ноги на капот, сидел какой-то мужчина в белой шляпе и с биноклем, прямо как
на скачках. Папа нажал на тормоз и остановился, а тот тип выпустил бинокль,
повисший на ремешке у него на шее, и уставился на нас. Я попытался углядеть,
что это он там высматривает, но вокруг виднелись лишь поля да деревья.
мужчина, и тоже в белой шляпе. Он вылез наружу и переглянулся с первым.
ухмыльнулся, сверкнув золотым зубом. - Вдруг русским взбредет в голову
полететь этой дорогой. А вы, ребята, куда путь держите?
бомбардировщик, непременно дам вам знать.
чуть спустившись по склону среди деревьев, внезапно увидели ферму дяди
Сагамора.
задыхаясь, принялся ей обмахиваться. Минуту-другую спустя вдруг стало
полегче, и мы снова смогли дышать. Наверное, ветер, на наше счастье, подул в
другую сторону.
Справа виднелся бревенчатый сарай, а прямо перед нами, в тени большущего
дерева, стоял дом, весь серый, наверное старый-престарый, и тоже некрашеный.
Спереди торчало широкое крыльцо. Над крышей вился белый дымок из трубы, но
самого дяди Сагамора нигде не было видно.
чем дело. С той стороны под холмом сквозь деревья просвечивало озеро, а
примерно на полпути вниз какой-то мужчина что-то строил. Ну и диковинное же
было сооружение, сроду такого не видывал. Я так и не разобрал, что же это за
штука.
озадаченно уставившись на того чудака и штуковину, к которой он приколачивал
доски.
разглядеть, видно только, как солнце поблескивает у него на макушке, словно
волос там негусто.
помаленьку двинулись вниз с холма. Я во все глаза таращился на то диковинное
сооружение, пытаясь все-таки разобраться, что же это. Да только без толку.
Похоже, что спервоначала он задумывал лодку, но по ходу дела передумал и
захотел построить вместо нее дом, а еще потом решил: а, ну ладно, черт с ним
со всем, будь что будет, - и принялся попросту приколачивать доски без
разбору.
- еще один ящик. Ни тот, ни другой еще не были закончены, поэтому во многих
местах зияли сквозные дыры. Дыр вообще хватало, круглых и в форме
полумесяца. Сам строитель стоял спиной к нам на лесах на высоте автомобиля и
деловито прибивал фанерку на прореху в большой доске.
него за спиной и высунулся в окно машины.
машины. Зиг Фрид тоже выскочил и давай носиться кругами, время от времени
останавливаясь, чтобы как следует облаять этого типа.
Через минуту он прекратил молотить и слегка откинулся назад полюбоваться
результатом. Потом покачал головой и другим концом молотка принялся отдирать
фанерку и приколачивать на пару дюймов левее.
свою работу, но опять остался недоволен и опять начал отдирать фанерку. Она
уже буквально на кусочки разваливалась.
потолковать с ним, придется, видно, лезть к нему.
этого чудака сбоку, что было малость поприятственней, чем любоваться им
сзади. Он оказался постарше папы и, доложу я вам, виду самого что ни на есть
чудного. Да и одет тоже - в брезентовый комбинезон и белую рубашку с
оторванными рукавами, зато с высоким тугим воротничком и при галстуке,
заправленном под нагрудник комбинезона. А башмаков на нем и вовсе не было.
Он и вправду оказался лыс как коленка, только вокруг макушки, над ушами, шел
ободок реденьких седых волосиков. А когда он повернулся к нам, глаза у него
были точь-в-точь как у какого-нибудь бедолаги, который пытается поймать
такси в пробке в час пик. Этакие, знаете ли, ошалелые.
молотком у папы прямо перед носом.
никто не слушал. Каждый занят погоней за всемогущим долларом, все погрязли в
пьянстве, лжи и разврате, и ныне уже слишком поздно.
предупредить вас. Армагеддон грядет.
этот тип все равно не услышит, разве что он собьет его с лестницы.
завопит:
молотком. - Я не возьму с собой ни одного из вас, жалких грешников. Все вы
утопнете.
твоей тетушки Бес-си. Он навроде этих свихнутых проповедников. И глух как
сыч. Сам себя уж лет двадцать как не слышит.
гадостью.
не было.
продолжал приколачивать свою фанеру и что-то бормотать себе под нос. Теперь
папа вел машину куда как осторожно и остановился под тем высоким деревом
перед домом, чтобы заранее приготовиться зажать нос. Но когда мы вышли,
ветер, похоже, дул со стороны озера, так что мы не учуяли никакой вони. Во
всяком случае, поначалу.
Просто здорово, совсем иначе, чем в этих шумных больших городах навроде
Акведука. Я огляделся по сторонам. Передний двор был весь покрыт ровным
слоем грязи, а дорожку к крыльцу отмечал ряд воткнутых в землю пустых
квадратных бутылок из коричневого стекла. Дверь оказалась приоткрыта, но
внутри мы никого не увидели. Дым из трубы еще шел, но не так густо, как
раньше.
обмахиваться шляпой.
колодца? Он замахал на меня руками.
обдует этим самым ветерком, уже вроде как привыкаешь малость и можешь дышать
посвободней, поэтому я все-таки направился к колодцу. Он находился аккурат
за крыльцом. Рядом висела бельевая веревка, растянутая между двух шестов, а
вдоль дома, на самом солнцепеке, стояли корыта, целых шесть штук. Но стоило
мне подойти поближе, как снова пришлось затыкать нос.
какая-то коричневая жижа, на поверхности которой плавала старая пена. Но
потом я разглядел, что там в глубине что-то есть и, отыскав колышек,
принялся ворошить в лохани, покуда не сумел подцепить кусок и вытащить его
на поверхность. Это оказалась коровья шкура, шерсть с которой стала уже
слезать клочьями. Едва я уронил ее обратно, все месиво так и забурлило. Ужас