ко мне, там неподалеку живет мой приятель, у него бассейн, он туда нали-
вает специальную жидкость для плотности воды, и, даже если ты плаваешь
как топор, все равно не утонешь"). В обеденный перерыв они с бутербродом
в одной руке и с конвертом премиальных в другой делали набеги на магази-
ны "Призюник" или "Инно-Пасси". Я видела, как они возвращаются в
агентство, раскрасневшиеся от беготни по магазинам и потасовки на расп-
родаже уцененных товаров, и в их глазах уже плескалось море. Они вбега-
ли, нагруженные своими покупками-вечернее нейлоновое платье, умещающееся
в коробке от сигарет, транзисторный приемник "Made in Japan" с магнито-
фоном - можно одновременно слушать и записывать передачи станции "Евро-
па-1". - к нему как бесплатное приложение даются две кассеты, а упаковка
транзистора может служить пляжной сумкой и, если ее надуть, подушкой. А
одна из девиц - вот провалиться мне на этом месте, если я вру! - однажды
даже затащила меня в туалет, чтобы продемонстрировать свой новый ку-
пальный костюм.
большинство моих сослуживцев, завершив бурные сборы, отправились в от-
пуск, мне исполнилось двадцать шесть лет. Я просидела весь день дома од-
на, убрала квартиру. Я чувствовала себя старой, бесповоротно старой, вы-
шедшей в тираж, скучной, полуслепой и глупой. И безумно завистливой. Ес-
ли даже считать, что не веришь в Бога, наверное, такая зависть-грех.
ник, когда не знаешь, на что убить время, и к тому же - это главное, -
пока он наступит, я буду слышать, как в соседних кабинетах все строят
различные планы, а слышать я буду отчасти потому, что они громко разго-
варивают, отчасти потому, что я - паршивая мазохистка и вечно подслуши-
ваю.
заранее, звоню в последний момент, и в девяти случаях из десяти никто
мне не отвечает, а если кто и ответит, то у него уже что-то намечено. А
бывает и хуже: однажды я пригласила к себе на обед журналистку, которая
иногда оказывает мне услуги по работе, с ее любовником, довольно извест-
ным актером, и, чтобы не выглядеть полной дурой, художника из нашего
агентства. Договорились мы за две недели, я записала это на всех четыр-
надцати предшествующих страничках своего календарика и все равно начисто
забыла, а когда гости пришли - Привет, как поживаете? - у меня в доме не
оказалось ничего, кроме простокваши и джема. Мы пошли ужинать в китайс-
кий ресторанчик, и я с трудом вымолила - вот был цирк! - чтобы мне раз-
решили заплатить по счету.
лет восемнадцать мне надо было ходить строем в паре за остальными. А
планы на каникулы или даже на воскресенье составляли за меня другие, и
планы эти всегда были одинаковы: вместе с теми, у кого, как и у меня, за
оградой приюта не было ни одной родной души на свете, я красила нашу ча-
совню (кстати, я обожала красить), томилась с мячом под мышкой в пустом
школьном дворе, а иногда меня возили в Рубе, где у Матушки, нашей насто-
ятельницы, был брат аптекарь. Там я несколько дней сидела за кассой, и
перед каждой едой мне давали какое-то укрепляющее средство в ампулах,
затем за мной приезжала Матушка и увозила обратно в приют.
бе я что-то сделала или сказала, что огорчило ее, - не помню уже, в чем
было дело, какой-то пустяк, а так как поезд, которым мы собирались вер-
нуться, вот-вот должен был отойти, она решила отложить отъезд. Она угос-
тила меня в пивном баре мидиями, а потом мы отправились в кино. Шла кар-
тина "Бульвар сумерек". Когда мы вышли из кино. Матушка просто была
больна от стыда. Она выбрала этот фильм потому, что в ее душе сохрани-
лось незабываемое впечатление от Глории Свенсон, когда та играла невин-
ных девушек; она не могла даже предположить, что эта картина меньше чем
за два часа познакомит меня со всеми мерзостями жизни, со всем, что так
тщательно скрывалось от нас.
последний поезд) я тоже плакала, но не от стыда, а от восхищения, мной
овладела какая-то упоительная грусть, я задыхалась от любви. Это был
первый фильм, который я видела в своей жизни, первый и самый прекрасный.
Когда Глория стреляет в Уильяма Холдена и он под градом пуль, пошатыва-
ясь, идет к бассейну, когда Эрик фон Штрогейм снимает документальную
ленту, а Глория спускается по лестнице, уверенная, что играет роль в но-
вом фильме, я думала, что сейчас умру, тут же, прямо в кресле кинотеатра
города Рубе. Нет, я не могу этого объяснить. Я была в них влюблена, я
хотела быть на их месте, на месте всех троих-и Холдена, и Штрогейма, и
Глории Свенсон. Даже маленькая возлюбленная Холдена - и та мне нрави-
лась. Я смотрела, как она прогуливается с ним в пустом павильоне среди
декораций, и меня охватывала страстная и безнадежная мечта оказаться
вдруг там, с ними, мне хотелось снова и снова смотреть этот фильм, смот-
реть без конца.
