там, обретя неслыханное могущество ума, управлять сразу всеми
галактическими процессами. Думать одновременно о мириадах звезд и миров, и
не просто думать, а учитывать их в своих мысленных конструкциях.
Предвосхищать их развитие. И направлять, если нужно. Но с каждым веком все
реже испытывать сердечный отзыв при случайном упоминании о прежнем, родном
доме...
особой нужды. Да и во всем человечестве нет еще гениев такого масштаба,
чтобы они заинтересовали тектонов. Мы не доросли. Разумеется, мы дорастем,
наберем свое. Лет этак через тысячу. Кто знает, быть может, тогда и среди
нас появятся смельчаки, готовые обрезать пуповину, связывающую их с родом
человеческим, и принять на себя все - без исключения! - заботы
Галактики... Нет, Горный Гребень позвал меня не за тем, чтобы делать
лестные и неприемлемые предложения.
Хочется тебе выслушать приглашение в тектоны, а потом со вздохом
притворного сожаления, но вполне мотивированно, отринуть его. И остаток
дней сожалеть о своем гордом отказе уже по-настоящему... Ох, и тщеславен
же ты еще, - укорил он себя. - Мало тебя за это жизнь долбила. Ну, будет
об этом..."
Время уходит, его не вернуть. И необходимость нашей встречи еще не остра.
Я должен был увидеть тебя, и я увидел. И Совет тектонов видит тебя моими
глазами. Поэтому то, что говорю я, тебе говорят все тектоны Галактики. Ты
свободен, как свободно каждое разумное существо. И мы, тектоны, не имеем
власти указывать тебе, каким путем идти. Но ты, выслушав нас, должен
верить, что мы не желаем тебе зла.
немедленно прервать свою деятельность в Галактическом Братстве и
поселиться в каком-нибудь достаточно уединенном месте.
Галактике. Повторяю: ты волен идти своим путем. Но тебе известна наша
просьба. И речь идет, вне сомнения, о непродолжительном сроке.
О чем же мне вспоминать, какую ценность могут иметь мои мемуары?
задержать этот стремительно уходящий от нас источник. Но что касается
твоих воспоминаний, то в первую очередь они нужны нам, тектонам. Ты будешь
фиксировать их и передавать в ваш Глобальный Инфобанк. Так они станут нам
доступны.
процессы, происходящие в Галактике в связи с тобой.
да и за ее пределами происходят мощные, обычно неощутимые процессы. И не
всегда мы своевременно учитываем их развитие и последствия. А когда момент
упущен, приходится бросать все силы на то, чтобы даже не исправить -
только сгладить допущенную ошибку. Что же странного, когда в связи с
человеком, ведущим столь активную деятельность во многих мирах,
развиваются помимо его воли и вне предвидения тектонов какие-то процессы?
ты будешь вспоминать лишь то, что укладывается в их границы. Или, что еще
страшнее, бессознательно следовать нашей гипотезе и вспоминать то, чего не
было на самом деле. Память - источник, но воды его вспять не потекут. С
нами остаются лишь их журчание, блеск и сладкое ощущение прохлады. Ты
должен вспомнить все, брат. Все - день за днем, с того момента, когда в
твою жизнь впервые вошла Галактика.
лишь маленькой прожорливой личинкой, которая страстно мечтала стать
прекрасной бабочкой.
к осуществлению. По крайней мере, если судить по куколке...
больше, чем следовало бы.
увидели тебя. Но, к сожалению, с опозданием. И это также одна из наших
ошибок, исправить которую ты поможешь нам своими воспоминаниями.
ее, изучите слой за слоем, деталь за деталью...
драгоценные реликвии, которые молчат перед посторонним посетителем. Но
приходит хозяин, берет в руки любую вещь и рассказывает о ней удивительные
истории. Так и память. Она хранит не только реликвии, но и правила
обращения с ними, и правила для этих правил. Понять из копии твоей памяти
то, что ты мог бы поведать двумя словами, займет у нас едва ли не
вечность. И потом, есть воспоминания, права на доступ к которым не имеет
никто, кроме их обладателя. Ты сам решишь, о чем рассказать нам.
близкая, привычная, захватывающая тебя работа. И ты не сумеешь остаться
сторонним наблюдателем. Есть единственное место в Галактике, где ничто не
помешает тебе. Где память твоя будет свободна. Это Земля.
тектона послышалась горечь.
при каждом вздохе тектона ледяной пот змейками скользил между лопаток, а
сердце трепыхалось в груди, как чумное. Но он не мог немедленно
повернуться и уйти прочь. Что-то говорило ему: Горный Гребень не хочет,
чтобы он ушел. Наступил тот редкий момент, когда мудрому тектону стало
наплевать на быстротечное время, и нужно ему только одно - побыть наедине
с другим существом, пусть ни капли на него не похожим, но все же очень
близким. И в этом чужом по крови и плоти существе узнать себя. Молодого,
свободного, исполненного беззаботных мечтаний.
совсем редко, и глаза-огоньки мерцали тоскливым голубым светом.
всплеск поднимались большие, начисто утратившие от жадности страх и
совесть рыбины. И, не обнаружив ничего съедобного, с обидой высовывали
наружу ослизлые морды.
продолжали ревниво следить за его движениями.
Матвеевич. Он на цыпочках приблизился к Кратову и предупредительно замер
за его спиной.
всех прячетесь. Что произошло?
время дня. И мне сейчас просто необходимо поразмыслить в тишине.
шотландцев, если не ошибаюсь... Так вы улетаете на Землю, Костя?
откровенным, то примерно за час до вашего возвращения со мной вновь
связался уважаемый посредник Шервушарвал и передал просьбу одного из
тектонов, по имени Колючий Снег Пустых Вершин... Не правда ли, у тектонов
всегда очень образные имена.
тектонов. Благоговение перед их мудростью, красивые и страшные легенды
недалеких наших предков, переживших настоящее потрясение при первом
контакте с разумом Галактики... В их именах, на мой взгляд, есть некоторый
привкус отчужденности.
но мы не хотим. Их можно потрогать, но мы боимся прослыть наглецами. И
сами воздвигаем вокруг них искусственный барьер тайны - некую, будто бы
недоступную нашему пониманию иллюзорную реальность, майю... А они живые.
Они двигаются, думают, даже ошибаются. И страдают из-за своих ошибок,
поверьте, не меньше нас, людей, обремененных несовершенной плотью и
движимых необузданными порывами своего варварского ума. Одиночество - вот
что скрыто за их именами. Каждый тектон, вне зависимости от того, сколько
в его имени составляющих, носит одно-единственное имя - Одиночество.
порядка? Они нас такими не считают. Мы чересчур значительную часть нашей
истории посвятили войнам, и в нас где-то на уровне инстинктов укоренилось
преклонение перед полководцами...
Херберт Фрэнк
Русанов Владислав
Лукьяненко Сергей
Конюшевский Владислав
Флинт Эрик
Глуховский Дмитрий