Чтение 3–й страницы книги ~Гибель 31-го отдела~

Шеф процедил сквозь уголок рта:

-- Перегоните наши машины.

Директор опрометью бросился к дверям.

-- Они стоят у самой стены, -- кротко добавил шеф. -- Ах, как красиво!

Молчание -- на тридцать секунд. Потом что-то зажужжало, и на внутреннем
телефоне мигнула лампа.

-- Слушаю, -- сказал издатель.

-- От восемнадцати до двадцати минут с использованием лестниц,
непрерывных и скоростных автоматических лифтов.

-- Учтено все?

-- Кроме тридцать первого.

-- А если с... особым отделом?

-- Значительно дольше.

При этом голос в микрофоне несколько увял.

-- Винтовые лестницы слишком узки, -- сказал он.

-- Знаю.

Щелчок. Молчание. 13.31.

Иенсен подошел к одному из окон. Далеко внизу он увидел стоянку и
улицу, разделенную на шесть рядов. Теперь она была пустынна. Он увидел
также, что его люди перекрыли проезжую часть желтыми рогатками метрах в
четырехстах от здания и что один из них направляет движение по боковой
улице. Несмотря на расстояние, Иенсен отчетливо видел зеленую форму
полицейских и белые нарукавники регулировщика. От стоянки отделились две
большие черные машины. Они передвинулись к югу в сопровождении третьей -
белого цвета, которая, по всей вероятности, принадлежала директору.

Директор снова возник в комнате и стоял теперь у стены. Улыбка его
выражала тревогу, голова поникла под бременем забот.

-- Сколько всего этажей в здании? -- спросил Иенсен.

-- Тридцать над поверхностью земли, -- ответил издатель, -- и четыре под
землей. Мы обычно исходим из цифры тридцать.

-- Мне показалось, что вы упомянули тридцать первый?

-- Разве? Это по рассеянности.

-- А сколько у вас служащих?

-- Здесь? В Доме?

-Да.

-- Четыре тысячи сто в главном корпусе. Две тысячи в боковых крыльях.

-- Итого свыше шести тысяч?

-- Да.

-- Я настаиваю на их эвакуации.

Молчание. Издатель повернулся вместе с креслом вокруг своей оси. Шеф
стоял, засунув руки в карманы, и глядел в окно. Потом он медленно перевел
взгляд на Иенсена. Его правильное лицо казалось очень серьезным.

-- Вы и в самом деле допускаете, что в здание подложена бомба?

-- Во всяком случае, с такой возможностью следует считаться.

-- Вы полицейский комиссар?

-Да.

-- В вашей практике бывали подобные случаи?

Иенсен ненадолго задумался.

-- Это случай особого рода, но опыт учит нас, что угрозы, содержащиеся
в анонимных письмах, более чем в восьмидесяти случаях из ста оказываются
справедливыми... или по крайней мере основаны на фактах.

-- Это доказано статистикой?

-Да.

-- Вы знаете, во сколько нам обойдется эвакуация?

-Да.

-- Наше предприятие более тридцати лет борется с экономическими
затруднениями. Убытки растут из года в год. К сожалению, это доказано
статистикой. Лишь благодаря большим жертвам личного порядка мы можем
продолжать нашу деятельность.

Голос его приобрел другую окраску: стал горестным и сокрушенным.

Иенсен не отвечал. 13.34.

-- Наша деятельность носит чисто идеалистический характер. Мы не
бизнесмены. Мы издатели-книжники.

-- Книжники?

-- Свои журналы мы приравниваем к книгам, ибо они отвечают тем
потребностям, которые никогда не смогли бы удовлетворить книги, издававшиеся
в прошлом.

Он глянул в окно и бормотнул:

-- Ах, как красиво! Сегодня я шел парком и видел, что там уже
распустились первые цветы. Фиалки и подснежники. Вы любите природу?

-- Да как вам сказать...

-- Все люди должны любить природу. Ибо от этого жизнь становится
богаче. Еще богаче.

И снова, повернувшись к Иенсену:

-- Вы понимаете, чего вы от нас требуете? Расходы огромные. Положение у
нас тяжелое, даже в частной жизни. Вот у меня дома после того, как последний
раз подбили бухгалтерские итоги, в ходу лишь большие коробки спичек. Я
говорю об этом для примера.

