Чтение 3–й страницы книги ~Дом~

такое дело, то и умываться перестала. Воду для супа дворничиха таскала из
дворовой колонки, тем дело и закончилось.

Дом отключил свет - стали жечь свечи. Наслал мышей, они съели свечи -
стали жечь лучину.

Темные люди.

Рухнул балкон, засорился унитаз, свалились обои, окна не открывались,
а двери не закрывались, мусорные ведра бродили ночью по паркету, а паркет
трещал, будто щелкал зубами; потолок осыпался на плиту и гасил газ.

Тщетно.

Дом предпринял психологическую атаку. Он долго колдовал на чердаке, и
однажды оттуда выполз огромный, жирный, величиной в диван, десятилапый
черный таракан и влез в квартиру. Испуг, конечно, был - кандидат наук с
похмелья сильно кричал, но мальчишка только взвыл от радости, убил
чудовище из рогатки и выставил трофей на балкон для всеобщего устрашения
жителей Отрады.

Дом сдался.

- Неудачное вы место выбрали, - неуверенно говорил Особняк в
очередное посещение. - Впрочем, я доволен. История вашей болезни
представляет определенную научную ценность. Крайне редкая смесь идиотизма
и невежества. От всех болезней вылечивает стрихнин. Может, попробуете?

Спасительные вести принес Мирзахмедский.

Хитрый зять давно уже писал и ходил по инстанциям и требовал новую
квартиру взамен аварийной. Он знал, что делал, хотя его и пригрозили
привлечь к ответственности за антисанитарное состояние жилья. В результате
его посещений горсовет обратил внимание на то, что неказистый флигель
намертво закрывает вид на здание нового фуникулера.

- Пожалуй, снесем, - решили в горсовете. - Благоустроим территорию,
разобьем клумбу...

Великомученик Мирзахмедский мчался со светящимся ликом через две
ступеньки.

- Быстро выметайтесь! - закричал он. - С глаз долой, на Хутор бабочек
ловить! Дом послезавтра сносят. Будет здесь клумба и новая жизнь. Вон!
Грузовик для переезда за счет жилуправления, грузчики... за мой счет.

- Сам валяй на Хутор, - отвечал зять. - Покажи, где в конституции
написано? Нигде не написано. Дадут квартиру на бульваре - перееду. Нет -
не надо.

- Оставайся, - сказал Мирзахмедский и попробовал сделать равнодушный
вид. - Оставайся. Завтра отключаем свет, воду, газ, телефон, отопление.

Зять в ответ по-дьявольски захохотал, а Мирзахмедский схватился за
сердце и ушел.

Бедный Дом остался один в тревоге и ожидании. Это был его последний
шанс - или он с обрыва, или семейка на Хутор.

Вечером проведали его Особняк и Теремок.

- Мой тебе совет: поменяй климат, - посоветовал Теремок. - Есть много
чудесных городов с острой жилищной проблемой... скажем, Вологда, Смоленск,
Саратов...

- Не знаю, не знаю, дружище, - горестно отвечал Дом. - Очень уж мне
по книгам Отрада понравилась, очень уж.

- Что книги... - вздыхал добродушный Особняк. - У меня в Суздале
знакомства, Суздаль я вам могу устроить. Неплохой район, древнерусский
стиль, обеспечат надежной молодой семьей с детишками, заживете,
поправитесь...

- Дайте мне только сдыхаться от этой напасти! - выплакивался Дом. - У
меня, понимаете, в чердаке все перепуталось. Происходит, понимаете,
переоценка ценностей.

Дом так и не решил, что он будет делать после выселения. Он махнул на
все и покорно ожидал дальнейших событий.

После недельного молчания горсовет выделил зятю квартиру на бульваре.
А что было делать - милиции он не боялся, не вызывать же войска?

Семейка наконец переехала, а на следующий день должен был явиться
бульдозер.

Друзья всю ночь готовили Дом к эвакуации, сам он не мог пошевелиться.

Ему снились кошмары, он вздрагивал, просыпался. Наверху пронеслись
слухи, что Дом помирает. Откуда только взялись древние лачужки и землянки,
бродят вокруг, шушукаются, шарахаются от нового фуникулера. У шашлычной
присели кривые бараки и хромые сараи, просят милостыню у проходящей мимо
казармы. Дом изумляется, думает - что за бред? - силится встать во весь
рост, крикнуть во весь голос, но только хрипит и хлопает форточкой.

