Чтение 3–й страницы книги ~Дело о воющей собаке~

- Две ночи назад.

- Как я понимаю, вы в натянутых отношениях с мистером Фоули? Во всяком
случае, вы не пойдете к нему домой и не попросите успокоить бедное
животное?

- Нет, я этого не сделаю.

- А как насчет телефонного звонка?

- Нет.

- А если я напишу ему письмо?

Вы не знаете Фоули. Он порвет письмо и заставив собаку выть еще громче.
Он лишь посмеёмся, радуясь, что сумел -мне насолить. Он покажет письмо жене
и... - Картрайт замолчал на полуслове.

- Продолжайте, - Доркас улыбнулся. - Что еще он может сделать?

- Ничего, - пробурчал Картрайт.

- Мне кажется, - заметил Мейсон, - нас вполне устроит, если вы, мистер
Доркас, напишете письмо и укажете в нем, что вам придется выписать ордер на
арест, если собака не прекратит выть.

- Разумеется, я упомяну об этом, - кивнул помощник окружного прокурора.

- Однако по почте письмо не дойдет до завтрашнего дня, даже если вы
отправите его сразу после нашего ухода. И я предлагаю послать его с судебным
исполнителем. Пусть он вручит письмо лично Фоули или в его отсутствие
кому-то из домочадцев. Тогда мистер Фоули поймет, что закон поддерживает
жалобу мистера Картрайта.

Картрайт задумался, а потом кивнул.

- Хорошо, я согласен. Я хочу, чтобы Фоули немедленно послали письмо.

- Как только его напечатают, - заверил его Мейсон.

- Ладно, ладно, я оставляю это на вас. Я поеду домой. Вы представляете
мои интересы, мистер Мейсон. Проследите, чтобы письмо было отправлено. Вы
это сделаете?

- Конечно. Поезжайте домой и не волнуйтесь. Картрайт встал.

- Благодарю вас, господа. Очень был рад с вами познакомиться. Прошу
извинить меня за некоторую нервозность. В последнее время я почти не спал, -
и он вышел из кабинета.

- Ну? - Доркас повернулся к доктору Куперу.

- Я не хотел бы ставить диагноз на основании столь ограниченной
информации, - начал тот, - но, как мне кажется, мы имеем дело со случаем
маниакально-депрессивного психоза.

- Звучит достаточно серьезно;. - улыбнулся Мейсон, - но не равнозначно ли
это нервному расстройству?

- Нет такого понятия, как нервное расстройство, - возразил доктор Купер.
- Это общераспространенное выражение, употребляемое при эндогенных и
органических формах психозов.

- Хорошо, - не сдавался Мейсон, - давайте подойдем с другой стороны.
Человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом, не является
сумасшедшим, не так ли?

- Он не совсем нормалей. - Но и не сумасшедший?

- Вопрос в том, что вы подразумеваете под этим словом. Юридически, нет,
если вас интересует, будет ли он нести ответственность за совершенное
преступление.

- Нет, я говорю о другом. Это душевное заболевание, не так ли?

- Совершенно верно.

- И излечимое?

- Да.

- Очень хорошо. А теперь давайте избавимся от воющей собаки.

- Кстати, - заметил Доркас, - кроме ничем не подтвержденного заявления
Картрайта у нас нет доказательств того, что собака действительно выла.

- Ерунда. Вы же не выписываете ордер на арест. Пошлите Фоули уведомление
о том, что его обвиняют в нарушении такого-то постановления и объясните ему,
о чем идет речь. Если собака воет, он ее успокоит, если нет - позвонит по
телефону и скажет об этом, - Мейсон повернулся к доктору Куперу. - Идея
воющей собаки не может оказаться галлюцинацией?

- При маниакально-депрессивном психозе у больных бывают галлюцинации, но
при этом заболевании более характерны резкие смены настроения.

Мейсон взглянул на часы.

- Давайте пригласим стенографистку, продиктуем уведомление и отправим его
по назначению.

Доркас многозначительно взглянул на доктора Купера. Тот согласно кивнул,
и помощник прокурора нажал на кнопку.

- Хорошо. Я продиктую уведомление и подпишу его.

Глава 3

Когда Перри Мейсон появился в приемной, его секретарша Делла Стрит
заканчивала разбор почты.

