Чтение 3–й страницы книги ~Долина ужас~

Холмсом.

-- Штемпель поставлен в Кембервиле. Этот факт не может
помочь нам. Имя, вы считаете, вымышленное. Тоже, конечно, не
слишком благоприятное обстоятельство. Вы говорите, что посылали
ему деньги?

-- Два раза.

-- Куда именно?

-- В Кембервилское почтовое отделение чеками одного из
банков.

-- И вы ни разу не поинтересовались, кто приходил за ними?

-- Нет.

Инспектор был явно озадачен.

-- Почему же?

-- Потому что я всегда исполняю свое слово. После первого
же письма я обещал, что не буду разыскивать его.

-- Вы думаете, что он только пешка и что за ним стоит
какая-то более значительная личность?

-- Я не думаю, я знаю это.

-- Этот профессор, о котором я слышал от вас?

-- Именно.

-- Не скрою от вас, мистер Холмс, у нас в Скотленд-Ярде
считают, что вы зря имеете зуб на этого профессора. Я собрал
кое-какие сведения о нем: у него репутация почтенного ученого и
талантливого человека.

-- Я рад, что вы признаете его талантливость.

-- После того как мне стало известно ваше отношение к
нему, я счел необходимым повидать его. Со своим благородным
лицом, с седыми волосами и какой-то особенно торжественной
манерой держаться у него вид настоящего министра. Когда он при
прощании положил мне руку на плечо, это выглядело так, словно
отец благословляет сына, отпуская его в жестокий свет.

Холмс усмехнулся.

-- Великолепен! -- воскликнул он. -- Положительно
великолепен! Скажите мне, дорогой Макдоналд, эта приятная
интимная беседа происходила в кабинете профессора?

-- Да.

-- Красивая комната, не правда ли?

-- Очень красивая.

-- Вы сидели у его письменного стола?

-- Совершенно верно.

-- Так что вы оказались против источника света, а его лицо
было в тени?

-- Это происходило вечером... Да, свет лампы был направлен
в мою сторону.

-- Этого следовало ожидать. Обратили вы внимание на
картину за спиной профессора на стене?

-- Да, конечно, я заметил картину: на ней изображена
голова девушки, вполоборота.

-- Это картина Жана Батиста Греза, знаменитого
французского художника, жившего во второй половине
восемнадцатого века.

Инспектор слушал совершенно безучастно.

-- Не лучше ли нам... -- начал он.

-- Мы именно это и делаем, -- прервал его Холмс. -- Все, о
чем я говорю, имеет прямое отношение к тому, что вы называете
бирлстоунской тайной. Это можно даже назвать средоточием ее.

Макдоналд слегка улыбнулся.

-- Вы мыслите чересчур быстро для меня, мистер Холмс. Вы
отбрасываете одно или два звена в своих рассуждениях, а потому
я не могу поспеть за вами. Что может быть общего между давно
умершим художником и бирлстоунским делом?

-- Одна известная картина Греза недавно на аукционе у
Порта-лиса была оценена в миллион двести тысяч франков.

Лицо инспектора сразу выразило живейший интерес.

-- Я хочу напомнить вам, -- продолжал Холмс, -- что
размеры жалованья профессора Мориарти можно узнать крайне
легко: он получает семьсот фунтов в год.

-- В таком случае как же он мог приобрести...

-- Вот именно: как он мог?

-- Продолжайте, пожалуйста, мистер Холмс. Меня это
чрезвычайно заинтересовало. Любопытнейшая история!

-- А как же насчет Бирлстоуна? -- спросил Холмс, улыбаясь.

-- У нас еще есть время, -- ответил инспектор, взглянув на
часы. -- У ваших дверей меня ждет кэб, в двадцать минут он
доставит нас на вокзал Виктории. Но относительно этой
картины... Вы, мистер Холмс, кажется, однажды говорили мне, что
никогда не бывали у профессора Мориарти?

-- Да, никогда.

-- Каким же образом вы знакомы с его квартирой и
обстановкой?

