Первых карают, вторых только осаживают.
сдерживал себя, чтобы не выдать раньше времени возвращающихся сил.
не следил за ним, и когда он, нарочито покачиваясь, выбрел в коридор,
охрана не остановила его окриками, за спиной не защелкали взводимые курки.
И тогда окольными путями к Виктору вновь вернулась мысль о казино. Он
побывал там всего раз, но успел угодить в ловушку, в которую попадаются
лишь самые отъявленные простофили. Виктор проиграл последние деньги и еще
остался им должен. Не то, чтобы очень уж много, но вполне достаточно для
получения власти над человеком, когда в страхе перед грядущим должник
соглашается на что угодно.
мультитрансплантации и ее черных хирургах.
сюда?.. Место это напоминало больницу весьма отдаленно. Не походило оно и
на казематы, где порой месяцами отбывают срок похищенные заложники.
Разгуливая по просторным коридорам, Виктор все более запутывался в своих
невеселых предположениях. И когда вечером за ним пришел высокого роста
санитар, он ощутил смутное облегчение.
чем не говорило, тем не менее он покорно проследовал за гигантом,
обряженным в белое.
предприятие и работаем в тесном контакте с полицией. - Дик Рупперт стоял у
окна, отчего Виктор не мог толком его рассмотреть. Впрочем, и тот темный
силуэт, который он созерцал, выглядел довольно внушительно. Рыхлая громада
под метр девяносто пять с массивными плечами и ястребиным профилем. Голос
был под стать фигуре. Рупперт говорил, совершенно не напрягаясь, но голос
его царствовал в кабинете, заполняя пространство до последнего кубического
сантиметра. Временами в низкой раскатистой хрипотце слышался неприятный
металлический лязг, и лязг этот выдавал небрежение к произносимому.
Появлялось ощущение, что Рупперт снисходит до собеседника, втолковывая
банальные вещи на банальном, привычном человечеству языке. О подобных
голосах и подобных интонациях, вероятно, мечтают втайне мастера пыточных
дел, дипломаты и юные командиры взводов. В сущности Рупперт и был
командиром. Во всяком случае, замашки его вполне подходили под ранжир
командирских. В мирной жизни таких субъектов называют "босс" или
как-нибудь в том же духе. Беседуя с Виктором, хозяин кабинета все так же
стоял у окна, время от времени прихлебывая из бутылки, прячущейся на
добрых три четверти в огромной руке. Виктор видел лишь темно-коричневое
донце и увенчанное колечком пены горлышко.
достаточно твердо. И все равно сравнение оказалось явно не в его пользу.
"Блеяние овечки и рык тигра", - со злостью определил он про себя. Словно
компенсируя акустический недостаток, Виктор более вольготно развалился в
кресле. Манера Рупперта вести разговор, не отходя от окна, начинала его
всерьез раздражать. Почему-то вспомнились фильмы, где следователи
допрашивали арестованных, наведя на них слепящий электрический свет.
Рупперт к электричеству не прибегал, но и заоконным мутнеющим сиянием не
брезговал.
но... - Рупперт поставил опустевшую бутылку на подоконник и скрестил на
груди руки. - Дело в том, парень, что поле нашей деятельности более
специфично. Если полицию можно определить как симбиоз закона и пули, то мы
сочетаем несколько иные ингредиенты - скажем, пулю и науку.
понимать?
Рупперт хмыкнул, оставляя таким образом выпад Виктора без внимания. -
Честное слово! И не подумаешь, что русский.
только с ним дружим, но, смею надеяться, в самом скором времени сумеем
превратиться в его первооснову. Хотя это не совсем то, о чем я собирался с
тобой толковать. Речь ведь идет не о нас, а о тебе. - Рупперт поерзал
обширным задом по подоконнику. - Попробую выразиться яснее: чего ты хочешь
и что ты имеешь? Давай начнем плясать от этого. Кое-что мы о тебе
разузнали, и потому могу сказать, что имеешь ты, парень, не очень сладкое
прошлое и примерно такое же безрадостное будущее. Вот почему ты уже ничего
не хочешь и сам в добровольном порядке вызвался внеочередником в ад.
Сделаю небольшое признание: мы как раз нуждались в добровольцах и
полагали, что ты нам подойдешь. Так что все случилось весьма кстати.
