войны, многим приходилось уезжать подобным же образом. Попал в Америку -
куда же еще, потом пробился в Голливуд. Говорите про Отто все что угодно, но
нужно отдать ему должное: он оставил в Вене процветающую киностудию, а в
Калифорнию приехал только в том, что было на нем.
березка, но килограммов на сорок меньше. Во всяком случае, всего за
несколько лет, переключившись своевременно с антинацизма на антикоммунизм,
Отто добился огромных успехов в создании ура-патриотических фильмов. Критики
были в отчаянии, а зрители вне себя от восторга. В середине пятидесятых
годов, когда он почуял, что его голливудской карьере грозит крах,
преданность новой родине вместе с банковскими вкладами испарилась и Отто
перебрался в Лондон. Там он создал несколько авангардистских картин,
приведших критиков в состояние экстаза, зрителей в уныние, а самого Отто в
число банкротов.
картине, раскусил бы Отто. Я дам вам экземпляр. Нигде не упоминается слово
"фильм". Выброшены, разумеется, слова "тошнотворный" и "отчаяние", многое
приходится читать между строк. Но Отто весь как на ладони.
добавил: - Если Отто прогорел, откуда у него взялись деньги? Для съемки
фильма, я имею в виду.
ворот его студии появляются судебные исполнители. Разумеется, студии, взятой
в аренду. Когда банки арестовывают его счета, а страховые компании
предъявляют ультиматум, кто закатывает банкет в "Савойе"? Наш приятель,
известный продюсер. Таков, можно сказать, закон природы. Занимались бы вы
лучше морским делом, господин штурман, - прибавил я дружелюбно.
друга?
скрытен.
гостеприимство.
Глупо, во всяком случае подозрительно все это.
пруди.
подобравшейся на борту судна, подобный вывод напрашивался сам собой.
проблемы?
мистер Джерран сможет рассеять ваши сомнения. Кроме Хейсмана, автора
сценария, один Джерран читал его.
по трапу по правому, подветренному, борту, я убедился, что шторм
действительно разыгрался не на шутку. На себе ощутив, насколько крепок и
студен ветер, я обеими руками держался за поручни. Амплитуда качки
составляла
довелось попасть в шторм на борту крейсера, мачты которого описывали дугу в
сто градусов, и все же корабль уцелел.
линию, разделяющую море и небо, нельзя четко провести, вы все-таки знаете:
море более темное. В ту ночь видимость была не больше двух миль из-за
нависшего над морем морозного тумана - явление обыкновенное для Норвегии,
где воздух, спускающийся с ледников, соприкасается с теплыми водами фьордов,
или, как было на сей раз, когда теплый ветер, дующий с Атлантики, поступает
в полярные области. Единственное, что я смог разглядеть, - это белые гребни,
срываемые ветром, и волны, которые перехлестывали через бак траулера и с
шипением срывались в море. В такую ночь хорошо сидеть, надев шлепанцы, у
камина.
трапом и державшуюся за ступеньки, чтобы не упасть. Лица не было видно, но
по соломенным волосам я узнал Мэри. Это была Мэри Стюарт, или дорогая Мэри.
Я назвал ее так, чтобы не путать с другой Мэри, служившей помрежем у
Джер-рана, которую окрестили "маленькая", Мэри Дарлинг. Хотя первую Мэри
звали Мэри Стюарт, настоящее ее имя было Илона Вишневецкая. Рассудив, что с
таким именем известности в мире кино не добиться, она почему-то выбрала себе
шотландскую фамилию.
позволено). - Что вы тут делаете в столь поздний час и в такую стужу?
Войдите в помещение, - продолжал я, взяв ее за руку, и ничуть не удивился
тому, что она дрожит как осиновый лист.
ширину судна. В дальнем его конце был расположен встроенный бар, где за
металлическими застекленными дверцами хранились запасы спиртного. Дверцы
были неизменно заперты, а ключ лежал в кармане у Отто Джеррана.
голосом Мэри Стюарт. -Я и сама умею ходить.
потрогав пуговицу черного кожаного пальто. Я понял, что дикие прыжки
"Морнинг роуз" не прошли для Мэри даром.
карими глазами появились синяки. Скуластые, характерные для славян щеки
придавали девушке особую прелесть. Она была латышка, и в ее внешности было
много славянского. Внешность, ядовито замечали некоторые из коллег Мэри
Стюарт, была единственным ее достоинством. Две последние (и единственные)
картины с ее участием, по слухам, провалились с треском. Она была молчалива,
холодна и высокомерна, за что я один из всех любил ее.
я, силясь придать своему лицу "докторское" выражение. - Зачем понадобилось
вам забираться на этой развалине в столь гиблые места?
мигрень? Как ваша язва? Как ваш бурсит?
оставил Мэри одну и направился на главную палубу.
переоборудования траулера в этой части корпуса находились трюмы. Хотя корпус
был обработан горячим паром, подвергнут фумигации и дезинфекции, тут стоял
неистребимый запах ворвани. И в обычных-то обстоятельствах атмосфера была в
исцеление от морской болезни нечего было и рассчитывать. Постучавшись в
дверь первой каюты по правому борту, я вошел.
или даже средневекового епископа, позирующего перед ваятелем, высекающим из
камня статую, которая в свое время украсит епископский саркофаг. Но,
несмотря на острый восковой нос и почти прозрачные веки, господин этот был
полон жизни: не затем отсидел он двадцать лет в восточносибирском лагере,
чтобы загнуться от морской болезни.
снова. - Как еще должен я себя чувствовать!
признак внезапного улучшения самочувствия Хейсмана, но в голосе его
появилась новая энергия. - Придурок! Лунатик!
комментариев. Отто Джерран и Иоганн Хейсман слишком долго дружили, чтобы
кто-то мог вмешиваться в их отношения. Как мне удалось установить, лет сорок
назад они вместе учились в гимназии в каком-то придунайском городке и в
период аншлюса в 1938 году были совладельцами процветающей киностудии в
Вене. Именно в тот период оба неожиданно расстались. Пути их разошлись.
Чутье привело Джеррана в Голливуд. Что касается Хейсмана, тот поехал в
противоположном направлении и, к изумлению знакомых, в течение четверти века
полагавших, что его нет в живых, - вернулся. Дружба их с Джерраном
возобновилась. По общему мнению, Джеррану были известны причины столь
длительного отсутствия Хейсмана, сам же Хейсман о своем прошлом не
распространялся. Всем было известно, что еще до войны Хейсман написал шесть
сценариев, что именно ему принадлежит идея отправиться в Арктику и что
Джерран сделал его полноправным членом правления кинокомпании "Олимпиус
продакшнз". Этим-то и объяснялась моя осторожность.
на меня налитыми кровью выцветшими серыми глазами. - Приберегите свое
лечение для этого кретина Джеррана.
средневекового епископа.
очевидно не испытывал ни малейшего недомогания. Положение Нила Дивайна,
режиссера группы, напомнило мне излюбленную позу Хейсмана, и хотя нельзя
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Майер Стефани
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Афанасьев Роман