миру, в котором он сейчас обитал.
под сердцем толчки нарождающегося ребенка. В нем из ничего, из пустоты и
небытия, возникал новый замысел. Вот это и впрямь был хрустальный замок.
Без подделки, без подмены тончайшего, чистейшей воды хрусталя дешевыми
стразами. Он рос в Рагозине по стеночке, по комнатке. Но до завершения
было еще ох как далеко!
один, а с любимой женщиной, которая покуда мирилась со статусом очередной
любовницы, но в перспективе с неизбежностью должна была стать очередной же
законной женой... Рагозин сорвал их с постели, но это ничего не меняло, да
и не значило. И друг, и его женщина, оба были рады Рагозину, они приютили
его в своем гнезде, усадили в самое глубокое кресло, напоили чаем с
яблочным пирогом, окружили заботой и лаской... Конечно же, и тут не
обошлось без романа. Даже отсутствующий, погребенный за далекой дверью
черного дерматина, он осенял Рагозина, образуя над ним некую ауру, которая
ощущалась людьми равно близкими и незнакомыми, подвигала их к добру и
сочувствию.
заикнуться... Но не хотел он связывать себя обязательствами перед
кем-нибудь. Не любил поэтому брать в долг, а еще сильнее - возвращать
долги. Стало быть, нужно было устраиваться на работу.
полдюжины вполне приемлемых местечек. Основным критерием отбора была
минимальная занятость при максимальном доходе. Разумеется, воззвания типа
"Требуется замминистра" или "Приглашаем председателя Госкомитета" начисто
отсутствовали. На самые лакомые синекуры объявления традиционно не
давались, поэтому приходилось довольствоваться чем-то вроде электрика в
детском саду, дворника или, паче чаяния, страхового агента. Престижность
для Рагозина значения не имела. Он давно уже махнул рукой на свое высшее
инженерное.
родственника среди писателей?
способом его роман обрел повсеместное хождение? Это оставалось загадкой.
Во всяком случае, Рагозин от родства с самим собой открестился и был
приглашен назавтра со всеми документами для полного трудоустройства.
с которого молодые люди, похожие на оборванцев, не то пели, не то
бранились на непонятном жаргоне, и ничего этого не слышал. Под звуки
электронной музыки в нем шла кропотливая работа. Возводился очередной
пролет его личного, рагозинского хрустального замка.
не слышно!
замечательно. Будьте дома.
трубке запищало.
быть! Захочу - и уйду куда угодно...
задрожал и заскрипел под напором дождевых струй в палец толщиной каждая.
Потом врезал град. Окатанные куски льда, похожие на леденцы для великана,
колотили куда ни попадя с отчаянной силой. Идти было некуда. Вообще
покидать теплую квартиру в такой дурной вечер казалось безумием. Рагозин
побухтел для приличия еще немного и снова обратился к телевизору. "Сейчас
в нашей программе прямой репортаж с третьего, заключительного тура Второго
всесоюзного конкурса молодых артистов стриптиза, - доверительно сообщил
ему диктор, - По окончании - новости Агропрома."
незавершенными.
никогда прежде не встречал. Первый, плотного телосложения, с пузцом,
упакованный черное кожаное пальто, с которого стекали ручьи, увенчанный
черной же широкополой шляпой, при виде Рагозина эту шляпу снял и стряхнул
с нее бусины града. Второй, с лицом аскета-схимника, в рыжей неровной
бороде и рыжем в расползшихся пятнах сырости плаще, маячил чуть позади,
утолкав руки в карманы, и с плохо скрываемой неприязнью сверлил Рагозина
безумным взглядом больших желтых глаз. Третьей же была та самая
изможденная девушка-редактор. На сей раз она была облачена в бесформенное
и бесцветное пальтецо, также предельно мокрое.
голос, уведомлявший его о желательности невыхода из дому.
прихожую.
чему? Что тут тянуть...
что непонятно отчего испытал озноб от одной мысли, что случайные брызги с
одежд этих людей заденут и его. Незнакомцы между тем разделись и даже
разулись.
плотный.
пригласил Рагозин.
в кресло под торшером. Девушка очень неловко и скованно пристроилась на
краешке стула и как-то замысловато переплела ноги. Рыжий привалился к
стене, внимательно, не по-хорошему заинтересованно озирая интерьеры
рагозинской квартирки.
- Один?
всех видов доходов. Литераторы без разводов не бывают.
рождаются шедевры.
это.
Вот ведь парадокс: иному дано от бога и власти все, что он пожелает. И
жилье, и благополучие, и деньги. И женщины его любят! А он бесплоден, как
мул. То есть, конечно, что-то он там рожает, но все большей частью
ублюдков, не при даме будь сказано. А тут и квартирой-то по совести не
назвать, так - халупа. Жена бросила. Общественное положение нулевое. Денег
нет. И не будет, по всей видимости... И вот поди ж ты - шедевры ваяет!
М-да, парадокс...
устроился. Мы в его годы все больше по коммуналкам да общежитиям окопного
типа... Все ж таки отдельное жилье. Балкон. Вода поступает - я отсюда
слышу, в бачке журчит. Сам здоровый, руки-ноги на месте. Голова какая ни
то в наличии. Шел бы, понимаете, работал. К станку, к штурвалу, сельское
хозяйство поднимать. Нет, обязательно надо в писатели! Бестселлеры
сочинять! Что вам всем спокойно не живется?! - его голос понемногу
возвышался, как турбина, набирая обороты. - Что вам не естся, не спится?
На кой ляд вам это?..
Шедевр есть шедевр. Нельзя обкрадывать человечество.
отрезал рыжий.
расскажет никому, - добавил плотный.
за представителей совсем иного ведомства.
поторговаться по поводу вашей души? - хохотнул плотный. - Нашли тоже
Акунин Борис
Корнев Павел
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Орлов Алекс
Белогорский Евгений