Головастик.
загранрейсам, - признался Летягин, - даже Нинка вышла за меня, имея ввиду
мое барахлишко.
передние лапы и перебирая задними.
Трофим. Взял рюмку зубами и опрокинул в глотку, как алкоголик циркового
типа. Глаза его посветлели, словно ветер раздул тлеющие угольки. Он
одобрительно, почти мягко оскалился.
получше будет официанта из ресторана "Кавказ".
твердо заявил бывший Головастик и сразу же глянул "в корень". - Итак,
жизнь ваша беспросветна. Ощущение загнанности, скованности, тоски на фоне
непрекращающейся вялости умственных и физических сил. "И рад бежать, да
некуда, ужасно..."
принцип существования. Вы чувствуете, что он должен быть. Ведь это
неестественно, что карлики топчут поверженного гиганта, а он корчится от
боли.
Например, мы, ее венец, используем не больше одной десятой нервных клеток
и генетического материала. Вы, наверное, слышали такую теорему:
"избыточность рождает надежность" или хотя бы аксиому "все есть во всем".
Она поможет вам решить уравнение со многими неизвестными.
подумал Летягин. - Время теряю, да и бутылки "Джонни Уокера" на дороге
все-таки не валяются".
некоторых есть все".
Трофим подключился, зарычав.
судьи - те, перед кем вы испытываете страх и недоверие - они могут быть в
вашей руке.
и снова ощутил приступ дремоты, - но они сильнее меня. Они меня побьют, в
переносном, конечно, смысле.
переносном смысле. Причем будут бить вашими же знаниями, вашими мыслями и
чувствами. Так что в первую очередь надо отнять у них энергию.
произнес Летягин, - не хуже, чем с высокой трибуны. В таких случаях
спрашивать "а как?" не принято, не дурак же, - и он чокнулся жестом
экскаватора с освоившемся за столом Трофимом.
убедительно сказал Сергей Петрович. - Если вы, конечно, не против.
Дубиловыми сперва разобраться надо. Узнать, где у них слабое место.
от обилия чувств. - Молодец, что не лаешь. Ценю.
облегчением сказал Сергей Петрович.
материалисты.
воровать ли? Сажать-то по старому принципу будут.
- скорее, получением своей доли.
раскулачили, пока он сам ходил у соседа шмонать. Вернулся и пшик - даже
горшок забрали... Но если вы какой-нибудь должок ввернете, то я не
откажусь.
Петрович, а вы, юноша, кстати, читали Геродота?
Летягин и понял, что мысли начинают спутываться в клубок макарон, а хозяин
до сих пор еще ничего толком не объяснил, - что со мной будет? Суд ведь на
носу. То есть, извини, Трофим, пес тут ни при чем.
Петрович. Ваша судьба будет устроена.
вообще мне надо, - запротестовал Летягин.
Трофим, помоги товарищу.
собрался встать, но это оказалось не просто. Расслабление и дремота
превращали все его усилия в какие-то конвульсии.
его, и рванулся, желая показать инвалиду бойцовский мужской характер.
Услышал свой спортивный крик, кресло куда-то испарилось, и перед зрачками
возник ворс ковра, в значительном увеличении более похожий на шерсть
пещерного медведя, а может и мамонта. Сергей Петрович скомандовал:
"Взять", и Георгий едва не завопил снова, но уже от жути, представив клыки
Трофима, рвущие в клочья беззащитную задницу. Худшие ожидания, казалось,
начали оправдываться, когда рука оказалась в чьих-то плотных тисках. Но
тиски всего лишь поставили гостя на четвереньки - Трофим был рядом и
услужливо предоставлял спину для опоры. Повиснув на гибриде, как
подстреленный боец на санитарке, Летягин заскользил вдоль стенки, а потом
вдруг оказался на лестничной площадке один на один с нагло прущей в глаза
синей лампой.
канатов. В итоге, подъем стал таким же тяжелым, как у тех советских
альпинистов, что карабкались на Эверест ночью и без кислорода. По дороге,
правда, Летягин позволил себе шалость - так яростно плюнул в ворованный
дермантин дубиловских дверей, что чуть не упал. Когда он, наконец,
добрался до родного пепелища, пот обильно катился со лба, скапливаясь в
щетине похожего на мочалку подбородка. "Надо бриться, - внушительно сказал
Летягин, заметив себя в зеркале, - и производить благоприятное
впечатление". Потом он стал исследовать шею, которая слегка побаливала, и
увидел на ней розовую полоску, похожую на след от надавливания. "Я ранен,
сестра, может даже убит, - пробормотал он, - но иду снова в бой. Труба
зовет." После чего рухнул на койку.
Щелкнул выключателем. Лампа прощально мигнула и скончалась. "Нет абсолютно
надежной техники", - утешился Летягин, затепливая свечу. И снова, как
принято у одиноких людей, хотел полюбоваться запущенностью и
болезненностью своего отражения в зеркале - чтобы полусознательно пожалеть
себя. Он сморгнул несколько раз, пытаясь отогнать плывущие перед глазами
красные пятна. Но пятна не желали исчезать. Тогда он вынужден был
признать, что у отражения не летягинские черные глаза, а красные, как у
Трофима.
измученного человека. Не голубые же". К тому же надо было срочно понять,
почему рот совершенно раскрыт как у дебила, и закрыть его не удается.
Тщательный осмотр вызвал шоковое состояние. То, что вначале показалось
бликами от нервного огонька свечи, было клыками, спускающимися из верхней
челюсти сантиметра на два вниз. Хорошие такие клыки, белые, без малейших
признаков кариеса. Из нижней челюсти, как сталагмиты к сталактитам,
стремилась вверх пара других клыков, правда, покороче, тянущих сантиметра
на полтора. Как и любой молодой человек, Летягин попытался для начала
спрятать свой конфуз. Поворочав челюстями, кое-что удалось выправить.
Верхние клыки оказались хорошо подогнаны к нижним. В конце концов,
оттопыренная верхняя губа совершенно скрыла столь неожиданно появившийся
атавизм - однако, общее выражение лица оставалось до неприличия глупым. К
тому же начали обозначаться и другие изменения - нижняя челюсть потянулась
вперед, глотка стала сужаться, волосы поднялись по стойке "смирно", щеки
таяли, обозначая благородный размер носа.
вспомнил по фильмам, что сходящих с ума начинают зверски бить по щекам, в
результате чего они возвращаются к здоровому образу жизни. Летягин ударил
себя по щекам, а вдобавок по уху и в пах. Когда стало не так больно, он
заметил, что это ему ничего не дало. Наоборот, даже убавило. В нижней
части лица не осталось ничего, кроме черного зияющего провала, от которого
еще тянулась трещина к груди. И уже находясь во власти совершенно
заурядных эмоций, вполне понимая, что делает дурость, страдалец нехорошо
обозвал отражение и швырнул в него свечку. Огонек исчез, и тут выяснилось
- комната залита серым сумеречным светом. Летягин вначале обрадовался, что
будет видеть во мраке, как кот, однако, то, что новое освещение не давало
тени, его несколько насторожило. Он поднес руку к обоям - никакого
эффекта. Опять занервничав, Летягин пнул стену ногой, и стена упала.
Вернее было бы сказать, что коробка комнаты вдруг раскрылась, развернулась