страшное в этой отвратительной мерзости было все-таки недоговорено, по-
казано намеками, которые, кстати, не дошли даже до нее, и уж я-то навер-
няка не могла понять их. Но с тех пор как я живу в Париже, я смотрела
этот фильм еще несколько раз и теперь знаю: как ни была я потрясена тог-
да, все-таки главное я уловила.
шинке, я решила, что пойду в кино. Наверное, так бы я и поступила, будь
у меня хоть десятая доля того здравомыслия, какое мне порою приписывают,
хотя и на этом далеко не уедешь. Я бы сняла телефонную трубку и наконец
в кои-то веки не в последнюю минуту, а за несколько часов до сеанса по-
дыскала себе компаньона. А тогда - уж я-то себя знаю, - даже если б на
Париж сбросили водородную бомбу, я все равно не отступилась бы и ничего
бы не произошло.
вчера, сегодня или через полгода, - но что-то в этом роде должно было
случиться. В глубине души я фаталистка.
положить письма в корзинку для почты. Потом спустилась на второй этаж,
некоторое время пробыла в чулане, куда складывают газеты и который носит
пышное название "архив". Жоржетта - девушка, которая там работает, - вы-
сунув язык, вырезала объявления. Я просмотрела в утреннем выпуске "Фига-
ро" кинопрограмму, но ничего соблазнительного не нашла.
считая, что там никого нет, и увидела его стоящим посреди комнаты. У ме-
ня упало сердце.
сокий, и весит он килограммов сто. Пострижен очень коротко, почти наго-
ло. Лицо у него оплывшее, но приятное. И говорят, когда он был помоложе
и не такой толстый, он был красив. Зовут его Мишель Каравей. Вот он-то и
есть основатель нашего агентства. Реклама - его призвание, он умеет чет-
ко и ясно объяснить, что ему надо, и в нашем деле, где нужно убедить не
только тех, кто заказывает рекламу и, значит, платит нам за нее, но и
покупателя, он большой мастак.
ки. Что касается меня, то лично я знаю его очень мало. Вижу я его один
раз в неделю, в понедельник утром, когда у нас бывает получасовая летуч-
ка в его кабинете, на которой он подытоживает наши текущие дела. Да и
присутствую я там только в качестве секретаря, чтобы записывать.
рой я была секретарем, когда она работала в другом рекламном агентстве.
Мы дружили с ней, насколько это возможно, когда проводишь сорок часов в
неделю в одной комнате, каждый день вместе обедаешь в кафе самообслужи-
вания на улице Ла-Боэси и время от времени по субботам ходишь вместе в
мюзик-холл.
прослужила там всего несколько месяцев. Сейчас я выполняю примерно ту же
работу, что и она, но я не обладаю ни ее способностями - а они у нее не-
заурядные, - ни ее тщеславием, и, ясно, не получаю ее жалованья. Я ни-
когда не встречала человека, который бы лез вверх с таким упорством и
эгоизмом, как она. Она исходит из принципа, что в этом мире, где люди
приучаются склоняться перед бурей, нужно создавать бури, чтобы вознес-
тись в их вихре. Ее прозвали Анита-наплевать-мне-на-тебя. Она это знала
и даже подписывалась так в служебных записках, когда устраивала кому-ни-
будь разнос.
служит и я ее практически не вижу. Что же касается Мишеля Каравея, то до
вчерашнего вечера я считала, что он забыл о моем знакомстве с его женой.
лица у него был землистым, как в те дни, когда он садится на диету, что-
бы похудеть. Назвав меня по имени, он сказал, что попал в затрудни-
тельное положение.
но папками. Я убрала их, но он не сел. Он оглядывал мой кабинет так,
словно впервые вошел сюда.
ный заказчик, некий Милкаби, владелец фирмы, выпускающей сухое молоко
для новорожденных. Чтобы получить заказ на следующую рекламную кампанию,
Каравею предстоит час или два отстаивать свои интересы перед лицом дюжи-
ны директоров и их заместителей с ледяными лицами и ухоженными маникюр-
шами руками, показывать им макеты, отдельные оттиски на меловой бумаге,
цветные фотографии - словом, постараться с честью выйти из этого сраже-
ния, и все уже готово, лишь наша ударная сила - литературная часть - на-
ходится под угрозой. Каравей объяснил мне, даже не улыбнувшись (подобные
объяснения я слышала уже не меньше ста раз), что составлен целый доклад
Березин Федор
Нортон Андрэ
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Майер Стефани
Афанасьев Роман