Чтение 3–й страницы книги ~Слепой стреляет без промаха~

- Ты знаешь, что случилось, пока тебя не было? - водрузив очки на
широкое лицо и откинув седую прядь, спросил гость.

- Думаю, что за полтора месяца многое могло произойти. И, скорее
всего, произошло.

- Да, у нас поменялось начальство.

- И кто же стал твоим непосредственным шефом?

- Ты его знаешь. Это человек президента, - прозвучала фамилия.

- По-моему, толковый мужик, - сказал Глеб.

- Я пока присматриваюсь.

- Обо мне он, конечно, не знает.

- О тебе знаю только я.

- Почему только ты? - подался вперед Глеб.

- Потому что Альберта Кострова нет в живых.

- Как нет?! - воскликнул Глеб, отставляя чашечку на стол и медленно
опуская сигарету с цилиндриком пепла на край пепельницы.

- Он погиб в Югославии.

- Будь она проклята! - прошептал Глеб. - Ненавижу мусульман, ненавижу
все их дела.

- Да, я знаю. Ведь и тебя ранили там же.

- Да ну к черту! Лучше об этом не вспоминать. Давай помянем Альберта,
- сказал Глеб.

Он резко встал, даже было слышно, как в напряженной тишине хрустнули
его суставы. Он решительно подошел к холодильнику, открыл дверцу и
вернулся к столику с бутылкой водки и двумя рюмками.

- Давай помянем. Пусть земля ему будет пухом, - сказал Глеб.

- Не земля, а вода, - сказал гость.

- Сергей, как это произошло? - грустно и настороженно осведомился
Глеб и наполнил рюмки холодной водкой.

- Точно я не знаю. Известно лишь то, что вертолет, в котором летел
Альберт с двумя нашими людьми, был сбит над морем, сбит ракетой. Из
вертолета никто не спасся. С берега видели, как горящий вертолет упал в
море. Найти никого не удалось...

- А тебе точно известно, что Альберт был там?

- Да, абсолютно точно. Есть дюжина свидетелей, видевших, как он
садился в вертолет. И потом, уже с воздуха, он разговаривал с берегом,
разговаривал с землей. И знаешь, Глеб, уезжая туда, в эту долбаную
Югославию, он сказал: "Чую, Сергей, это моя последняя поездка". Я как
мог успокоил его, сказал, что ничего не произойдет, но попросил быть
осторожным.

- Альберт всегда был осторожен. Я это помню. Мы же начинали вместе с
ним, - сказал Глеб.

- Да, и я начинал вместе с ним и с тобой. Вот такие дела, брат, -
сказал Сергей Соловьев, поднимая свою рюмку.

Мужчины выпили, не чокаясь.

- Светлая ему память, - сказал Сергей Соловьев и посмотрел на Глеба.

- Мы все уходим понемногу... - ответив стихами на его взгляд, Глеб
поднялся и двинулся к холодильнику.

- Да у тебя там ничего нет. А если есть, так только высохший сыр, -
заметил Соловьев.

- Нет, у меня есть несколько банок консервов.

- Не хочу консервы. Вообще не хочу есть.

- Ну что ж, тогда пей кофе, кури.

- Да у меня и времени мало, Глеб.

- Ну, тогда говори, в чем дело.

Сергей Васильевич Соловьев сунул руку с короткими пальцами в
нагрудный карман пиджака и извлек оттуда темно-синий узкий конверт.
Конверт был не запечатан.

- Это тебе. Возьми, прочти.

- Что здесь?

- Здесь выписки из досье, фотографии, адреса и карта.

- А сроки? - даже не заглядывая в конверт, поинтересовался Глеб.

- Сроки, как, всегда, - сжатые. Чем быстрее, тем лучше. И еще одна
деталь...

- Какая, говори.

- Труп должен остаться. Его должны увидеть и затем должны быть
похороны, во время которых мы кое-что отследим.

- Ясно, - сказал Глеб, и его пальцы легли на плотную бумагу конверта.

Он извлек пачку сложенных вдвое страниц и шесть фотографий. Одна была
групповая. Мужчины сидели за столом, густо уставленным бутылками и
закусками.

- Второй справа - это он, - сказал Соловьев.

- Я его знаю, - ответил Глеб.

- Конечно, знаешь. Хотя он себя не афиширует и по телевидению его не
показывают. А откуда ты его знаешь? - задал вопрос Соловьев.

- Он у меня есть в компьютере.

- А кого у тебя в компьютере нет? - поинтересовался Соловьев.

