настойчивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие
результаты своей разносторонней работой... Следует отметить, как лучшего,
ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в
советском строительстве".
ценят молодого энергичного чекиста, направленного в ЧК партией
большевиков, его непосредственные руководители. Отец явно с благословения
Дзержинского становится кавалером ордена Боевого Красного Знамени,
награждается именным оружием - пистолетом "Браунинг", часами с
монограммой. В 32 года он уже председатель Закавказского, Грузинского ГНУ,
полномочный представитель ОГПУ в Закавказье. Впереди - высокий пост
первого секретаря ЦК партии Грузии, руководителя партийной организации
Закавказья, перевод в Москву... Блестящая карьера? Безусловно. Но где ее
истоки? В благосклонном отношении Сталина, как об этом нередко пишут?
Отнюдь, в те годы они просто-напросто не были знакомы. Тогда где?
и многие другие, он сделал ее в Орготделе ЦК. Не исключение и Хрущев. В
поле зрения Сталина и партийной верхушки он оказался, когда громил
троцкистскую оппозицию. Доносы, интриги - все это было абсолютно типично
для того времени. Биография отца - имею в виду подлинную его биографию,
основанную на реальных фактах, а не домыслах - резко отличалась от
большинства других. Его довольно быстрое, даже по тем временам,
продвижение по служебной лестнице связано в первую очередь с его позицией,
занятой в 1924 году по отношению к меньшевистскому восстанию в Грузии.
Именно тогда на него обратили внимание в Политбюро.
Грузинской ЧК, узнает, причем заблаговременно, о том, что готовится
меньшевистское восстание. Учитывая масштаб будущих выступлений, отец
предлагает любыми политическими мерами предотвратить кровопролитие.
Орджоникидзе, в свою очередь, передает его информацию в Москву. Ситуация
тревожная: разведке достоверно известно, что разработан полный план
восстания, готовятся отряды, создаются арсеналы. Выступления вспыхнут по
всей республике, и пусть они в действительности не будут носить характера
всенародного восстания, но выглядеть это будет именно так.
большие человеческие жертвы. Необходимы были энергичные меры, которые
позволили бы предотвратить кровопролитие. И тогда он предложил пойти на
такой шаг - допустить утечку полученной информации. Его предложение
сводилось к тому, чтобы сами меньшевистские руководители узнали из
достоверных источников: Грузинская ЧК располагает полной информацией о
готовящемся восстании, а следовательно, надеяться на успех бессмысленно.
Орджоникидзе, видимо получив согласие Москвы не возражал: в той непростой
обстановке это было единственно верным решением. Но меньшевики этой
информации не поверили и расценили ее всего лишь как провокацию. Видимо,
пересилила вера в заверения Франции и Англии. Вы, мол, начните, а мы
поддержим...
лидеров меньшевистского движения, руководитель национальной гвардии
Джугели. О его переброске отец узнал заблаговременно от своих разведчиков
и, разумеется, принял меры: Валико Джугели был взят под наблюдение с
момента перехода границы. Но всего лишь под наблюдение - арестовывать
одного из влиятельных лидеров меньшевиков не спешили. Само пребывание
Джугели в Грузии решено было использовать для дела. По своим каналам отец
предупредил Джугели, что для Грузинской ЧК его переход границы не секрет и
ему предоставлена возможность самому убедиться, что восстание обречено на
провал.
Джугели решил, что ГрузЧК просто боится массовых выступлений в республике
и неспособна их предотвратить, поэтому пытается любыми средствами убедить
меньшевистское руководство в обратном.
опознал на улице кто-то из старых знакомых, и его официально задержали.
Уже в тюрьме Джугели ознакомили с материалами, которыми располагала
разведка ГрузЧК, и он написал письмо, в котором убеждал соратников
отказаться от выступления. Ни за границей, ни в самой Грузии к нему не
прислушались. Восстание меньшевики все же организовали, но, как и
следовало ожидать, армия его подавила, а народ понес бессмысленные жертвы,
которых вполне можно было избежать. Если бы Орджоникидзе вмешался,
кровопролития еще можно было не допустить, потому что в первые же часы все
руководители восстания были арестованы, склады с оружием захвачены. По
сути, армия громила неуправляемых и безоружных людей...
кровопролития, запомнили. К слову, и в дальнейшем он всегда выступал лишь
за политические решения любых вопросов, отвергая подход с позиции силы. У
читателя еще будет возможность не раз в этом убедиться.
