концов он получил права высшей категории и стал водителем старого ржавого
"фрайтлайнера" той же компании.
Бейкерсфилд и торчал в центре технического обслуживания грузовых
автомобилей, который назывался "Венона". Это место постоянных сборищ
водителей-дальнобойщиков пользовалось дурной славой. Помимо авторемонтных
мастерских, здесь был четырехзвездочный ресторан, мотель на 600 мест и
кинотеатр "строго для лиц старше восемнадцати лет". Однако изюминкой
центра "Венона" было полулегальное игорное заведение, находившееся позади
ресторана. Здесь, в дымном полумраке, водители играли в покер, метали
кости, чесали языки и бились об заклад обо всем подряд - например, когда
взойдет солнце или сколько миль выдержат новые покрышки. Молодой Лукас
быстро попал под влияние этого шоферского клуба. Он мог часами сидеть в
тесной компании бывалых шоферов, слушая их бесконечные байки и, словно
губка, впитывая их своеобразную культуру.
- со своим грузовиком, списком заказов и неизлечимой лихорадкой белой
полосы.
заразился прилипчивой болезнью: он стал азартным игроком, страстным
любителем заключать пари по любому поводу. Он ставил не только на
результаты баскетбольных и футбольных матчей, но и на любые обстоятельства
и события, которые могут произойти с водителем и его машиной во время
рейса. С одним водителем из Де-Мойна Лукас поспорил на количество
остановок, которые ему придется сделать в дальнем рейсе через всю страну.
Другой парень, в Таксоне, предложил поставить на то, сколько ребят из
сидящих за стойкой получили в этот день штрафы за превышение скорости.
Всякий раз искушение заключить пари было непреодолимым. Вообще сам образ
жизни дальнобойщика требовал авантюрной жилки. Он не оставлял времени
думать, размышлять, копаться в подробностях.
понимал, что привело его к профессии водителя-дальнобойщика. Не свобода
скоростного шоссе, не романтика путешествий, не ощущение того, что ты сам
себе хозяин, не любая из стандартных причин, о которых так любят говорить
те, кто чуть понюхал этой профессии. На самом деле Лукаса манила
непривычная и дающая свободу вещь: ты - аноним. Пока ты едешь в своей
железной коробке по суперхайвею, выигрывая секунды, думая о собственном
бизнесе, ты невидим. Ты не хорош и не плох. Ты не представитель
нацменьшинства, не владелец малого предприятия. Тебя не судят. Ты голос
среди радиоголосов служебной связи.
Купи мне чашку крепкого кофе, когда мы остановимся, и я прощу тебе свою
изуродованную жизнь.
пересечения с пятьдесят четвертым шоссе две мили. Лукас отметил это и
прикинул, сколько осталось горючего.
я наконец-то смогу отдохнуть от местных трепачей.
остатки сна.
на девятом канале и скулил, чтобы ему помогли. Я было подумал, что он по
делу, и отозвался.
с шоссе.
меня, что не может остановиться, потому что проклят. - Лукас понизил голос
до зловещего шепота: - Да проклята будет душа твоя... и обречена нигде не
остановиться... ибо я говорю тебе: "Проклята!"
станции Лавджоя и разговаривая с каким-то фашиствующим панком из
незнакомого бюро грузовых перевозок Бейкерсфилда. От досады просто брюхо
сводило. Лукас вцепился в трубку, как клещами.
водораздела?
тихоокеанскому времени. Постараемся чего-нибудь тебе найти по дороге через
Миссури или Канзас.
как за его спиной раздался надтреснутый голос:
один двойной кофе заказывали, нет?
зерен. Через секунду он толкнул по прилавку к Лукасу большой стакан из
пенополистирола, шлепнул импринтером по кредитной карточке Лукаса,
протянул чек и сказал: - Сто пятьдесят галлонов дизельного топлива,
полгаллона масла и один двойной кофе... Итого двести пятьдесят два доллара
девяносто три цента.
него было муторно. Каждый расход все ближе подталкивал его к богадельне.
Расходуя галлон горючего меньше чем за пять миль, "Мария" съедала около
тысячи галлонов за рейс. При таких расходах нужен был маклер, чтобы
круглые сутки искал для Лукаса работу в оба конца. А у Лукаса был сейчас
только этот хмырь из бюро Бейкерсфилда.
глядя на часы. - На рассвете придет Мери-Джейн, а ее блинчики - лучшие по
эту сторону гор.
его в кожаный чехол на молнии. - К утру мы должны быть за три сотни миль
отсюда.
Берегите себя, в дороге всякое случается.
всю стоянку к своему грузовику, Лукас восхищался про себя сердечностью
хозяина. Вопреки общему поверью опыт Лукаса показывал, что южное
гостеприимство одинаково распространяется на представителей всех рас,
включая и афроамериканцев. Конечно, и контраст был тут более резким. Южный
расист куда более откровенен, чем его северный единомышленник. В каком-то
смысле Лукас даже предпочитал открытую ненависть истинного клановца
скрытой дискриминации со стороны северных представителей среднего класса.
Ку-клукс-клановец хотя бы честен в своем невежестве и ненависти. Белый
северянин - скользкий паразит, который будет считать тебя другом, пока ты
знаешь свое место и не пытаешься поселиться рядом с ним. Пока ты - хороший
ниггер.
грузовик заправлен горючим и смазкой и готов тронуться в путь, Лукас Хайд
сам себе хозяин.
матовая черная поверхность казалась серебристой в свете газовых ламп,
вокруг которых роилась мошкара. Вертикальная выхлопная труба с шипением
выплюнула облачко горячего дыма. Позади грузовика виднелся грязный,
видавший виды прицеп. Эта ржавая коробка была взята напрокат в Сакраменто.
На ее боку красовалась эмблема владельца, изображавшая бенгальского тигра
в прыжке, но и она не могла улучшить общего впечатления от кучи старого
железа. Лукасу этот прицеп казался чудовищным оскорблением его
великолепной кабины.
любовно совершенствовал свою машину. На стандартную раму Лукас посадил
форсированный до 750 лошадиных сил двигатель. К этому силовому узлу
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Орлов Алекс
Куликов Роман