шампанского должно быть вдоволь. Вероятно, капитан вздумал доказать, что
судьба подвластна ему. Похоже, он и впрямь решил переломить судьбу -
переломить, перешибить, переспорить, настоять на своем.
вовсе. Я вообще подозреваю, что все разговоры о судьбе и предначертанности
не больше, чем досужие выдумки. А на самом деле капитан после гарнизона
захмелел от свободы - опьянел, ошалел, очумел, потерял голову, у него, что
называется, отказали тормоза.
рвануть куда-то без оглядки, нырнуть поглубже и забыть в угаре службу,
дисциплину, унылые расписанные по минутам дни.
казенном режиме, он еще держался. Но едва повеяло свободой, его понесло,
как коня, которому под хвост попала шлея.
кармане.
в столовую. Женщина проворно выскочила из такси, захлопнула дверцу и,
стуча каблуками, резво пробежала по асфальту - словно из пулемета
прострочила: звонкая очередь изрешетила сухую морозную тишину.
сонливо, нехотя как-то открылась другая дверь, и, как куль, как туго
набитый мешок, на снег выпал капитан первого ранга. Такси решительно
тронулось с места и, набрав скорость, укатило второпях без всякой надежды
на возвращение.
медленно, задумчиво побрел, шатаясь, вслед за упорхнувшей подругой.
кислородное голодание: тяжело дышал, часто останавливался и отдыхал,
наклонив голову, будто осмысливал пройденный путь, потом вновь продолжал
восхождение. В руке он держал прозрачный пакет с банными принадлежностями
- мыло, мочалка, полотенце, которые он второй день повсюду таскал с собой;
странно еще, что он их нигде не потерял.
исхитрился потерять! Впрочем, ничего странного: мыло, мочалка и полотенце
были казенным имуществом, а для служивого казенное - это святое.
После завтрака я дал капитану выспаться, потом пригласил к себе и принялся
распекать за нарушение режима, пообещав отправить в родной гарнизон, если
подобное повторится.
и кивнул в знак того, что понял.
ли или просто изрек в пространство.
соленой водой... Я вдруг увидел, как огромная железная рыба беззвучно
погружается в море, скользит плавно, как тень, опускаясь из света во тьму.
гипноз, что-то завораживающее: лодка уходила вниз и как бы отдавалась
морю, его неодолимой власти - черная бездна притягивала и влекла.
глубине, где можно было скрыться, исчезнуть, отрешиться от поверхности,
забыть себя, свое привычное существование. Как ни суди, многих из нас
тянет пучина, кое-кто все отдаст, чтобы забыться там хоть на миг.
было видно, как тесно прижавшись, рука об руку, они мирно брели по зимней
просеке. И не сказать было о недавнем загуле, даже подумать было грешно.
освещенных солнцем январских снегов. Пара медленно удалялась, таяла в
морозной белизне, пока не исчезла, затерявшись в заснеженном пространстве,
как челнок в открытом море.
их к монастырским воротам после отбоя. Честно говоря, им еще изрядно
повезло: машина неисповедимо выкатилась из темноты, шофер сжалился над
ними, когда замерзшие, поддерживая друг друга, они через силу тащились по
морозу.
как слепцы без поводыря. Ни души не было на шоссе и вокруг, даже лиса,
которая укутывала женские плечи, исчезла, видно, сбежала, не выдержав
беспробудного пьянства - удрала, дала деру и теперь шлялась неизвестно где
или с отчаяния зарылась в сугроб.
заплетающимися языками что-то сбивчиво бормотали, привратник ничего не
понял, как будто они изъяснялись на неведомом наречии; сторож ворчливо
отпер ворота и пустил окоченевших путников в монастырь.
городском ресторане, похожем на тифозный барак, и допоздна кормил и поил
всех желающих, а после снял с маршрута рейсовый автобус и приказал
развести гостей по домам.
подруга самоотверженно сняла с себя лису; они оставили мех в залог, чтобы
завтра отдать долг, но не удержались и пропили лису. Да, пропили, как это
ни прискорбно.
спального корпуса дежурная медсестра и растерянно сообщила, что капитан
исчез. Его не было в палате, она обыскала корпус и вышла на крыльцо: на
выпавшем недавно снегу внятно отпечатались свежие мужские следы. Они вели
к воротам, толстый брус, который запирал створки, стоял у стены, одна
створка была приоткрыта, следы вели в лес.
прочь? Что за огонь жег его внутри и не давал угомониться?
слово. Дело чести, как говорится. Или причина заключена в другом и нам ее
не узнать, если не осенит кого-нибудь внезапная догадка.
добровольцев из наших пациентов, разбуженных голосами; рассыпавшись цепью,
мы прочесали ночной лес. Капитан лежал под куржавым [мохнатый от инея
(диалект.)] кустом, нависающим над ним, как белый шалаш. Крещенская
ночь не время для пикника, мороз к утру ударил такой, что воздух, мнилось,
остекленел - тронь, зазвенит.
густой иней, как белая щетина, покрывал бескровное лицо. Двумя пальцами я
поднял его застывшие бледные веки, в лунном свете холодно блеснули тусклые
рыбьи зрачки.
едва теплилась в нем, капитан опустился на такую глубину, откуда обычно не
возвращаются - еще немного, его уже было бы не спасти.
необходимые назначения, поставил капельницу. В забытьи капитан что-то
бормотал, я сидел рядом, ловил ускользающий пульс, прислушивался, и пока я
держал его руку, мне открылось, где он и что с ним - так отчетливо, словно
я сам оказался там наяву.
все, кому положено по боевому расписанию: боцман, он же рулевой,
сигнальщик, вахтенный офицер и глаз партии - первый помощник, именуемый в
просторечии замполитом.
матросы срочной службы, палубная команда. С высоты мостика открывались
причалы, раскинувшаяся по сторонам гавань, портальные краны, склады,
подъездные пути; за портом карабкался на сопки город - унылые одинаковые
дома, раскиданные по склонам и пустырям.
которого застыли корабли боевого охранения - целая эскадра, приданная
флагману. В воздухе было тесно от орудийных стволов и башен, в поднебесье
тянулись высокие палубные надстройки, небо рассекал лес антенн, флагштоков
и мачт; хищные профили кораблей закрывали половину гавани.
располагались отдельно от прочего флота. Издали они казались огромными
сонными рыбами, всплывшими на поверхность, палубы над водой выглядели
круглыми металлическими спинами, боевые рубки смотрелись, как спинные
плавники, и, только приблизившись, можно было понять их невероятные
размеры: каждая лодка была величиной с городской квартал.
в полной уверенности, что никто не ослушается:
вахтенный офицер, и палубная команда, стуча башмаками по металлу, кинулась
исполнять приказание.
потащили лодку к выходу их бухты; работающую от реактора турбину, как
водится, не запускали, лодка шла на дизеле, и он постукивал тихо,
подрабатывая буксирам, пока караван проходил узкости.
ловко развернулись и ходко, весело поспешили восвояси.