-- А это другое дело. Я три раза посетил его квартиру без
приглашений, два раза под разными предлогами ожидал его и
уходил до его возвращения. А третий раз... Ну, об этом визите я
не буду распространяться перед официальным представителем
сыскной полиции. Скажу только, что в этот раз я позволил себе
просмотреть его бумаги. Результаты получились совершенно
неожиданные!

-- Вы обнаружили что-нибудь компрометирующее?

-- Совершенно ничего. Это-то и поразило меня. Впрочем,
есть одна вещь, о которой вы теперь знаете, -- картина. Следует
полагать, что он очень богатый человек. Но как он приобрел свое
богатство? Он не женат. Его младший брат служит начальником
железнодорожной станции где-то на западе Англии. Кафедра дает
ему семьсот фунтов в год. И тем не менее у него имеется
подлинный Грез.

-- Вы думаете, его богатство создается незаконными путями?

-- Конечно. Но я имею и другие основания для подобного
вывода: десятки тончайших нитей извилистыми путями ведут к
центру паутины, где скрывается это с виду бездеятельное, но
ядовитое существо. Я упомянул о Грезе только потому, что вы
видели его сами.

-- Признаюсь, все рассказанное вами крайне интересно. Но
укажите на что-нибудь поопределеннее. В чем его следует
обвинять: в подлогах, в изготовлении фальшивых денег, в
убийствах? Откуда у него берутся деньги?

-- Читали вы когда-либо о Джонатане Уайлде?

-- Имя как будто знакомое. Из какого-нибудь романа, не
правда ли? Я, признаться, недолюбливаю сыщиков из романов:
герои совершают подвиги, но никогда не рассказывается, как
именно они их совершают. Чистый вымысел, мало похожий на
действительность.

-- Джонатан Уайлд -- это не сыщик и не герой романа. Это
выдающийся преступник, живший в прошлом столетии.

-- В таком случае мне до него нет дела. Меня интересует
только современная жизнь, я человек практичный.

-- Мистер Мак, в жизни решительно все повторяется, даже
профессор Мориарти. Джонатан Уайлд был как бы невидимой
пружиной, тайной силой лондонских преступников, которым он
ссужал за пятнадцать комиссионных процентов с добычи свой ум и
организаторский талант. Старое колесо поворачивается, и спицы
возвращаются на прежние места. Все, что мы видим, когда-то уже
было и снова будет. Я расскажу вам кое-что еще о Мориарти.

-- Пожалуйста.

-- У меня был случай узнать, кто служит первым звеном в
созданной им цепи, на одном конце которой находится человек с
направленным в дурную сторону умом, а на другом -- сотня жалких
мелких жуликов и шулеров. Что касается средней части этой цепи,
то ее вы можете заполнить, без боязни ошибиться, едва ли не
всеми видами уголовных преступлений. Начальник его штаба,
стоящий также поодаль, вне всяких подозрений, столь же
недоступен карающей руке закона. Это полковник Себастьян Моран.
Как вы думаете, сколько он ему платит?

-- Затрудняюсь что-либо сказать.

-- Шесть тысяч фунтов в год. Это оценка ума, сделанная,
как видите, в духе американских дельцов. Сумма эта превышает
оклад премьер-министра. Такая подробность дает вам
представление о доходах Мориарти и масштабах, которыми он
оперирует. Теперь другой момент. Я счел важным поинтересоваться
несколькими последними чеками Мориарти. Самыми обыкновенными и
невинными чеками, которыми он оплачивает свои счета по
хозяйству. Они оказались выданными на шесть различных банков.
Что вы скажете об этом?

-- Странно, конечно. А какой вывод делаете вы?

-- Тот вывод, что он стремится избежать лишних разговоров
о своем богатстве. Ни один человек не должен знать, сколько в
действительности у него денег. Наверняка у него не менее
двадцати счетов в различных банках. Большая часть из них
размещена, надо полагать, за границей, скорее всего в
Германском или Лионском банках.

Макдоналд слушал очень внимательно, но шотландская