отличающейся от прежней. Кто еще? И откуда эта раздвоенность, эта вся
прошлая жизнь, какой-то Магистр, от которого никакого толку... Как же мне
найти себя? Самого."
хлебных крошек.
глядевший вниз. Егор медленно подошел, обтирая грязные ноги о зеленую
траву, и встал рядом.
старался держаться бодро, под конец пути даже отпустил шикарную остроту.
Они поднялись в бревенчатый пятистенок лесника.
из дальней комнаты выбежал раскрасневшийся мальчуган.
озабоченно вглядывался в линолеум. В прихожей сильно наследили и черные,
страшные, ромбовидные следы, потоптавшись здесь, уходили на кухню и по
потолку возвращались назад, обрываясь у стены наполовину, словно еще
продолжаясь внутри нее.
отвлекая внимание малыша Гаты, медленно двинулся по коридору, шаря рукой
воздух. Егор догадался и пошел сбоку от него, расставив руки в стороны,
чтобы закрыть оставшееся пространство. Сзади взвизгнули нечеловеческим
голосом. Егор вздрогнул, но нашел в себе силы не обернуться, а, наоборот,
стал показывать Гате рожицы. Видимо получалось комично, потому что тот
совсем развеселился, жарко стиснул своего папку и шумел на весь дом.
скорей отпихнул цеплявшегося (будто хотевшего прокатиться с ногой), на
секунду почувствовал легковесное податливое тело. И снова этот жуткий
визг. Землис не слышит? Сзади обиженно и демонстративно затопали и сразу
же бешено заколотилась задвижка на двери - там кто-то буянил.
комнаты и уперлись в массивный стол, задвинутый в угол.
веселый Гата и подмигнул Егору сразу двумя глазами. Землис вздрогнул.
Акцентируя на каждом слове, он крепко произнес:
лучше с соседскими ребятишками.
месторасположение душа, а сам повел куда-то бедного ребенка.
одновременно стягивая с себя намокающий костюм. - То, что я до сих пор
видел - это мизер. Мир сложен и мне предстоит еще увидеть немало
разноцветных граней его, кричащих со всех сторон: вот он я какой, Мир, -
не такой, каким ты его представлял". Прозрачные струи низвергались на
голову, шею, плечи, прожигали тело и уходили по отводящим каналам пола. Он
докрасна растерся намыленной вихоткой, ополоснулся и вырубил воду. Теперь
он чувствовал себя совершенно другим, освеженным человеком.
гудели невидимые трансформаторы. Разумеется, в проеме двери тотчас же
возник ребенок Гата с заговорщицки состроенной рожицей. Егор показал ему
язык и уже через мгновение они сидели в уголке тахты чуть ли не в обнимку.
было потолок пачкать?
этого разговор о мистических следах в прихожей скатился на различия между
хорошими людьми и плохими. Гата все не мог взять в толк: как жирный
бородатый Скруци мог быть одновременно хорошим папиным другом и не
выполнять своих обещаний, а также беспросветно дуть вонючее пиво.
- дыхнул он в Егора, приложив палец к губам, - тихо! - потом на цыпочках
прошелся запереть дверь в комнату, выключил искусственный свет, все так же
на цыпочках приблизился к окну и неслышно отдернул шторину. Упали потоки
света. За окном двигалась расплющенная стеклом рожа, старавшаяся заглянуть
внутрь комнаты.
животик, плечи задрожали. Он зашелся кругом и чуть не упал, он насмехался.
и затрясся сильнее, тыча пальцем в сторону изогнутого стеклом носа.
лесу глухо залаяли собаки. Человек, пытавшийся заглянуть внутрь комнаты,
вздрогнул, убрал руки с висков и выпрямился.
дома? Приходи на сходку к Найле вечером, а? Слышишь? - и сразу пошел вон
из поля зрения, куда-то за угол.
- тишина, от которой никуда не спрятаться. Когда рядом был лесник, не было
так одиноко. Надо чтобы кто-то всегда стоял рядом. А лучше - шел. И тянул
тебя за собой.
Чужой.
лес и люди, - а значит непонимание, - и драки, и эволюции, и революции, и
жизнь. Та ли это жизнь, настоящая?
нахлынуло ЭТО...
его ног, и взглядом показал мне усесться рядом. Я уселся и мы долго
молчали. Он хотел что-то сказать, а я многого чего хотел спросить у него.
Но мы молчали. Взвешенный, пропитанный пряностями воздух звенел всеми,
даже бесконечно высокими обертонами. Наконец Магистр пошевелился. "Все мы,
- тихо сказал он. - пленники, живущие в составе НАСТОЯЩЕГО, несущемся с
дикой скоростью по рельсам Истории. Его пассажиры могут смотреть в окошко,
иногда замечая: "Как быстро убегают холмы!", а иногда восклицая: "О!
Полыхающий пурпуром в отсветах горящего солнца пролесок - я его никогда
раньше не видел, разве что это было до моего появления." И мы все живем в
этом поезде, не смея выйти наружу пощупать истинную природу проносящихся
вдали вещей, мы боимся того, ИНОГО мира, с ужасом взирая на повелителей
скорости - фениксов, с легкостью парящих в выси над нами, одним мановением
крыла обгоняющие задыхающийся наш паровозик. Они хохочут, глядя на жалких
узников; - и многие из нас, не выдержав манящей мечты, прыгают... но, не
умея летать, падают с откоса и отстают. Навсегда..."
царапанье в печной трубе. Э-эй! Кто там лезет по дымоходу? Не шути! Ну,
черт возьми!
топливника камина. Брюки зашуршали и он вздрогнул от этого внезапного
шороха, его словно окунуло одновременно и в жар и в лед. Он почти упал на
колени и заглянул в чернильное отверстие, пугающая темнота которого
настораживала. Бу-бу-бу, - бубнило в колодце трубы. Наверное бурчал
домовой, а может быть переговаривались за стенкой. Егор приблизил голову к
камину. Еще ближе. Его объял подсознательный страх того, что могут
схватить за волосы, или откусить голову, или проткнуть глаза. Это надо
пересилить. Ведь там же никого нет, - что за худобу должен иметь человек,
чтобы пролезть через трубу. Но эти звуки. Невероятно! Ну кто там - иди
сюда, по-мужски поговорим. Стоп!! Крыса... или голем - прыгнет сверху и
вцепится в нос, - и ведь точно в штаны наделаю. Темнота какая!
глаз. Сердце бешено заколотилось в груди. Глаз стал расширяться. Свет
включить!!! Свет!
двери и сразу потянули за ручку. - Гха, здесь тоже нико... - тут Землис,
голос которого и был слышен, совершенно, кажется, того не ожидая, увидел
сидящего на корточках Егора. Егор встал, отряхнул брюки, виновато включил
свет. Как-то болезненно вдруг стало ойкать в области живота. Из-за спины
Землиса выступил Нитус.
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Пехов Алексей