read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



где обитает жена - религиозная фанатичка? Мужчине нужна жена, которая
разжигала бы его, вдохновляла и заставляла трудиться. А Мария? Ah, рovera
America!
Она соскользнула со своей половины кровати, ее ступни в темноте
уверенно-точно нащупали шлепанцы на коврике, и он знал, что сначала она
сходит в ванную, потом проверит мальчиков - последняя проверка перед тем,
как вернуться в постель на всю оставшуюся ночь. Жена, которая вечно
выскальзывает из постели посмотреть на трех своих сыновей. Ах, что за
жизнь! Io sono fregato!
Ну как мужчине выспаться в этом доме, где вечная суматоха, когда жена
постоянно удирает из постели без единого слова? Черт бы побрал Имперскую
Бильярдную!
Полный дом, дамы на двойках - и продул. Madonna! И он еще должен
молиться за счастливое Рождество! С такой-то удачей он должен с Господом
разговаривать! Jesu Christi, если Бог действительно есть, то пускай
ответит - почему?
Так же тихо, как и уходила, она снова оказалась рядом.
- Федерико простудился, - сказала она.
Он тоже простудился - в душе. Его сын Федерико чихнет разочек, а Мария
уже грудь ему камфарой натирает и лежит тут полночи, только об этом и
говоря; Свево же Бандини страдает в одиночку - не тело болит у него:
хуже, душа болит. Ну где еще на земле можно найти боль сильнее, чем в
собственной душе? Помогла ему Мария? Поинтересовалась хоть разочек,
страдает ли он от тяжелых времен?
Обратилась к нему: Свево, возлюбленный мой, как твоя душа сегодня? Ты
счастлив, Свево? Сможешь ли получить работу на зиму, Свево? Dio Maledetto!
А она еще хочет веселого Рождества! Да как Рождество может быть веселым,
когда ты один среди троих сыновей и жены? Башмаки дырявые, в картах не
везет, работы нет, чуть шею себе не сломал на этих проклятых санках -
какое уж тут веселье на Рождество! Он что - миллионер? А мог бы стать,
если б женился на той, на ком надо. Хе:
впрочем, он был слишком глуп.
Ее звали Мария, и он чувствовал, как мягкость постели подается под ним,
- и не сдержал улыбки, ибо знал, что она придвигается, и губы его
приоткрылись принять их - три пальчика маленькой руки, коснувшихся его
губ, уносящих его в теплую страну внутри самого солнца, а она слабо
щекотала дыханием его ноздри из полных губ своих.
- Cara sposa, - произнес он. - Жена моя дорогая.
Ее губы были влажны, и она провела ими по его глазам. Он тихонько
рассмеялся.
- Я тебя убью, - сказал он.
Она засмеялась, потом прислушалась настороженно - не проснулись ли
мальчики в соседней комнате.
- Che sara, sara, - сказала она. - Что будет, то и будет.
Ее звали Мария, и она была так терпелива, ожидая его, касаясь мышцы его
чресел, так терпелива, целуя его тут и там, а затем великий жар, который
он любил, поглотил его, и она откинулась на подушку.
- Ах, Свево. Так чудесно!
Он любил ее с такой нежной яростью, так гордясь собой, думая все время:
она не такая дура, эта Мария, она знает, что хорошо. Большой пузырь, за
которым они гнались к солнцу, взорвался меж ними, и он застонал от
радостного освобождения, застонал, как мужчина, радуясь тому, что смог
забыть ненадолго столько всего, а Мария, очень тихая на своей меньшей
половине постели, прислушивалась к грохоту своего сердца и спрашивала
себя, сколько он потерял в Имперской Бильярдной.
Наверняка очень много; возможно, десять долларов, поскольку хоть у
Марии и не было аттестата, она могла прочесть мучения мужчины на счетчике
его страсти.
- Свево, - прошептала она.
Но тот уже крепко спал.





