откроется космическая дверь, забирая в глубины Вселенной Генриха как
существо, ушедшее в своей мысли далеко от человечества, а оттого переставшее
быть ему нужным.
что после смерти будет жизнь совсем другая, не сформулированная, но та, в
которой ему отведено место достойное, эквивалентное открытию Истины...
они, мягко говоря, неразумны для сорокапятилетнего полковника, но эти
фантазии ему все же нравились, и он подспудно ждал чудесного, той
космической дверки или животворящего луча, как ученик ждет похвалы учителя.
чему подбирался в гипотезе, казалось ему грандиозным. Он еще крепче закрыл
глаза.
мозгу снова всплыла фраза: LКаждый член ищет свое влагалищеv. И мозг
незамедлительно начал работу.
толковании этого слова, а является энергетической субстанцией космоса,
размышлял Шаллер, то, вероятно, можно предположить, что существует и
космическое влагалище со своим энергетическим зарядом. Что из этого следует?
А то, что, вполне вероятно, космическое пространство оплодотворяется подобно
человеку, вернее, человек подобно пространству... Вследствие чего происходят
вселенские роды... Родятся галактики... Могло бы произойти чудо, и человек,
женщина, в ночи родит галактику...
человеком, как толкует церковь, а божеством. Но то ли Господь что-то
передумал, то ли решил позабавиться своим всесилием и породил парадокс,
создав из ребра первенца искусственное чрево в образе Евы, из которого
никогда не родится космическое пространство, а лишь такие же бесчисленные
орудия и неутоленные чрева... Бедный Мужчина! Он способен родить бесконечный
мир, а вынужден плодить мучеников из-за чьих-то шуток.
по животу.
галактику.
другие ему подобные, и мужские потомки вслед за родителем тоже мечутся,
безуспешно растрачивая драгоценную энергию...
Генрих Шаллер. Поэтому каждый член ищет свое влагалище. Истинное Влагалище.
вывода.
не шевелился, не открывал глаз, все более уверяясь в силе своего
гипотетического заключения. Можно и умереть за такой вывод, подумал он. Лишь
бы убедиться в его правильности.
было Лазорихиевым. По всему пространству от края до края неслись кровавые
облака-сгустки, завихряясь в какие-то желтушные пятна. Было отчетливо видно,
как в высоте сражаются встречные ветры, сбивая облака в кучи, затем разгоняя
их мощным дуновением для новых столкновений. Полковник испугался. Его тело
затрясло, словно в сенной лихорадке. Это был знак. Знак Вселенной. Само небо
своей лазорихиевой красотой подтверждало правильность его вывода.
створки окон, впуская ветер, и протяжно закричал:
полковника запахло электричеством.
меня-я!..
стоял, дыша полной грудью, и смотрел ошалевшими глазами на израненное небо в
ожидании чуда... Прошли минуты.
смыл липкость. Генриху захотелось завтракать, и он, закрыв окно, прошел в
кухню.
холодным молоком. Он оглядывал двухпудовые гири, стоящие в углу, и думал,
что сегодня не выжмет их и сорока раз. Обычно ему это удавалось запросто.
оно выскочило именно сегодня, когда так хорошо думалось. Ведь не просто же
так страдал святой Лазорихий под кровавыми пытками, что в память о нем небо
пылает кровью. Странно все это...
мужчинам, путающим желание зачать великое с неудовлетворенным сексуальным
чувством...
испугался, что его обвинят в насаждении порнографии или, на худой конец,
посоветуют обратиться к психиатру. Хотя нет, один человек с удовольствием
опубликует - поручик Чикин в LБюсте и ногахv - и заплатит по рублю за
строчку.
возбуждение.
себе в гости. Будет много замечательных людей, может быть, заглянет и
губернатор Контата с членами городского совета... И Лизочкины подруги, такие
свежие, с умытыми личиками, с детскими улыбками и хорошенькими фигурками...
Так будет на них приятно смотреть... А Лизочка... А с Лизочкой, когда все
разойдутся...
какие мысли глупые от скуки приходят. Он посмотрел на небо, вдруг
заголубевшее в своем просторе, и почувствовал, как хорошее настроение входит
в него полновесно, расправляя недоуменную душу.
сентябре на опушке Гуськовского леса, ровно через три года после нашествия
кур. Полковник никогда бы не стал заводить тайных, порочащих честь
знакомств, если бы его жена Елена Белецкая не начала писать свой
нескончаемый роман.
оборочками вокруг шеи. Впрочем, платье выгодно подчеркивало приятные
особенности ее молодого тела, и Генрих Шаллер, держа на локте корзинку с
двумя грибами на дне, с удовольствием разглядывал девушку.
Ведь о нем ходит дурная слава. Ужасная, тайная слава.
как много здесь грибов? - и показала свою корзинку, доверху наполненную
подосиновыми. - А у вас негусто. Хотите, подброшу по доброте душевной?
Генрих Шаллер и запустил руку в Лизочкину корзину, перебирая крепенькие
грибки. - Ишь ты какие! Как на подбор!.. Мясистые!.. Генрих Шаллер,
полковник.
Ой!..
ладошку.
Вы случаем не родственница действительного статского советника Борис
Борисыча Мирова?