наверняка знал бы, чего ожидать, а тут - полная
неизвестность. Может сделать вид, что ничего не заметил,
может рассказать новый столичный анекдот и поднести пузырь,
а то и тяпнуть стаканчик за компанию, а может дать под зад
коленкой и выгнать с работы, не заплатив ни гроша, да еще и
обложит в пять этажей с перебором, а то и в морду даст. И
ведь не ответишь, сдачи не дашь, потому что за рулем у него
сидит этот его мордоворот со сломанным носом и бульдожьей
челюстью. Против него переть все равно что против танка.
Такому и оружия никакого не надо - даст разок, и можно шить
деревянное пальто...
долю секунды. Он опустился на стул и торопливо запрятал
бутылку в тумбу стола. Вставая со стула, он вдруг
покачнулся, восстановил равновесие и удивленно покрутил
головой. В ушах у него шумело, а перед глазами все плыло и
даже, кажется, двоилось. "С чего бы это? - подумал Митяй. -
Выпил-то всего ничего, а по мозгам шарахнуло, как из пушки.
Закусывать все-таки надо, а то так и до беды недалеко".
вот-вот пройдет. В конце концов, он мог совершенно спокойно
засосать и пол-литра и литр, оставаясь при этом если и не
трезвым, то, по крайней мере, на ногах. Принятая им только
что воробьиная доза была ему нипочем, и он только диву
давался, словно со стороны наблюдая за тем, как
подкашиваются под ним непослушные ноги и все ниже склоняется
вдруг сделавшаяся непомерно тяжелой голова.
потом земное притяжение одержало над ним окончательную
победу. Уже лежа на полу, он увидел, как распахнулась дверь.
Потом перед самым его лицом возник пыльный заграничный
ботинок на толстой рифленой подошве, по ранту испачканный
чем-то, что по виду и запаху здорово смахивало на свежее
собачье дерьмо. Митяя замутило, он закрыл глаза и погрузился
в глубокий сон.
и несильно пнул распластавшегося на полу Митяя в ребра. Это
был высокий молодой человек с вислыми плечами, длинными, как
у гориллы, передними конечностями и свирепой физиономией
профессионального боксера или кабацкого вышибалы. От него за
версту разило мощным репеллентом и потом, спина его модной
рубашки потемнела от проступившей сквозь плотную материю
влаги. - Что дальше, Виктор Палыч?
над лежащим на полу телом, брезгливо морща короткий мясистый
нос.
разглядывая Митяя так, словно тот был раздавленной мокрицей.
- Сколько волка ни корми, он все равно сожрет втрое и
нагадит тебе же на стол... Что ж, по заслугам и награда. Как
ты полагаешь, Андрей?
вовсе не за то, что он говорил и думал, а за конкретные
действия. Вопрос шефа был не из тех, которые требуют ответа,
и, хотя Андрей не знал слова "риторический", он отлично
понимал, что никаких реплик от него не ждут.
- приказал Виктор Павлович.
знаешь, не мальчик уже.
корточки перед тумбой письменного стола, - это уж что да, то
да. Давно уже не мальчик. Лет этак с двенадцати...
фокусника извлек оттуда пустую бутылку. Виктор Павлович
искоса наблюдал за его действиями, куря американскую
сигарету и выпуская дым через ноздри двумя толстыми струями.
Андрей двинул плечом, сбрасывая на пол висевшую на ремне
матерчатую сумку. В сумке предательски звякнуло стекло. Он
раздернул "молнию" и для начала вынул из сумки пару
хлопчатобумажных перчаток. Натянув перчатки на руки, Андрей
снова полез в сумку и достал оттуда две водочные бутылки.
Nдна из них была пуста, в другой оставалось еще на два
пальца прозрачной влаги. Действуя уверенно и деловито,
водитель джипа взял за запястье вяло обвисшую руку Митяя и
по несколько раз приложил его ладонь к обеим бутылкам.
косясь на часы.
водитель, - а небереженого конвой стережет. Кто их знает,
этих местных мусоров? Мало ли что им в голову стукнет...
наблюдая за тем, как Андрей в художественном беспорядке
расставляет на столе бутылки и разбрасывает вокруг
свинченные с них алюминиевые колпачки. - По-моему, эти
местные пинкертоны неспособны отличить собственную задницу
от дырки в земле, а про дактилоскопию, может быть, услышат
лет через пятьдесят, дай то неизвестно, поймут ли, о чем им
толкуют...
возразил Андрей. - Дело-то намечается нешуточное, а какие
тут сыскари, всем известно. Могут ведь из области кого-
нибудь прислать, а то и из центра, а там менты дошлые, и про
дактилоскопию они все до тонкостей знают. Так что для
полноты картины эти пальчики очень даже пригодятся. - Он
приподнял одну из бутылок двумя пальцами за горлышко и
посмотрел на просвет. - Чудо что за пальчики! Прямо
невооруженным глазом видны...
Павлович. - Ты, конечно, спец, но я прошу тебя: не
увлекайся. Здесь все-таки тайга, а не Москва и не Питер.., и
даже не Красноярск, черт бы его побрал. Не перемудри,
Андрей. И поторопись, пожалуйста, время не ждет.
прикидывая, не забыл ли чего-нибудь. Кивнув, словно в ответ
на какие-то свои мысли, он пинком перевернул вертящийся
стул, который с грохотом обрушился на пол в шаге от Митяя.
разгибаясь, удовлетворенно сказал Андрей, - теперь полный
ажур. Заступил он, значит, на дежурство, повалил литруху,
окосел и.., того.
Это ты правильно сказал - того.
мясистое лицо, но Виктор Павлович не смотрел на него. На
распростертое посреди комнаты бесчувственное тело Митяя он
не смотрел тоже: его взгляд был прикован к обтянутой черной
гофрированной резиной рукоятке рубильника.
слух, что Петлюра слинял. Поначалу этому никто не поверил,
поскольку ситуация складывалась прямо-таки неслыханная:
грозный усатый прораб никогда не покидал стройплощадку перед
обеденным перерывом, поскольку отлично знал, с кем ему
/`(e.$(bao работать. Дать малейшее послабление этому стаду
люмпенов означало попросту потерять остаток рабочего дня, и
неутомимый Палыч в течение всего обеденного перерыва
слонялся от одной группы рабочих к другой, чутко поводя
своим похожим на картофелину носом в надежде уловить
малейший запашок алкоголя. Некоторые умники, уже успевшие
вкусить казенного гостеприимства, поначалу пробовали
экспериментировать с чаем, но провести Петлюру оказалось
невозможно: с первого же дня он взял за правило
дегустировать содержимое оловянных чайников и даже
персональных кружек. Лица, уличенные в употреблении чифиря,
незамедлительно передавались для дальнейшей воспитательной
работы в мосластые лапы личного водителя Петлюры Андрея,
прозванного в народе Квазимодой, - не Квазимодо, а именно
Квазимодой, в полном соответствии с общим культурным уровнем
граждан, придумавших эту кличку. Квазимода уводил
проштрафившихся экспериментаторов в ближайшие кустики,
откуда те вскоре возвращались, подбирая на ходу кровавые
сопли и поочередно хватаясь за разные места. Несколько
позже, слегка придя в себя и вновь обретя дар речи, эти
несчастные с большим уважением отзывались о Квазимоде как о
настоящем мастере своего дела. "Быка может завалить одним
ударом, - говорили они, - но бьет с понятием - так, чтобы
Корнев Павел
Самойлова Елена
Лондон Джек
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман