мышлять надо, анализировать. - Мозговой замолчал, сообразив, что сболт-
нул лишнего. - Но я надеюсь, вы меня не продадите профессору? Ведь инже-
нер, не очень, он тихий, у него там какой-то синдром. - Мозговой пока-
зал, где у инженера мог быть синдром. - Ну ладно, у меня еще дела, надо
обрадовать кое-кого, так что до встречи на узких перекрестках мироз-
данья.
зачем Мозговой скрывает такие факты? Вообще, и Мозговой, и Калябин, да и
сам профессор, серьезные, преданные науке люди, оказались не такими уж
простенькими рассеянными человечками, как представлял себе ученых Толя в
более молодом и мечтательном возрасте.
зятый наблюдатель еще мог бы разобраться и Ермолаев даже попытался
встать на объективную точку зрения, и тут же всплыл вопрос: зачем лжет
Мозговой? Но долго в положении независимого наблюдателя Толя находится
не мог и вскоре вернулся обратно, влекомый некой, неведомой современной
науке, щемящей силой. Ему снова стало стыдно и больно за инженера, за
Елену и себя. Нужно было настоять на отмене доклада. Сказался бы
больным, а, впрочем, он и так больной. Анатолий опять вспомнил сегодняш-
нее оцепенение инженера, так похожее на то , уже далекое, обнаруженное
при их первой встречи. А вдруг Елена ничего не знает? Толя припомнил,
как инженер всячески пытался скрыть от Елены инцендент на вахте. Он имел
весьма смутное представление о сумасшедших, но достоверно знал, что с
ними бывают припадки, весьма опасные для окружающих. В благородном поры-
ве он решил тут же предупредить Елену. Но телефон молчал, и тогда Толя
раскрыл журнал местных командировок и записал: По требованию заказчика
отбыл на "Марс". Такая не подходящая к моменту щепетильность доказывала,
что, по-крайней мере, Ермолаев, находился в полном уме и здравии.
го квартиросъемщика Марка Васильевича Разгледяева. Тут же, будто его
поджидали, открылась дверь и появился инженер.
Николай Степанович.
гостя. Они так немного постояли, а потом хозяин повернулся и перекошен-
ной походкой, чуть наклонив правое плечо, отошел растворяясь в полумра-
ке. Припадок, подумал Толя и захлопнул за собой дверь. Наступила кромеш-
ная тьма. Сделав еще несколько шагов, Толя натолкнулся на инженера.
метили, что институт похож на наш дом?
ны одним архитектором?
и ту же эпоху?
- похоже на эхо.
попытался успокить Богданова.
кажется нагнулся и принялся шарить по полу. - А, черт, куда же они поде-
вались...
ему распрямиться.
дожидаясь ответа, продолжал: - Не надо мне отвечать, не надо лгать. Я
знаю как вы думаете. Нет, я еще не сумасшедший, не смейтесь, - Толя по-
пытался запротестовать, но безуспешно, - не смейтесь там внутри себя.
Думаете - сумасшедший никогда не знает, что он сошел с ума? Ошибаетесь.
Я раньше тоже так думал. Понимаете, самое страшное, человек знает и
чувствует, что сходит с ума. Так природа устроена. Все происходит не
сразу, а рывками, поэтому я и вижу, что пока не совсем еще, я только
отправился в этот путь. Айяйяй как же без тапочек? Ну, да ничего -
все-таки вы в некотором смысле здесь хозяин, Марк Васильевич.
шанный совет ни в коем случае не спорить с сумасшедшими.
Елену. Все, что произошло - очень обидно, но поверьте, бывает и гораздо
хуже. Есть вещи и пострашнее. - Инженер сделал паузу и перешел на шепот:
-Страшно не то, что кто-то от нас уходит и мы остаемся в одиночестве.
Быть покинутым - счастье, ибо вы знаете, что с вами кто-то раньше был.
Какое же это одиночество, если есть воспоминания. Вы верите, что с вами
что-то происходило на самом деле, что подле вас был живой человек. Жи-
вой, а не как бы живой! Но если никогда - вдумайтесь, никогда! - рядом с
вами не было и никогда не будет ни одной живой души, если вы один с на-
чала и до конца?!
мятью. Припомните, бывало ли у вас так: видишь человека каждый день, жи-
вешь, работаешь бок о бок и вдруг выясняется, что он совсем не то? Будто
он себя за кого-то выдавал.
ледние дни.
сильевич. Ну да я вам сейчас приоткрою завесу. Я много, много думал и
теперь скажу, только вам, как близкому человеку скажу. Только не смей-
тесь.
земля, звезды и даже звездные конгломераты, суть сплошная мистификация!
бу-та-фо-рия! Вот вы предлагает свет зажечь. А зачем? Нет никакого све-
та, нет никаких свободно летящих волн, все - конфетные обертки, краси-
вые, блестящие конфетные обертки, а внутри - пустота, ничто.
тоже? Ведь если все вокруг меня сплошная мистификация, то что же такое
вы? А я вас спросил - будто вы тоже, как и я, обманутый, причислил вас к
человекам, а не явлениям, пригласил вас - давайте, мол, поразмышляем над
странностями окружающего мира, словно мы оба дотошные исследователи. Да,
какой же вы, Марк Васильевич, исследователь, вы даже и в малой степение
и не нюхали этой самой материи, вы же ее только по книжкам знаете. А из
книжки что - из книжки только и может родиться, что новая книжка. А я,
извините, естествоиспытатель, чувствуюте - испытатель естества. Я эту
самую материю на собственном горбу ощущал, обонял, фотографировал. Пре-
интереснейшая штучка, скажу! - инженер захихикал. - Ну, да ладно, бог с
ней. Хорохорюсь, а самому жутко - вдруг и правда мои детские страхи
возьмут ни с того ни с сего да и подтвердятся? Иногда до того припрет -
боюсь из дому выходить, вдруг все разом перестанут притворяться, будто
они просто по делам идут или так гуляют, возьмут и начнуть в меня
пальцем тыкать и в глаза смеяться, мол, эка мы тебя голубчик, провели.
Но теперь уже не боюсь, надоело. Хватит, нужно все выяснить раз и нав-
сегда, чтоб никаких вопросв. Я почему к вам, Марк Васильевич, именно к
вам обращаюсь - ведь я мог и у Елены спросить, или у Гоголя-Моголя. В
конце концов, мог бы и у Доктора выяснить. Но они добрые - соврать мо-
гут. Скажите же прямо сейчас.
естественная жизнь в таком виде невозможна.
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Распопов Дмитрий