- нечестное дело сделать честно, - он, конечно же, приложит все
старания...
Обежа мало что осталось - стены старой крепости, казармы городского
гарнизона да огромный собор на центральной площади. Хорошо мощеные улицы
были удобны, не широки и не узки, дома в новомодном стиле, который не
особенно нравился Маю, покрашены были в разные цвета, очевидно, в надежде
придать хмурому северному городу оттенок южной солнечности и веселости.
Проживи Ипполит Май в Обеже всю жизнь, ему, может быть, выдумка эта
показалась бы удачной, но он был родом из далеких от этих мест теплых
краев, и нависшее над самыми городскими крышами сырое серое небо гасило
яркость красок, и делало пятнистую пестроту города смешной и неуместной. К
серому небу более шел серый камень.
порядке предполагаемого посещения привезенные с собой письма и отправился
наносить визиты.
заведет знакомства. Ипполиту везло. Его знакомства оказались удачными.
Следующим же вечером он был приглашен городским старшиной на прием с
музыкой и танцами, который должен был состояться в честь шестилетней
годовщины победы Обежского флота над остатками великоимперской эскадры, до
того уже дважды рассеянной сначала соединенным флотом Рароша и Раннона,
затем - обычным в этих водах сильным штормом. Событие, в честь которого
устраивался праздник, не казалось Маю таким уж героическим. Имперская
эскадра потонула бы и сама по себе, без посторонней помощи, но для
маленького Обежа это было грандиозное событие. Кроме того, Май надеялся,
что начальник городской стражи приведет на прием свою дочь, и ему не
придется использовать для знакомства с ней такие давно позабытые и
заброшенные методы, как стояние ночью под окном, сочинение писем в стихах
и ожидание с букетиком цветов в шляпе как бы случайной встречи в прачечной
или в кондитерской лавке.
что в любой из столиц сплетники сочли бы скандалом. Обежская
великосветская публика наряжалась в костюмы по моде двадцатилетней
давности, дамы носили большие овальные кринолины и платья с квадратным
вырезом, кавалеры их были с ног до головы обшиты золотым галуном, будто
драгуны эпохи второго регентства. С париков сыпалась на паркет бального
зала мука, маленький оркестрик на балконе играл менуэты и контрдансы,
словно они были дикими танцами сабашских горцев. Молодежь скакала и
веселилась под эту музыку вовсю. Люди более солидные после двух
танцевальных туров разошлись по разным залам.
появлялись.
погоде, науке, торговле, искусстве; потом были поданы легкие закуски и
вино. Праздник только начинался. Май слонялся среди танцующей публики в
поисках колдуньи, обращая на себя всеобщее внимание своим высоким ростом и
изысканым бордовым камзолом из вышитого алонского шелка, модным и страшно
дорогим (а что поделаешь - репутация обязывает), а еще тем, что мало кому
был представлен (и слава Богу). Одна из совсем молоденьких насмешниц, мимо
целой стайки которых Май прошел, не посмотрев в их сторону, с явным
разочарованием в голосе назвала его в спину столичным индюком. Он подумал,
что поиски сегодня не принесут успеха, и отправился туда, где ждало его
занятие, более соответствующее его нынешним интересам. За карточным столом
играли на хорошие деньги.
выиграл, потом проиграл, потому что постоянно отвлекался от карт.
муж которой, местный землевладелец, наливался вином в соседней комнате,
после того, как Май несколько раз на нее взглянул и улыбнулся, сняла туфлю
и гладила под столом его ногу своей, слегка краснея от удовольствия и
собственной смелости. Это было само по себе неплохо, но вовсе не то, зачем
Ипполит Май сюда приехал. Вскоре он решил, что играть ему хватит, если он
не хочет пустить на ветер свои последние деньги. Он объявил, что ставки
слишком высоки для него, встал из-за стола и вышел обратно в зал для
танцев. Он еще не выбрал, на кого обратит внимание, если ему не суждено
сегодня встретиться с колдуньей. У него на заметке уже было несколько
кандидатур. И еще он думал: а, может быть, лучше напиться и остаться
одному? Ему казалось, от нескольких последних переездов он устал.
