интересом следивший за нашими маневрами, удивился
Котов ловко застегнул на запястьях Смаглия свои - наши нормальные,
добротные, отечественные ручные хомуты. Я отдал французу его имущество,
пояснив недоумевающему арестанту:
он с бухгалтерией не расплюется.
мелочной народ!
браслетах. Но ты уж терпи, привыкать надо. Клифт на зоне - это тоже не
"Версаче"! - И аккуратно стряхнул несуществующую пыль с лацкана его
шикарного пиджака.
употребляю. Это - "Валентино"! Почувствуйте разницу...
движущийся тротуар - неспешно вез нашу конвойную процессию от аэровокзала к
терминалу посадки в самолет. В мягком полумраке вспыхивала и гасла
нескончаемая череда реклам, предлагающих нам все радости мира. Я смотрел на
своих спутников - их лица от этих вспышек то ярко озарялись, то глухо
меркли, и от этого монотонного, как бы праздничного мерцания возникало
ощущение тревоги и напряжения. Я закрыл глаза и пытался вспомнить, вновь
озвучить золотую мелодию Чарли Паркера - и не мог.
чувство восторга, надежды, ожидания чуда, которое я испытывал на этом
эскалаторе давным-давно, когда ехал на нем впервые В обратном направлении -
из самолета в аэропорт. В Париж.
огромной карточной сдачи жизни остался у меня на руках нарядный валет в
наручниках, самая младшая карта из разбросанной по столу судьбы крапленой
колоды. Консул Аверин деликатно постучал меня пальцем по плечу:
И строго приказывают.
к стенке, у иллюминатора, а сам уселся рядом, в кресле у прохода.
Париж - Москва на высоте десять тысяч метров Температура за бортом минус 56
градусов. Расчетное время прибытия в аэропорт Шереметьево - 20 часов 40
минут по московскому времени. Табло "не курить" погасло, вы можете
отстегнуть привязные ремни и откинуть спинки в удобное вам положение. Сейчас
бортпроводники предложат вам напитки и обед. Желаем вам приятного полета...
меня нарушать правила - боль сердечная, мука совести. Будь человеком,
отомкни эту гадость, избавь от душевных страданий.
Я что - с дуба екнулся? Под нами десять километров! Можно сказать,
Марракотова бездна! Даю слово почетного потомственного миллионера! А оно,
как золото, нетленно.
ключ, недовольно спросил:
вступил Смаглий. - Ты пойми - я жить ужасно люблю...
тридцать четыре года.
запасе. А потом на сверхсрочную останусь...
потом наклонился ближе ко мне и громким театральным шепотом сообщил:
короткий срок, давно умер от голода.
Пассажиры в правой стороне салона уже дремали, нацепив на глаза черные
тряпичные очки из сувенирного бортового пакета. Мне было жутковато смотреть
на них - будто компания несчастных безглазых слепцов сняла для
увеселительного путешествия первый класс. Черные наглазники на безвольных,
расслабленных лицах спящих людей...
Асадов. У него были на лице вот такие черные тряпочные очки-повязки. Читал
он страстно, с выражением и жестикуляцией - о весне, о зеленых листьях, о
любви. Черные диски вместо глаз были неподвижны, без дна, без надежды. Как
мгла направленной на тебя двустволки. Я не мог собраться, вслушаться, понять
- я только смотрел в ужасные черные диски на лице.
во сне они видели весну, листву, баб?
бабки...
журналов. С обложки "Коммерсантъ-Деньги" мне улыбался, осторожно и
насмешливо, Сашка. Хитрый Пес. Я слышал, что он стал очень крутым. Но не
настолько? Поперек обложки размашистый заголовок: "Александр Серебровский:
"Олигархи нужны России!""
"я вам всем цену знаю". В школьных учебниках в таких маленьких очках с
тоненькой оправой щеголяли демократы-разночинцы - полоумный Чернышевский
Николай Гаврилович и Добролюбов, уж не помню, как его там по батюшке,
которых зачем-то разбудил Герцен.
может, они тоже кого-то собираются будить, но Смаглий сказал мне:
придется крепко.
выйду... Так вот, встречает еврей нового русского...
стюардесса с тележкой-баром:
вино, шампанское...
людям, так бы мы и летели над миром - с девочками, с семгой, пьем, жрем,
пока жопа не треснет. Это же первый класс! Но ты привык к "вагонзаку" -
езжай не пивши...
Устав. Устав конвойной и караульной службы. Там конвою допрежь арестантов
запрещено спиртное. "Ваша служба и опасна и вредна" - помнишь такую песню?
обормотами...
меня - особо опасного! - вдрызг пьяный конвой вез. Я ведь мог захватить
самолет и угнать на Занзибар...
попробовать. - И, вздохнув, сказал стюардессе: - К сожалению, здесь до
противного непьющая компания. Обойдемся кока-колой и минералкой...
взглянула на нашу непьющую компанию, пожелала приятного аппетита и покатила
свою зазывно звякающую телегу обратно в буфет, за кулисы.
Только наглазники не надевай...
рок-группа. Я воткнул в гнездо штекер наушников - и потек печально-матовый
голос Вячеслава Бутусова, "Наутилус-Помпилиус". Господи, песня какая старая!