сцена третья

Входят Калигула и Цезония. За ними следуют Геликон и с т р а- ж н и к и. Немая сцена. Калигула останавливается и смотрит на заговорщиков. В полном молчании переходит от одного к другому. Поправляет одному локон, оборачивается и некоторое время пристально глядит на другого. Смотрит на них еще, проводит рукой по глазами и, не сказав ни слова, выходит.

Сцена четвертая

Цезония (глядя на беспорядок. С иронией). Вы что - дрались?

Керея. Дрались.

Цезония (так же). И из-за чего вы дрались?

Керея. Не из-за чего.

Цезония. Тогда это неправда.

Керея. Что - неправда?

Цезония. Вы не дрались.

Керея. Значит, не дрались.

Цезония (улыбаясь). Так, может быть, ст(ит привести комнату в порядок? Калигула терпеть не может беспорядка.

Геликон (старому патрицию). Вы добьетесь того, что он проявит свой характер.

Старый патриций. А что мы ему сделали?

Геликон. Именно - ничего. Это и подозрительно. Трудно не обратить на это внимания. Поставьте себя на место Калигулы. (Пауза.) Ведь вы замыслили тут небольшой заговор, не так ли?