людям не по-человечески отношусь. Что касается циника, то, может, он и прав.
Какой-то вы, товарищ Ларин, бес-с-сердечный, раньше вроде таким не были. А
на это я скажу, что с кем поведешься... Среда обитания, как говорят
психологи, окружающая атмосфэра. А когда у меня появился цинизм, вспомнить я
точно не могу. Цинизм подкрался незаметно. Вообще-то он накапливается
внутри, как усталость. Постепенно. Вместе с обстоятельствами, с жизненными.
И работай я сейчас инженером или педагогом, то, может, не было бы у меня
нынешнего цинизма и смотрел бы я на происходящее удивленно-возмущенным
взглядом и вопрошал: "Как же-так?"
двадцатилетней девчонкой в кабинете и не выслушивал ее рассказов про то, как
она своего трехмесячного ребенка вынесла зимой на балкон в одной распашонке
и оставила на морозе. А потом вызвала "скорую", которая констатировала
смерть от воспаления легких. Что ж вы, мамаша, не уберегли?
любишь, не жалеешь..." Мол, нравится ей очень Есенин, аж до "не могу".
человек, и не бил я по морде эту сопливую мамашу за то, что она свое дитя за
ненадобностью угробила, а теперь Есениным прикрывается. Сидел я спокойно и
слушал.
эта принесла мне кое-что в своем клювике. Чтобы я смог где-нибудь что-нибудь
"перекрыть". Оперативно. Не обязательно КАС, а хотя бы тот же военный
магазин, где мамаша эта трудится и куда воровская братия шмотки таскает
"паленые", краденые то бишь.
не слушал, как тот своему приятелю-корешку голову кухонным ножичком отпилил.
И не подливал он Витьке самтрестовский коньячок и не смеялся вместе с ним,
когда тот вспоминал, как у покойника открылись глаза и кудлатая башка
полностью отделилась от тела. А вот я слушал все, подливал и смеялся... И
было у меня в голове тогда только одно: "Ты не молчи, Витек, ты давай,
журчи, я тебе и коньячок, и сигаретку, потому как если ты замолчишь - все,
труба. Выпустит тебя следователь, и пойдешь ты дальше головы снимать..."
- своя. Это я к вопросу о цинизме. О среде обитания, о чутком отношении к
гражданам, о жизни, в конце концов. Да хватит, товарищ Ларин, оправдываться.
Ты не на товарищеском суде и не на ковре у прокурора. А что есть - то есть.
Бес-с-сердечный ты, бес-с-сердечный. Сухарь.
пожрать и вышел на улицу. Погода не улучшилась - тот же гололед, та же
слякоть. Перепрыгивая через лужи, я направился в столовую. Проглотив
дежурный обед, я решил прогуляться до места вчерашних событий. Не то чтобы
специально, а так, послушать сплетни, купить свежую газетку, одним словом,
разбазарить тридцать минут, оставшихся у меня от обеда.
убрали, асфальт вымыли. Торговцы продуктами и сигаретами пританцовывали на
легком весеннем ветерке. Мимо меня прошла девушка с крайне тоскливым взором.
Ровно через секунду я понял истинную причину ее грусти, потому что ноги мои
подлетели кверху и я всей массой рухнул на тротуар, поскользнувшись на еще
не оттаявшей лужице. Самое обидное, что при этом мой кулак ударил меня по
моему же лицу. Я бы ему этого никогда и ни за что не простил, будь он чужой.
а! Под скрытыми ухмылками прохожих я поднялся и отряхнулся. Одежда
пострадала несильно, так как грохнулся я не в лужу.
полчасика видон будет. Надо что-нибудь пооригинальнее придумать, а то ведь
никто не поверит, что я просто упал.
знакомого торговца газетами.
бородавок, если ты не увидишь его горбов, - засмеялся Степаныч. - Ничего
нет.
и больше, я точно не знаю. В молодости он сидел за политику, имел два высших
образования, философский склад ума, небольшую склонность к пьянству и
веселый характер. На свою небольшую пенсию он просуществовать не мог, а
поэтому подрабатывал продажей газет у метро, а по весне к лотку с газетами
присоединялись еще и медицинские весы, на которых он за небольшую плату
взвешивал всех желающих. Сейчас весы уже стояли на своем обычном месте,
значит зима кончилась. Почти народная примета.
прочес.
не ошибаюсь. Опыт.
медицинский. Кстати, на вот, газеты. Я тебе отобрал, там подчеркнул, что
читать, держи.
причем новости зачастую были уже порядком устаревшими. Я не читал отмеченных
им статей, но газеты брал, чтобы не обижать пенсионера.
гражданскую войну. Стрельба, убийства, грабежи. Куда мы катимся?
без перерыва часами. Как, впрочем, и другие одинокие люди, которым просто
необходимо общение.
начитались - мир состоит из богатых, бедных и прибавочной стоимости и, чтобы
хорошо жить, надо ликвидировать первое и последнее. Ликвидировали. А теперь
поняли, что ошибочка вышла. Крути назад, ликвидируй что-нибудь другое. Лучше
второе и третье. Чтобы сразу всем богатыми стать. Вот так. Сразу. Не
создавая, а только ликвидируя. Отсюда и все наши беды.
видел.
делать нечего. Газетами скучновато торговать, вот я и смотрю по сторонам.
спрашивали, но я сказал, что ничего не видел. Не хотел говорить. Мне от
вашего брата в жизни досталось. Но тебе скажу. Ты хороший человек, добрый.
Погоди.
мне.
желтой машине. Они движение с одной стороны перекрыли, пробка получилась.
Машины ход замедляли. И та, в которую стреляли, тоже остановилась. Тут ее и
тра-та-та. А пока суматоха, стрельба, под шумок ремонтники и снялись. Вон в
тот проулок. Я своим газетным сознанием думаю, что это не случайно. Тем
более, троллейбусы ходили исправно, и что там эти ребята чинили, не знаю.
Наверняка про них никто и не вспомнил.
Оба в желтых безрукавках.
бортовой номер разглядел, не весь, правда. Я сначала, как все, на стрельбу
смотреть стал, уже потом про машину-то сообразил. Так вот, номер кончается
на две восьмерки. Понял?
свидетелей уже опрашивали.
запомнил.
она поможет. Слушай. Он весит ровно восемьдесят два кило. С одеждой.
Восемьдесят два. Запомнил?
их пока не было. Заодно я прикидывал, что хорошего может принести мне знание