прикрываясь веером, она предложила к его услугам собственный кошелек. Май
как раз делал вид, что сомневается, не принять ли эту помощь и не пойти ли
отыграться, когда вошла колдунья.
в этот момент его словно кто-то невидимый толкнул в спину. Как ни ничтожны
были его магические способности, даже он почувствовал приближение Силы -
девочка не считала нужным, или просто не умела ее прятать. Кто-то из
музыкантов, очевидно, тоже обладавший долей колдовского дара, сбился, но
живо вновь подхватил мелодию, и танцы продолжились, как ни в чем ни
бывало.
отказавшись воспользоваться деньгами, Май начал пробираться через
танцующих, оставив жену землевладельца в недоумении.
Темно-синее парчовое платье подчеркивало стройную фигурку, тонкую шею и
открытые плечи целомудрено прикрывали белые кружева, ниспадвшие с высокой
прически, а темные волосы, уложеные затейливыми локонами, были ненапудрены
и лишены каких бы то ни было украшений. Личико у колдуньи было тонким и
бледным, как у человека, годами лишенного солнца и свежего воздуха. Май
решил, что она довольно симпатична, хоть и выглядит, словно кукла,
вылепленная из воска. Но, если он ожидал поначалу, что увидит нечто
необыкновенное, то он ошибся.
городской стражи с устроителями приема и уважаемыми гражданами города, что
присутствовали на праздненстве.
попробовал отгадать причину ее волнения. В чем она? В том ли, что за
колдуньей охотятся, и всегда и везде есть вероятность слежки? Или в том,
что девочка не привыкла к шуму веселящейся толпы и выходы в свет для нее
редкость? Или...
весь зал и указал на златокудрого юнца из местных в немного тесноватом ему
бархатном темно-зеленом костюме. Отец колдуньи в тот момент самозабвенно
обнимал и расцеловывал какого-то жизнерадостного толстяка из обежского
магистрата, и дочь свою оставил на минуту без надзора.
некий жест, который, будь он обращен к Маю, тот истолковал бы, как
обещание избавиться от назойливой опеки. Завершил эту безмолвную речь
легкий воздушный поцелуй, и колдунья тут же с невинной улыбкой повисла на
локте у отца, обернувшегося к ней с каким-то вопросом.
ему ведь с самого начала нужна была не она. Ему нужны были деньги. Если б
он не чувствовал, что это дело принесет доход, он бы за него не брался.
Неужели его собственный Дар его подвел? Впрочем, если верно отследить
события, то можно получить с купеческих городов то, что обещано
контрактом. Если он будет точно знать, что, когда и как случилось, кто
докажет, что это не его работа? Теперь он может только пожелать юноше
успеха. А если у парня в ближайшее время ничего не выйдет, он, Май, всегда
знает, что делать.
соседки по картам. Он мог бы расспросить ее о златовласом юноше, дочке
начальника городской стражи и последних слухах в городе. Глядишь, что-то
из сплетен оказалось бы ему полезным. Но ее он нигде не увидел. Зато
приметил, что златокудрый юноша, резво лавируя меж прогуливающихся и мирно
беседующих гостей, окольными путями пробирается к лестнице на второй этаж.
Колдунья, по прежнему уцепившись одной рукой за локоть отца, упрашивала
его о чем-то, а другой рукой держалась за шелковую ленту на поясе
очаровательной рыженькой толстушки, одетой во все розовое, которая все
время торопливо кивала то колдунье, то ее отцу.
приобретенное за детство в театре - какая разница). Он умел различать
людей искренних, и людей, надевших маски. Кто из окружающих живет свою
жизнь, а кто играет - для него было словно открытая книга.
которого, - недобрый взгляд, - также был обращен на колдунью. Май
безошибочно узнал конкурента. Итак, их здесь, по меньшей мере, трое. Даже
интересно.
граагских моряков. Он тоже улыбался. Так улыбается кот, гуляя возле миски
со сметаной. Возможно, так же до сего момента улыбался сам Ипполит Май.
предугадывая последовательность событий, и стал ожидать на подступах к
лестнице. Колдунья, держа за руку свою рыжую подругу, вела ее к нему. Май
взял с подноса крутившегося рядом слуги бокал с игристым вином и
отвернулся. Граагский моряк следил за колдуньей с большего расстояния, но