- Многих нет. Тебя нет, меня, нет Альберта.

- Альберта уже нет вообще, - сказал Соловьев и, протянув сильную
руку, взял бутылку за тонкое горлышко.

- Наливай, наливай, не стесняйся, - поддержал его Глеб.

- Но я за рулем.

- Я тоже за рулем, - сказал Глеб, - но, тем не менее, надо выпить.

Мужчины вновь, не чокаясь, выпили. И на этот раз Сергей Васильевич
Соловьев позволил себе закурить.

- Разбалуешься, привыкнешь, потом не отвыкнешь, - заметил Глеб.

- Не беспокойся, Глеб. Завтра об этом я забуду. Утренняя пробежка,
бассейн - и все в порядке.

- Ты все еще так же силен? - улыбнулся Глеб.

- Даже не знаю, как тебе сказать, - засмеялся Соловьев. - Может, не
так силен, как ты, но в общем-то стараюсь поддерживать себя в форме, не
распускаться.

- Но я вижу, ты килограмма два набрал за эти полтора месяца, что я
тебя не видел.

- Не два, а килограмм семьсот, - сказал Соловьев. - А как ты
определил?

- У тебя на щеке есть складка. Когда ты действительно в форме, она
хорошо видна, а как только ты полнеешь, она исчезает, делается почти
незаметной.

- Ну у тебя и глаз! Я даже и не думал, что так можно высчитывать вес.

- Можно. Надо быть всего лишь наблюдательным.

- Хорошо, хорошо, к следующей встрече я постараюсь сбросить эти
килограмм семьсот.

- Не стоит. Думаю, тебе лучше быть при этом весе. Ты выглядишь
моложаво.

- Да какое там моложаво! Сорок лет - это далеко не молодость.

- Но знаешь, Сергей, это и не старость.

- А вот у Альберта сорок лет - это вся его жизнь.

- Хватит об этом, каждый из нас может погибнуть, - сказал Глеб и
плеснул в рюмки понемногу водки.

- Да наливай по полной, - сказал полковник Соловьев.

- Как знаешь, как прикажешь. Ведь по званию ты выше меня.

- Да, капитан, выше.

- Капитан, капитан... - на мотив известной песенки пропел Глеб
Сиверов, - никогда я не стану майором, а тем более, полковником, как ты.

- Ты сам выбрал такую судьбу, и сейчас нечего...

- Да я не жалуюсь, - сказал Глеб.

Если взглянуть на этих мужчин даже очень внимательно, пристально
всмотреться в их лица, прислушаться к разговору, невозможно было
определить, что они выпили. Они казались спокойными и ведущими какую-то
неспешную беседу.

Бутылка водки опустела.

Глеб еще сварил кофе и, перекладывая фотографии, просматривая бумаги,
продолжал разговор.

- Да, и еще... - сказал полковник Соловьев.

Сейчас его голос звучал уже немного по-иному. Он говорил уверенно -
так, словно отдавал приказание и знал, что каждое его слово будет
принято к сведению, все будет именно так, как он пожелает.

- ... Глеб, послушай, псе это должно произойти не в городе и должно
быть понятно, что он не умер, не попал под машину, не бросился под
поезд, а был убит. Убит специально, убит нанятым киллером.

- Я понял, полковник, - в тон своему гостю сказал Глеб, - все будет
выполнено, как приказываете.

- Да перестань ты издеваться!

- А ты перестань разговаривать таким тоном.

- Извини, привык за целый день.

- Ну ладно, я пошутил. Разговаривай так, как тебе хочется.

Полковник Соловьев положил свою ладонь на колено Глеба и сжал.

- Только, пожалуйста, будь осторожен. Ведь ты у меня единственный,
кто остался, единственно надежный. Ты меня еще ни разу не подвел.

- Я понял. И подставляться, как ты понимаешь, не собираюсь. Кто об
этой операции будет знать еще?

- Не понял?... - сказал полковник Соловьев.

- Я спрашиваю, кто, кроме тебя, будет знать об этой операции? -
повторил свой вопрос Глеб Сиверов, глядя в глаза гостю.

Тот недоуменно пожал плечами.

- Ты что, Глеб? Как всегда - никто. Я один.

- Хотя, впрочем, это не имеет значения, - равнодушно махнул рукой
Глеб, но это равнодушие было деланным, и это не ускользнуло от цепкого
взгляда Сергея Соловьева.

- Будем действовать по тому же графику, как и всегда, - сказал