Отдел переселения."
президиума.
текстом меморандума. Ну, это не страшно, все равно текст полностью
установить не удалось. А тем, кто не успел прочесть восстановленное,
придется разбираться в рабочем порядке. Ряд уполномоченных представителей
уже записались для выступлений, - он поднял с зеленой скатерти листок и
близоруко уставился в него.
Наконец один из саблезубых тигров привстал и, перегнувшись через плечо
председателя, помог прочесть шпаргалку.
сцену. Он оказался существом маленького роста и, если бы не табуретка,
услужливо подставленная хвостатым полиглотом, ему не дотянуться бы до
микрофонов на трибуне.
еще раз убедился в справедливости двух основополагающих принципов нашей
цивилизации: не вмешивайся в чужие дела и никому не давай вмешиваться в
свои. Вы знаете, лишь чудовищное стечение обстоятельств привело к контакту
нашей цивилизации с содружеством.
реакцию публики, оправдывался независимый. - Наш контакт с сообществом -
нелепая случайность. Именно с целью предотвращения таких случайностей в
будущем мы активно поддерживаем усилия комиссии по борьбе с контактами.
Неужели мало нашего печального опыта? Мы сторонники крайней точки зрения:
никаких контактов. Особенности нашего интеллекта не позволяют нам на
требуемом уровне поддерживать усилия содружества в идейном плане. Из
народа-созидателя, богатого творческими традициями, мы превратились в
артель ремесленников...
председатель.
Да, ремесленников. У нас были композиторы. Теперь - одни музыканты. А что
дальше? Подачки с барского плеча? Извиняюсь, объедки научно-технической
революции? Оставьте в покое Землю. Ищут они нас! А нужны мы им? Теперь о
меморандуме. Конечно, радоваться нечему. Но так ли он страшен? Где мы его
обнаружили? В анналах академии? В справочнике для поступающих в высшие
учебные заведения или в энциклопедии Брокгауза и Ефрона? Дудки...
ахнул. Сначала я подумал, что с ним произошла какая-то хитрая штука из
тех, о которых пишут в фантастических романах. Нуль-транспортировка или
еще что-то в этом роде. Но когда я увидел докладчика, выползающего из-за
трибуны, стало ясно, что он просто свалился с табуретки. Немедленно к нему
на помощь подскочили тигры. Один из них помог подняться пострадавшему, а
другой поднял с пола то, что осталось от злосчастной табуретки. Поначалу
он попытался составить распавшиеся части, но после нескольких неудачных
попыток развел лапы и так и застыл, с виноватой улыбкой глядя в зал.
прекрасно понимал, что сам оказался в глупом и притом двусмысленном
положении. Может быть, нужно сразу встать и сказать, что непоправимое
событие уже произошло и совершенно бесполезно обсуждать целесообразность
контакта с землянами. Может, теперь же встать и сказать: "Привет вам,
братья по разуму. Благодарное человечество ждет вас в свои объятия". Но у
меня не было уверенности, что братьев по разуму это сильно обрадует. Да и
потом, имею ли я право? Кто меня уполномачивал?
вокруг. Мое внимание привлекли окна, плотно зашторенные тяжелыми черными
полотнищами. Наверное, для удобства показа слайдов, - подумал я. -
Интересно, что там в окнах? Странно, но эта простая мысль пришла ко мне
только сейчас. Нужно приподнять штору и многое прояснится. Наверное. Я
пробрался к ближайшему окну, воровато оглянулся и приподнял штору.
глаза не привыкли к темноте. Наверное, ночь, - подумал я и прильнул
вплотную к стеклу, прикрываясь от света ладонями и стараясь разглядеть
что-либо. Я действительно кое-что разглядел.
уходящую куда-то вверх, вниз, вправо и влево. По ее шершавой поверхности,
утыканной металлическими штырями, извивались черными змеями десятки
просмоленных, прорезиненных кабелей и проводов. В этот момент кто-то
положил руку мне на плечо. Я отпрянул от окна и штора упала. Это была
Джулия.
не принято. Да и что вы могли там интересного увидеть?
сказала:
сторонам, рукопись дочитывали. Вам ведь тоже придется выступать.
Подкомиссия особенно интересуется вашим мнением. И вообще, вы,
оказывается, особа интересная. О вас говорят даже в первом ряду.
собеседницу и не находиться в центре внимания? - развязно ответил я и
подумал: "Что это я расхорохорился?"
пожала плечами и сказала:
независимых. Все заняли свои места. Я затравленно огляделся в поисках
выхода. Выйти, не привлекая внимания, не было никакой возможности. Я
судорожно начал листать рукопись. Мелькали названия частей: "Уничтожение
как самоорганизация", "Ресурсы идей", "Познаваем ли бесконечно сложный
объект?", "Тупиковая ветвь, или компактификация некоторых направлений
эволюции" и т.д. Чтение названий не проясняло сути дела. Голова шла
кругом. Я чувствовал себя студентом, узнавшим, что экзамен завтра, а не
через неделю, как он надеялся.
читать. Ведь рукопись меня в самом деле заинтересовала. Заинтересовала,
хотя я до сих пор не мог понять, что же это - обычная графомания или нечто
разумное? Чтение графоманов рождает противоречивое чувство: с одной
стороны, понимаешь, что все это чушь собачья, а с другой - интересно, ведь
там всегда есть ответы на вечные вопросы. Пусть неправильные, но ведь и
правильных никто не знает!
вот вечными вопросами.
неживой и живой природы? Нет смысла вдаваться в подробное обсуждение этих
вопросов. Достаточно ограничиться следующим простым тезисом: разумная
жизнь характеризуется стремлением понять и объяснить происходящие вокруг
явления. Важно, что возникающие при этом интерес и любопытство весьма
неустойчивы. Интерес к понятому явлению пропадает практически мгновенно.
Открыв какой-либо закон природы, мы начинаем искать новые явления, не
подчиняющиеся ему. Никакие самые "интересные практические приложения"
старых законов не могут заменить поиска новых. Всевозможные частные
случаи, новые режимы, оригинальные подходы и проч., как бы они ни были
заманчивы, - все это бледная тень настоящего процесса познания. Разум
чахнет без принципиально новых, необъясненных явлений.
институт. Там обязательно найдется отдел, работающий по старинке, в рамках
законов, открытых сотни лет назад. Эффект налицо - всеобщее чванство,
академизм, склоки, жесткая субординация и, наконец, неистребимое
стремление к материальным благам..."
увлекается беллетристическими подробностями, и вскоре наткнулся на
следующий пассаж:
развитии технических возможностей, опережающих морально-этическое
взросление общества. Тем более, симптомы этого ярко проявляются на Земле.
Но кажется, что мыслимое многообразие конкретных путей развития той или
иной цивилизации должно быть неизмеримо богаче. Кроме того,
самоуничтожение в результате братоубийственной войны ничего не объясняет.
Погибнуть можно от атомной или биологической бомбы. Но все это - детские
игрушки по сравнению с тем, что могла бы придумать цивилизация,
опережающая нас лет на двести. Уже сейчас, в рамках открытых нами законов
природы, можно представить столь мощное оружие, последствия применения
которого носили бы галактические масштабы. Такая братоубийственная война
вполне сошла бы за космическое чудо. А чудес, как мы договорились, нет!
природу. И они, конечно же, должны носить универсальный, не зависящий от
конкретных условий характер.
Черепнин Владимир
Курылев Олег
Маккарти Кормак
Пехов Алексей
Вронский Константин
Березин Федор