-- Большие коробки?

-- Да, из соображений экономии. Приходится экономить решительно на всем.
Большие коробки гораздо дешевле. Это здоровая экономия.

Издатель к этому времени уже сидел на столе, поставив ноги на
подлокотник кресла. Он глядел на своего кузена.

-- Если бомбу и впрямь подложили, тоже может получиться здоровая
экономия. Домик становится тесноват.

Шеф глянул на него с горечью.

-- Ну, страховка-то покроет убытки, -- сказал издатель.

-- А кто покроет убытки страхового общества?

-- Банки.

-- А убытки банков?

Издатель промолчал, и шеф вторично перенес свое внимание на Иенсена.

-- Я полагаю, что вы по долгу службы обязаны молчать.

-- Разумеется.

-- Начальник полиции вас рекомендовал. Надеюсь, он знал, что делает.

Иенсен не нашелся что ответить.

-- Кстати, внутри здания нет полицейских в форме?

-Нет.

Издатель снял ноги с кресла и скрестил их под собой, как делают
портные.

Иенсен покосился на часы. 13.36.

-- А если бомба есть в самом деле, -- сказал издатель, -- шесть тысяч
человек... скажите-ка, господин Иенсен, какой процент составят потери?

-- Потери?

-- Ну да, потери в людях?

-- Это нельзя предсказать заранее.

Издатель пробормотал, как бы ни к кому не обращаясь:

-- Найдутся такие, которые скажут, что мы нарочно дали им взлететь на
воздух. Это вопрос престижа. -- И обращаясь к кузену: -- А о потере престижа
ты подумал?

Шеф устремил затуманенную синеву глаз на город, белый, чистый,
кубистский. Самолет вычерчивал геометрические фигуры на ясном весеннем небе.

-- Эвакуировать, -- сквозь приоткрытый уголок рта проронил он.

Иенсен заметил время: 13.38.

Рука издателя легла на внутренний телефон. Рот приблизился к микрофону.
Голос был четким и решительным:

-- Учебная пожарная тревога. Провести скоростную эвакуацию. Через
восемнадцать минут в доме не должно быть ни одного человека, кроме особого
отдела. Начинайте ровно через девяносто секунд.

Красная лампочка погасла. Издатель встал и пояснил:

-- Для сотрудников тридцать первого лучше спокойно сидеть у себя в
отделе, чем гонять по лестницам. Ток будет отключен в ту самую минуту, когда
последний лифт спустится вниз.

-- Откуда у нас могут быть такие недоброжелатели? -- сокрушенно сказал
шеф.

И ушел.

Издатель начал обуваться.

Иенсен вышел из комнаты вместе с директором.

Едва за ними захлопнулась дверь, у директора сразу же опустились уголки
рта, лицо стало неподвижное и надменное, а взгляд--пронзительный и пытливый.
Когда они проходили через секретарскую, молодые женщины, как по команде,
склонились над своими столами.

Ровно в тринадцать часов сорок минут комиссар Иенсен вышел из лифта и
пересек вестибюль. Он дал своим людям знак следовать за ним и толкнул
вращающуюся дверь. Полиция покинула Дом.

Позади, перекатываясь между бетонными стенами, гремели усиленные
микрофоном слова команды.

III

Машина ждала у ограды, примерно на полдороге между стоянкой и
полицейским кордоном. Комиссар Иенсен сидел на переднем сиденье рядом с
шофером. В левой руке он держал секундомер, в правой -- микрофон. Через
небольшие промежутки времени он отдавал краткие энергичные приказания
сотрудникам, находящимся в радиофицированных машинах и тем, которые
перекрыли улицу. У него была хорошая выправка; густые седые волосы были
коротко подстрижены на затылке.

Сзади сидел директор -- человек в шелковом галстуке и со скользкой
улыбкой. Лоб у него взмок от пота, он суетливо ерзал на сиденье. Теперь,
когда поблизости не было ни выше-, ни нижестоящих, он мог наконец
предоставить отдых своему лицу. Черты его как-то сразу обмякли и расплылись,