Думаю, подойдем тебе и мы. В самом деле! Твоя жизнь стала тебе в тягость.
Практически ты уже отказался от нее. Мы вмешались в самый последний момент
и потому на спасенную жизнь вправе предъявить энные претензии.
вас просил вмешиваться? Это было частным делом, касающимся одного меня!
Подумать только! Чьи-то права на мою жизнь... Надо же! Да пошли вы к
дьяволу со своими претензиями!
- Но поверь мне, я знаю и другое: жизнь - штука переменчивая. Сегодня тебе
плохо, а завтра может статься и так, что ты ужаснешься замысленному в
прошлом. И в принципе это "завтра" сейчас в твоих руках. Как ты решишь,
так и будет. Откажешься сотрудничать с нами - пожалуйста. Возвращайся в
свою каморку и ломай голову над тем, как расплачиваться с кредиторами. Или
доводи свое маленькое предприятие до конца. На этот раз тебе никто не
помешает, могу дать свое слово.
Подразумевалась сдача позиций и классический вопрос: "А что можете
предложить мне вы, мистер Рупперт?" Виктор упрямо сжал челюсти. Надо будет
- объяснят и без его заискивающих вопросов...
крупными плечами и одобрительно заметил:
весьма необычную, сопряженную с риском. Скажу прямо: может быть, мы даже
предлагаем вам смерть. Никто не гарантирует счастливого исхода. Все будет
зависеть от вас. Повторяю: летальной концовки я не исключаю. Но даже в
этом случае подобная гибель не будет похожа на то стыдливое мероприятие,
что затевалось в гостиничном номере с горсткой зажатых в ладони дамских
транквилизаторов. В нашем деле смерть носит по-настоящему мужской
характер. Зачастую это смерть героическая, а главное, далеко не
бессмысленная. Наши волонтеры погибают на боевом посту, как погибает
солдат, защищающий родину. Они помогают городу и делают этот мир немного
чище и светлее. Кроме того, смерть вовсе не обязательна. Семьдесят
процентов сотрудничающих с ОПП, как правило, остаются целы и невредимы. В
случае ранений мы, разумеется, предоставляем экстренную медицинскую
помощь. А в квалификации наших врачей, думаю, вы уже успели убедиться. В
итоге же, выполнив работу по контракту, вы становитесь обладателем
кругленькой суммы в пятьдесят тысяч долларов.
Лицо у него оказалось гладким, неприятного желтоватого оттенка. Глаза
ничего примечательного собой не представляли. Главной эффектной деталью
внешности Рупперта оставался его хищный нос.
донорство. Нет, нет!.. Вы снова меня неправильно поняли. Речь идет не о
переливании крови и каких-либо опасных операциях. Вы делитесь с
человечеством не кусочками кожи и не глазной роговицей, вы делитесь с ним
спокойствием и счастьем.
и, как всяким капиталом, им вполне можно делиться. Вы, конечно, можете
заявить, что в вашем случае никаким спокойствием не пахнет, но уверяю вас,
вы попадете впросак. В том-то и заключается парадокс! Даже тогда, когда
человек не в состоянии помочь самому себе, он может помочь окружающим.
Хотите примеры - пожалуйста! Человек, неизлечимо больной, собирается с
духом и отправляется устранять опасную утечку на какой-нибудь атомной
станции. Ничем не ухудшая собственного безнадежного положения, он
оказывает существенную помощь другим.
хотите, чтобы я потаскал на загривке нитроглицериновые запалы?
поросшую темным ежиком макушку. - Не следует понимать меня столь
буквально... То, чем занимаемся мы, достаточно невероятно. Собственно
говоря, мы эксплуатируем открытие, до сих пор как следует не изученное, но
которое уже сейчас способно приносить ощутимую пользу. Я не принадлежу к
числу краснеющих по любому поводу моралистов. В конце концов человек
тысячелетиями разжигал огонь, поджаривая пищу, согревая продрогшую плоть.
При этом он знать не знал ничего о плазме, о ее действительной природе и
возможностях. Нечто подобное происходит и сейчас. Нынешний наш огонь
Лукьяненко Сергей
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Доценко Виктор
Свержин Владимир