Но тут на Люксембургском бульваре появляются пьяные кабаки и
трактиры, грязные притоны и ночлежки, игорные дома и веселые заведения.
Перед Домом пляшут какие-то деревянные остроконечные заборы, он силится
убежать от них, но сомнения начинают терзать его - а не плюнуть ли на все,
не уйти ли с веселой гоп-компанией? - как вдруг он слышит голос профессора
и просыпается.

- Пора, голубчик, - говорит Особняк. - В Суздале все подготовлено,
вас ждут не дождутся хорошие люди.

И Дом наконец понимает, что Суздаль, конечно, очень хороший город, но
ведь тогда погибнет его девственная мечта о жемчужине у моря!

- Нет, профессор, я остаюсь, - сказал Дом.

Он решил рискнуть в последний раз.

Все утро бульдозер рычал, корежил мостовую и тщетно пытался снести
ветхий флигель. Зрелище не уступало прошлогоднему пожару.

Когда бульдозер выдохся, его заменил подъемный кран. Он раскачал на
канате трехсоткилограммовую болванку и запустил ее, целясь в окна.
Болванка срикошетила, обрушилась на шашлычную и разнесла ее вдребезги - к
счастью, никто не пострадал, кроме буфетчицы, у которой погибли под
развалинами три ящика с левой водкой. Ошарашенного водителя сняли с
подъемного крана и препроводили на алкогольную экспертизу. Ко всеобщему
удивлению, он оказался трезвым, но шашлычной от этого легче не стало.

Что делать?

Кто-то предложил взорвать дом динамитом; сами решить не решились,
позвонили в Киев. Там страшно удивились - кому это в голову взбрело?!

Черт с ним, пусть стоит, что за дебаты вокруг какого-то флигеля!
Пускай стоит, может быть, это в далеком прошлом архитектурный памятник.

И Дом стоял месяц, второй, третий и угрюмо ждал. Сухов и Короткевич
боялись к нему подходить и даже помирились на этой почве. Иногда
Мирзахмедский приводил на смотрины остро нуждающихся в жилье граждан, они
разглядывали внутреннее состояние дома и уходили невеселые.

Их можно было понять: развалины шашлычной, таинственные события,
дурная слава.

Роковой дом.

Но вот однажды.

Когда пришла весна.

Пришел в жилуправление.

Один из главных героев этой длинной истории.

Молодой человек двадцати трех лет.

Виктор Сергеевич Андрианов.

И предъявил разрешение горсовета на вселение в таинственный дом.

- А вы кто такой будете? - подозрительно спросил Мирзахмедский.

- М-маляр я, - неуверенно ответил Виктор Сергеевич.

- Маляр?! - обрадовался Мирзахмедский и повел показывать квартиру. -
Сносить не будем, живи вечно! Странный дом, но к нему надо по-человечески
подойти... Жаль, маляров не хватает.

Дом угрюмо молчал. Он давно не верил словам. Он разглядывал нового
жильца и думал: шугануть его прямо сейчас или подождать, пока уйдет
Мирзахмедский?

- Романтический такой флигелек... - раздумывал вслух Виктор
Сергеевич. - Всегда хотел иметь свою комнату... а тут целая квартира.

- Главное не дом, а кто в доме живет, верно? - подбадривал
Мирзахмедский. - Грузовик для переезда за счет жилуправления, грузчики...
за мой счет.

И Виктор Сергеевич переехал в свой новый дом, но на трамвае.

Он ласково похлопал дом по дверному косяку и вошел. Он побродил по
комнатам, повыглядывал в окна, покачал головой при виде разрушенного
балкона. Потом он пошел в жилуправление, взял стремянку и принялся
заделывать огромную трещину в стене.

- Тебя как зовут? - наконец сердито спросил Дом.

- Витька, - ответил Виктор Сергеевич. От испуга он чуть было не
свалился со стремянки, хотя и ожидал чего-то подобного.

- Ладно, посмотрим, - пробурчал Дом.

Они зажили вдвоем, присматриваясь друг к другу. Дом много спал и
восстанавливал здоровье; Витька или спал, или читал, или шлялся по улицам,
подсчитывая, сколько живет в Отраде алебастровых львов.

- А почему "Витька", - однажды спросил Дом. - Почему не по
имени-отчеству?

- С детства повелось, охотно отвечал Виктор Сергеевич. - Витька да
Витька, вот потому и Витька.

- Ты где работаешь?

- Нигде.

- Это как?

- Пока нигде. Из института вытурили.

- А институт у тебя какой был?