основываясь лишь на собственном эмоциональном восприятии тех или иных
событий. Для политика это вещь, считал он, абсолютно недопустимая. Вне
всяких сомнений, наложила свой отпечаток на его характер многолетняя
работа в разведке. Любой его вывод основывался на глубоко проработанном
конкретном материале. Сужу даже по тому, как он формировал меня как
личность, как приучал к систематическому труду, работе над материалами,
сопоставлению фактов, прогнозированию.
непосредственного отношения к каким-то расчетам, само занятие ею требует
аналитического склада ума. Я не раз наблюдал, как ответственейшие решения,
связанные, например, с новым оружием, он принимал за каких-то 15 минут. Но
это чисто внешнее восприятие. Я-то прекрасно знал, что за этим стоит.
Такому решению предшествовала колоссальная работа. И речь не только о
многочасовых совещаниях, консультациях со специалистами, но и о
самостоятельной работе над материалами. Так было, помню, когда решалась
судьба ядерного проекта, проектов баллистических ракет, систем ПВО и
других.
брался за какую-то работу, то всегда доводил начатое до конца. Не чурался
черновой работы, изнуряющих поездок.
привычкам. Вставал не позднее шести утра. После зарядки минимум три часа
работал с материалами. Возвратившись с работы, ужинал и вновь шел в свой
кабинет. А это еще два-три часа работы. Исключением становились лишь дни,
когда затягивались какие-то важные заседания.
тех практических результатов, которых он достигал. В отличие от других
членов Политбюро, занимавшихся, что скрывать, чистой демагогией да
извечными "кадровыми" вопросами, ему ведь всегда поручалось конкретное
дело. Допускаю, что и в партийной работе надо было иметь дело с людьми,
заниматься какими-то организаторскими вопросами, но, по моему глубокому
убеждению, претила она отцу именно тем, что не давала, да и не могла дать
конкретного результата, а следовательно, и морального удовлетворения от
сделанного. Когда отца в начале тридцатых направили из разведки на
партийную работу, своего недовольства он не скрывал. Но и там, как человек
деятельный, он нашел себе дело. Строго говоря, в общепринятом смысле
партийной работой он и не занимался, отдав ее на откуп аппарату. Сам же в
течение тех нескольких лет, используя права главы республики, поднимал
народное хозяйство Грузии. Позднее он и сам не раз подчеркивал, что не
дело партии подменять хозяйственные органы, но тогда, в тридцатые, видимо,
иначе просто было нельзя. Тот же первый секретарь ЦК партии республики,
если он, конечно, не был по натуре аппаратчиком, мог немало сделать и в
промышленности, и в сельском хозяйстве, и в строительстве. Должность
первого секретаря ЦК позволяла отцу активно вмешиваться в хозяйственные
проблемы и решать их на самом высоком уровне, чего, скажем, при всем
желании не могли сделать сами хозяйственные руководители.
контролирующие органы, далекие от решения практических задач.
Странно, потому что за последние сорок лет столько написано о допросах,
которые он якобы проводил в подвалах Лубянки, о его нетерпимости к чужому
мнению, о грубости. Все это, заявляю откровенно, беспардонная ложь. Это по
его настоянию - в архивах есть его записка в Политбюро и ЦК по этому
поводу - был наложен запрет на любое насилие над обвиняемыми. Это он
сделал все, чтобы остановить колесо репрессий, очистить органы
государственной безопасности от скомпрометировавших себя активным участием
в массовых репрессиях работников. Впрочем, это тема отдельного разговора,
от которого я ни в коей мере не собираюсь уходить. Пока скажу лишь одно:
не был мой отец тем страшным человеком, каким пытались его представить в
глазах народа тогдашние вожди. Не был и не мог быть, потому что всегда
отвергал любое насилие. Даже когда говорят, что отец, став наркомом
внутренних дел, разогнал "органы", повинные в злодеяниях 30-х годов, это
не так. Ушли, вынуждены были уйти и понести ответственность лишь те
следователи, сотрудники лагерной охраны, кто нарушал закон. Этого отец не
прощал ни тогда, ни позднее. А тысячи и тысячи честных работников
продолжали бороться с уголовной преступностью, как и прежде, работали в
разведке и контрразведке. Насколько известно, приход нового наркома
внутренних дел связан и с самой реорганизацией карательных органов, и с
массовым освобождением из тюрем и лагерей сотен тысяч ни в чем не повинных
людей.
в конце ноября 1938 года. Люди старшего поколения хорошо помнят, когда
прекратились в СССР массовые репрессии. Достаточно сопоставить факты.
После 1942 года - и это известно - он уже не имел никакого отношения к
Корнев Павел
Курылев Олег
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия