Чтение 3–й страницы книги ~Загадка поместья Шоскомб~

на нас. -- Надеюсь, вы сами не имеете отношения к скачкам?

-- Абсолютно никакого! Мы всего лишь два усталых лондонца,
которым просто необходим ваш чудесный беркширский воздух.

-- Ну тогда вы правильно выбрали место. Свежего воздуха
здесь сколько угодно. Только помните, что я сказал вам насчет
сэра Роберта. Он не из тех, кто много разговаривает, он сразу
пускает в ход кулаки. Не подходите близко к парку.

-- Хорошо, мистер Барнес. Мы внемлем вашему совету. Между
прочим, спаниель, повизгивающий у вас в зале, очень красив.

-- Это самый настоящий шоскомбский спаниель. Лучших нет во
всей Англии.

-- Я большой любитель собак, -- продолжал Холмс. -- Хочу
задать вам не совсем деликатный вопрос. Сколько может стоить
подобный пес?

-- Намного больше, чем я в состоянии заплатить, сэр. Этого
красавца мне недавно подарил сэр Роберт. Я постоянно держу его
на привязи, потому что он сбежит домой в ту же секунду, как
только я его отпущу.

-- Итак, мы уже получили несколько козырей, Уотсон, --
сказал мне Холмс, когда владелец гостиницы ушел. -- Правда,
даже с ними пока не так просто выиграть.

-- У вас есть версия, Холмс?

-- Я знаю только то, что примерно неделю назад в Шоскомбе
произошло нечто, круто изменившее всю жизнь поместья. Что же
именно? Могу лишь предположить. Обратимся еще раз к нашим
фактам. Брат перестает навещать свою дорогую тяжелобольную
сестру. Он избавляется от ее любимой собаки. Ее собаки, Уотсон!
Это вам ни о чем не говорит?

-- Нет. Разве что о его сильной злости.

-- Ну что же, это вполне вероятно. Продолжим обзор
событий, происшедших после ссоры, если она вообще была. Леди
Беатрис практически все время проводит у себя в комнате,
показывается на людях, только выезжая на прогулку вместе со
служанкой, больше не останавливается возле конюшни поглядеть на
своего любимца -- Принца Шоскомба и, вероятно, начинает пить.
Вот, пожалуй, и все. Не так ли?

-- Да, за исключением того, что касается склепа.

-- Это относится уже к другой цепи событий. Я попросил бы
их не смешивать. Цепь "А", касающаяся леди Беатрис, имеет
довольно зловещий оттенок.

-- Я не понимаю...

-- Ладно. Перейдем тогда к цепи "Б", связанной с сэром
Робертом. Он буквально помешан на выигрыше в дерби. Он попал в
лапы к ростовщикам, и в любой момент его имущество может пойти
с молотка, включая лошадей и конюшни. Человек он решительный,
жить привык на деньги сестры. Горничная сестры -- послушное
орудие в его руках. Ну что, доктор? Мне кажется, что пока все
идет как по маслу.

-- Ну а склеп?

-- Да... Склеп! Давайте-ка чисто теоретически предположим,
что сэр Роберт убил свою сестру.

-- Но, Холмс! Друг мой, об этом не может быть и речи!

-- Послушайте, Уотсон. По происхождению Норбертоны -- люди
почтенные. Но и в хорошее стадо может затесаться паршивая овца.
Так что не стоит отметать эту версию, не обсудив ее. Без денег
Роберт Норбертон бежать за границу не может, а обладателем
денег он может стать, только если удастся его затея с Принцем
Шоскомба. Поэтому он вынужден пока оставаться в поместье. Роль
сестры будет пока исполнять служанка -- в этом нет ничего
сложного, а тело старой леди можно перенести в склеп, куда
вообще никто не заглядывает, или же тайно уничтожить ночью в
печи. Так вот и могла остаться улика, подобная имеющейся в
нашем распоряжении. Что вы на это скажете, доктор?

-- Все довольно правдоподобно, если, конечно, согласиться
с чудовищным исходным предположением.

-- Кажется, я придумал небольшой эксперимент, Уотсон. Мы
поставим его завтра же, чтобы прояснить дело. А сейчас, дабы
выглядеть теми, за кого мы себя выдаем, предлагаю пригласить
хозяина гостиницы и повести светский разговор об угрях и плотве
за стаканом его лучшего вина. Это самый краткий путь к
расположению мистера Барнеса. А уж по ходу беседы мы можем
услышать полезную местную сплетню.

...На следующее утро Холмс обнаружил, что мы забыли взять
с собой блесну на молодую щуку, поэтому вместо рыбалки нам
пришлось пойти гулять. Мы вышли около одиннадцати. Холмс
получил разрешение взять с собой прекрасного спаниеля.

-- Вот мы и пришли, -- произнес мой друг, когда мы
приблизились к высоким воротам парка, которые венчались
фигурами сказочных грифов родового герба. -- От мистера Барнеса
нам известно, что старая леди выезжает на прогулку около
полудня. Ее экипаж должен здесь остановиться и стоять, пока
будут открывать ворота. Вы, Уотсон, задержите кучера
каким-нибудь вопросом, едва он окажется за воротами.
Действуйте, а я спрячусь за куст и стану наблюдать.

Ждать пришлось недолго. Четверть часа спустя мы увидели
большую открытую коляску желтого цвета, направляющуюся по
главной аллее в нашу сторону. В нее были запряжены два
прекрасных серых рысака. Холмс вместе с собакой спрятался за
своим кустом, а я встал на дороге, безразлично помахивая
тростью. Охранник распахнул ворота.

Коляска двигалась совсем медленно, и я мог разглядеть
всех, кто в ней находился. Слева сидела румяная молодая женщина
с золотистыми волосами и дерзким взглядом. По правую руку от
нее -- сгорбленная пожилая дама, плотно закутанная в
многочисленные шали. Как только лошади вышли из ворот на
дорогу, я поднял руку и, когда кучер остановил экипаж,
осведомился, дома ли сейчас сэр Роберт.

В этот миг Холмс покинул свое укрытие и спустил с поводка
спаниеля. С радостным визгом пес бросился к коляске и вскочил
на подножку. Но тут же его радостный лай стал злобным и
яростным, и он вцепился зубами в черную юбку старой леди.

-- Пшел! Пшел вон! -- услышали мы грубый голос.

Кучер хлестнул лошадей, и мы остались на дороге одни.

-- Теперь все ясно, -- сказал Холмс, пристегивая поводок к
ошейнику еще не успевшего успокоиться спаниеля.

-- Но ведь голос был мужской! -- воскликнул я.

-- Вот именно, Уотсон. У нас появился еще один козырь,
однако играть нужно все равно осторожно.

У Шерлока Холмса не было планов на остаток дня, и мы
воспользовались своими рыболовными снастями. В результате имели
на ужин целое блюдо форели. После ужина мой друг начал опять
проявлять признаки активности.

Мы вновь оказались на той же дороге, что и утром, и
подошли к воротам парка. Возле них стоял высокий человек,
оказавшийся не кем иным, как мистером Мейсоном -- тренером из
Шоскомба, приезжавшим к нам в Лондон.

-- Добрый вечер, джентльмены, -- поздоровался он. -- Я
получил вашу записку, мистер Холмс. Роберт Норбертон еще не
вернулся, но его ожидают сегодня к ночи.

-- А далеко ли склеп от дома? -- осведомился Холмс.

-- Метрах в четырехстах.

Ночь была не лунная и очень темная, но Мейсон уверенно вел
нас по заросшим травой лужайкам, пока впереди не начали
вырисовываться неясные очертания часовни. Когда мы подошли к
часовне, наш проводник, спотыкаясь о груды камней, нашел в
полной тьме путь к тому месту, откуда лестница вела вниз, прямо
в склеп. Спустившись, он чиркнул спичкой, осветил мрачное и
зловещее помещение с замшелыми осыпающимися стенами и рядами
гробниц, свинцовых и каменных. Холмс зажег свой фонарь,
бросивший сноп ярко-желтого цвета. Лучи отражались от
металлических пластинок на гробницах, украшенных изображением
короны и грифона -- герба древнего рода, сохранявшего свое
величие до смертного порога.

-- Вы говорили о найденных вами здесь костях, мистер
Мейсон. Покажите нам, где они, и можете возвращаться.

-- Они здесь, вот в этом углу.

Тренер прошел в противоположный угол склепа и остановился
в немом удивлении, когда луч нашего фонаря осветил указанное
место.

-- Но они исчезли!.. -- с трудом вымолвил он.

-- Я этого ожидал, -- сказал Холмс с довольной усмешкой.
-- Полагаю, золу от них можно найти в печи, которая уже
поглотила часть из них.

-- Но зачем же сжигать кости человека, умершего десять
веков назад, -- изумился Джон Мейсон.

-- Мы и пришли сюда, чтобы выяснить это, -- ответил Холмс.
-- Полагаю, до утра нам удастся найти ответ. А вас не станем
больше задерживать.

Мейсон удалился, и Холмс принялся тщательно осматривать
все гробницы, начиная с самых древних, относившихся, вероятно,