- Доброе утро, - поздоровался он. - Что новенького, Делла?

- Письмо от мужчины, который вчера приходил сюда.

- Какого мужчины?

- Он жаловался на собачий вой.

- А, - улыбнулся, Мейсон. - Картрайт. Интересно, спал ли он этой ночью?

- Письмо доставлено специальным посыльным. Должно быть, его отправили
около полуночи.

- Что-нибудь еще насчет собаки?

- Он прислал завещание и, - Делла оглядела приемную, будто опасаясь, что
кто-то услышит ее слова, - десять тысячедолларовых банкнот.

- Десять тысяч наличными? - удивленно переспросил Мейсон.

- Да.

- Посланные по почте?

- Да.

- Ценным письмом?

- Нет, но со специальным посыльным.

- Черт побери!

Делла Стрит, встав из-за стола, подошла к сейфу, достала пухлый конверт и
передала его Мейсону.

- Вы говорите, он прислал завещание?

- Да.

- А письмо?

- Скорее, короткую записку.

Мейсон вытащил банкноты, внимательно осмотрел их и сунул в карман.

Затем он прочел вслух записку Картрайта.

"Уважаемый мистер Мейсон!

Я видел вас во время последнего процесса и убедился, что вы - честный
человек и настоящий боец. Я прошу вас заняться этим делом. В конверт я кладу
десять тысяч долларов и завещание. Десять тысяч долларов - задаток. Я хочу,
чтобы вы представляли лицо, указанное в завещании, в пользу которого
оставлена моя собственность, и защищали его интересы. Теперь я знаю, почему
выла собака.

Я написал завещание согласно вашему совету. Возможно, вам не придется
утверждать завещание в суде или защищать интересы моего наследника. В
противном случае, вы получите десять тысяч плюс триста долларов, переданные
вам вчера.

Благодарю за оказанную мне помощь. Искренне ваш,

Артур Картрайт".

Перри Мейсон с сомнением покачал головой и достал из кармана сложенные
банкноты.

- Мне хотелось бы оставить у себя эти деньги.

- Так оставьте их! - воскликнула Делла. - Почему бы и нет? Согласно
письму, это задаток.

Мейсон вздохнул и положил банкноты на стол.

- Этот Картрайт - сумасшедший, натуральный сумасшедший.

- С чего вы это взяли? - спросила Делла.

- Это не вызывает никаких сомнений.

- Но вчера вы так не думали?

- Да, мне показалось, что он чем-то очень взволнован.

- Но вы же приняли его за сумасшедшего?

- Ну, не совсем.

- А сегодня после полученного письма вы решили, что он - псих?

- Видите ли, Делла, в наши дни расчет наличными является отклонением от
нормы. Этот человек за последние двадцать четыре часа дважды расплатился со
мной именно наличными, причем десять тысяч он прислал простым письмом.

- Вероятно, у него не было возможности послать их иначе.

- Возможно, - согласился Мейсон. - Вы прочли завещание?

- Нет. Как только я увидела, что лежит в конверте, я положила его в сейф.

- Хорошо. Давайте посмотрим, что он там пишет. Мейсон развернул лист
бумаги с надписью "Последнее завещание Артура Картрайта" и, прочитав
написанное, медленно кивнул.

- Ну что ж, отличное завещание. Все написано от руки: дата, подпись и
прочее.

- Он оставил что-нибудь вам? - полюбопытствовала Делла. - Или я не должна
об этом знать? Мейеон хмыкнул.

- Разумеется, - ответил он. - Вы должны знать об этом. Мой метод ведения
судебных процессов несколько отличается от общепринятого и в результате меня
вполне могут пристрелить. Поэтому я хочу, чтобы впоследствии вы смогли,
разобраться в моих делах.

- Итак, он оставляет львиную долю наследства одному лицу, женщине, а мне
десять процентов от наследства при условии, что я буду представлять эту
женщину, основную наследницу, по любым правовым проблемам, которые могут
возникнуть в связи с завещанием, смертью наследодателя или с ее семейными
взаимоотношениями.

- Широкое поле деятельности, не так ли? - заметила Делла.

- Этот человек, - задумчиво продолжал Мейсон, - или писал под диктовку
опытного адвоката, или обладает острым умом. Сумасшедший не способен
составить подобное завещание. Все логично и взаимосвязано. Девять десятых