Бандини, снегоненавистник. Тем утром он выпрыгнул из постели в пять,
как шутиха, корча рожи холодному утру, презрительно кривясь ему: ба, это
Колорадо, задница творения Господня, вечно вымерзает, не место здесь
итальянскому каменщику; ах, не жизнь у него, а сплошное проклятие.
Поджимая стопы в комок, он добрел до стула, сдернул с него штаны и
пропихнул в них ноги, не переставая думать, что теряет двенадцать долларов
в день по шкале профсоюза, восемь часов тяжелой работы - и все из-за
этого! Он дернул за шнурок шторы; та взлетела с пулеметным грохотом, и
голое белое утро нырнуло в комнату, ярко забрызгав его с ног до головы. Он
зарычал. Sporca chone: грязная морда, как он его называл.
Sporcaccione ubriaco: пьяная немытая харя.
Мария спала с сонной чуткостью котенка, и эта штора разбудила ее
быстро, глаза наполнились шустрым ужасом.
- Свево. Еще рано.
- Спи. Кто тебя спрашивает? Спи.
- Сколько времени?
- Мужчине пора вставать. А женщине время спать. Закрой рот.
Она так и не привыкла к его ранним подъемам. Ее часом было семь, не
считая того времени, что она провела в больнице, а однажды залежалась в
постели до девяти, так у нее от этого разболелась голова, этот же человек,
за которого она вышла, всегда подскакивал в пять зимой и в шесть летом.
Она знала, как он мучается в белой каталажке зимы; она знала, что к тому
времени, как она поднимется два часа спустя, он уже разгребет лопатой все
комки снега до единого на всех дорожках, и во дворе, и за ним, да еще
почистит полквартала улицы, под бельевыми веревками, весь тупик до самого
конца, громоздя отвалы повыше, передвигая сугробы, злобно врезаясь в них
своей плоской лопатой.
Так оно и вышло. Когда она встала и скользнула ногами в шлепанцы,
пальцы врастопырку, словно обтрепанные цветочки, и выглянула в кухонное
окно, он там и оказался: в тупике, за высоким забором. Великан, а не
мужчина, гигант, ставший вдруг карликом, прятался за шестифутовой оградой,
а его лопата то и дело выныривала из-за нее, взметая клубки снега к
небесам.
Но он не развел огня в кухонной печке. Ох нет, никогда не разожжет
кухонную печь. Что он - баба, огонь разводить? Хотя иногда можно. Как-то
он повез их в горы жарить бифштексы, и абсолютно никому, кроме него
самого, не позволено было разводить костер. Но кухонная печь! Он что -
баба?
Такая холодина сегодня утром, такая холодина. Зубы ее стучали и
разбегались прочь. Темно-зеленый линолеум по ногами - словно каток, а
сама печка - как глыба льда. Что это за печь, а? Деспот, неукротимый и
своенравный. Она постоянно улещивала ее, ублажала, уговаривала эту черную
медведицу, подверженную припадкам бунтарства, бросавшую Марии вызов: а вот
не запылаю; вздорная и сварливая тварь, которая, разогревшись и уже
испуская сладкое тепло, вдруг впадала в неистовство и раскалялась до
желтизны, грозя спалить весь дом. Только Марии удавалось справиться с этой
черной тушей капризного железа, и она подкармливала ее по веточке, лаская
робкое пламя - вот тебе еще чурочка, и еще, и еще одна, - пока то не
начинало ворковать под ее ласками, железо нагревалось, духовка
раздувалась, а жар бился в нее, и вот уже печь похрюкивала и постанывала
от удовольствия, как идиотка.
Она была Марией, и печка любила только ее. Стоило Артуро или Августу
закинуть ей в жадную пасть кусок угля, как она сходила с ума от
собственной лихорадки, краска на стенах пузырилась волдырями, а она
пылала, пугающе пожелтев, - обломок ада, шипевший, зовя Марию, и та
приходила хмуро и умело, с тряпкой в руке, подправляла там и сям, проворно
задвигала вьюшки, перетряхивала все ее нутро, пока печь не входила снова в
свою нормальную глупую колею. Мария с руками не больше потрепанных розочек
- а эта черная дьяволицы была ее рабыней и взаправду нравилась Марии. Она
чистила ее до блеска, до порочных искорок, так, что никелированная
пластинка с торговой маркой злобно скалилась, словно пасть, слишком гордая
своими прекрасными зубами.
Когда языки пламени, наконец, поднялись, и печь простонала свое доброе
утро, она поставила воду для кофе и вернулась к окну. Свево стоял возле
курятника, отдуваясь и опираясь на лопату. Наседки повылазили из сарая,
квохтали, поглядывая на него - человека, который мог поднять упавшие
белые небеса с земли и перекинуть их через забор. Но из окошка было видно,
что слишком близко от него куры не прогуливались. И она знала, почему. Это
были ее куры; они ели у нее из рук, а его терпеть не могли; они помнили
его как того, кто приходил по вечерам в субботу убивать. Но это ничего;
они очень благодарны, что он расчистил снег, и они могут теперь ковыряться
в земле, они это ценили, но доверять ему так, как женщине, что приходила с
кукурузой, капавшей с маленьких ладоней, никогда не могли. И со спагетти в
тарелке тоже; они целовали ее своими клювиками, когда она приносила им
спагетти; а этот мужчина - дело опасное.
Их звали Артуро, Август и Федерико. Они уже проснулись, глаза карие и
ярко омытые черной рекою сна. Все они спали в одной кровати, Артуро -
двенадцать, Августу - десять, а Федерико - восемь. Итальянские
мальчишки, дурачатся, трое в постели, с быстрыми особенными смешочками
непристойностей. Артуро, тот уже много знал. Теперь он рассказывал им то,
что знал, а слова выходили у него изо рта белым жарким паром в холодной
комнате. Он много знал. Он много видел. Он знал много. Вы, парни, не
знаете того, что я видел. Она сидела на ступеньках крыльца. А я от нее вот
так стоял. И видел много чего.
Федерико, восемь лет.



Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.