Чтение 3–й страницы книги ~Пестрая лента~

четыре вьюшки. Итак, нельзя сомневаться, что сестра во время
постигшей ее катастрофы была совершенно одна. Никаких следов
насилия обнаружить не удалось.

-- А как насчет яда?

-- Врачи исследовали ее, но не нашли ничего, что указывало
бы на отравление.

-- Что же, по-вашему, было причиной смерти?

-- Мне кажется, она умерла от ужаса и нервного потрясения.
Но я не представляю себе, кто мог бы ее так напугать.

-- А цыгане были в то время в усадьбе?

-- Да, цыгане почти всегда живут у нас.

-- А что, по-вашему, могли означать ее слова о ленте, о
пестрой ленте?

-- Иногда мне казалось, что слова эти были сказаны просто
в бреду, а иногда -- что они относятся к цыганам. Но почему
лента пестрая? Возможно, что пестрые платки, которые носят
цыганки, внушили ей этот странный эпитет.

Холмс покачал головой: видимо, объяснение не удовлетворяло
его.

-- Это дело темное, -- сказал он. -- Прошу вас,
продолжайте.

-- С тех пор прошло два года, и жизнь моя была еще более
одинокой, чем раньше. Но месяц назад один близкий мне человек,
которого я знаю много лет, сделал мне предложение. Его зовут
Армитедж, Пэрси Армитедж, он второй сын мистера Армитеджа из
Крейнуотера, близ Рединга. Мой отчим не возражал против нашего
брака, и этой весной мы должны обвенчаться. Два дня назад в
западном крыле нашего дома начались кое-какие переделки. Была
пробита стена моей спальни, и мне пришлось перебраться в ту
комнату, где скончалась сестра, и спать на той самой кровати,
на которой спала она. Можете себе представить мой ужас, когда
прошлой ночью, лежа без сна и размышляя о ее трагической
смерти, я внезапно услышала в тишине тот самый тихий свист,
который был предвестником гибели сестры. Я вскочила, зажгла
лампу, но в комнате никого не было. Снова лечь я не могла -- я
была слишком взволнована, поэтому я оделась и, чуть рассвело,
выскользнула из дому, взяла двуколку в гостинице "Корона",
которая находится напротив нас, поехала в Летерхед, а оттуда
сюда -- с одной только мыслью повидать вас и спросить у вас
совета.

-- Вы очень умно поступили, -- сказал мой друг. -- Но все
ли вы рассказали мне?

-- Да, все.

-- Нет, не все, мисс Ройлотт: вы щадите и выгораживаете
своего отчима.

-- Я не понимаю вас...

Вместо ответа Холмс откинул черную кружевную отделку на
рукаве нашей посетительницы. Пять багровых пятен -- следы пяти
пальцев -- ясно виднелись на белом запястье.

-- Да, с вами обошлись жестоко, -- сказал Холмс.

Девушка густо покраснела и поспешила опустить кружева.

-- Отчим -- суровый человек, -- сказала она. -- Он очень
силен, и, возможно, сам не замечает своей силы.

Наступило долгое молчание. Холмс сидел, подперев руками
подбородок и глядя на потрескивавший в камине огонь.

-- Сложное дело, -- сказал он наконец. -- Мне хотелось бы
выяснить еще тысячу подробностей, прежде чем решить, как
действовать. А между тем нельзя терять ни минуты. Послушайте,
если бы мы сегодня же приехали в Сток-Морон, удалось бы нам
осмотреть эти комнаты, но так, чтобы ваш отчим ничего не узнал.

-- Он как раз говорил мне, что собирается ехать сегодня в
город по каким-то важным делам. Возможно, что его не будет весь
день, и тогда никто вам не помешает. У нас есть экономка, но
она стара и глупа, и я легко могу удалить ее.

-- Превосходно. Вы ничего не имеете против поездки,
Уотсон?

-- Ровно ничего.

-- Тогда мы приедем оба. А что вы сами собираетесь делать?

-- У меня в городе есть кое-какие дела. Но я вернусь
двенадцатичасовым поездом, чтобы быть на месте к вашему
приезду.

-- Ждите нас вскоре после полудня. У меня здесь тоже есть
кое-какие дела. Может быть вы останетесь и позавтракаете с
нами?

-- Нет, мне надо идти! Теперь, когда я рассказала вам о
своем горе, у меня просто камень свалился с души. Я буду рада
снова увидеться с вами.

Она опустила на лицо черную густую вуаль и вышла из
комнаты.

-- Так что же вы обо всем этом думаете, Уотсон? -- спросил
Шерлок Холмс, откидываясь на спинку кресла.

-- По-моему, это в высшей степени темное и грязное дело.

-- Достаточно грязное и достаточно темное.

-- Но если наша гостья права, утверждая, что пол и стены в
комнате крепки, так что через двери, окна и каминную трубу
невозможно туда проникнуть, значит, ее сестра в минуту своей
таинственной смерти была совершенно одна...

-- В таком случае, что означают эти ночные свисты и
странные слова умирающей?

-- Представить себе не могу.

-- Если сопоставить факты: ночные свисты, цыгане, с
которыми у этого старого доктора такие близкие отношения,
намеки умирающей на какую-то ленту и, наконец, тот факт, что
мисс Элен Стоунер слышала металлический лязг, который мог
издавать железный засов от ставни... если вспомнить к тому же,
что доктор заинтересован в предотвращении замужества своей
падчерицы, -- я полагаю, что мы напали на верные следы, которые
помогут нам разгадать это таинственное происшествие.

-- Но тогда при чем здесь цыгане?

-- Понятия не имею.

-- У меня все-таки есть множество возражений...

-- Да и у меня тоже, и поэтому мы сегодня едем в
Сток-Морон. Я хочу проверить все на месте. Не обернулись бы
кое-какие обстоятельства самым роковым образом. Может быть их
удастся прояснить. Черт возьми, что это значит?

Так воскликнул мой друг, потому что дверь внезапно широко
распахнулась, и в комнату ввалился какой-то субъект
колоссального роста. Его костюм представлял собою странную
смесь: черный цилиндр и длинный сюртук указывали на профессию
врача, а по высоким гетрам и охотничьему хлысту в руках его
можно было принять за сельского жителя. Он был так высок, что
шляпой задевал верхнюю перекладину нашей двери, и так широк в
плечах, что едва протискивался в дверь. Его толстое, желтое от
загара лицо со следами всех пороков было перерезано тысячью
морщин, а глубоко сидящие, злобно сверкающие глаза и длинный,
тонкий, костлявый нос придавали ему сходство со старой хищной
птицей.

Он переводил взгляд то на Шерлока Холмса, то на меня.

-- Который из вас Холмс? -- промолвил наконец посетитель.

-- Это мое имя, сэр, -- спокойно ответил мой друг. -- Но я
не знаю вашего.

-- Я доктор Гримеби Ройлотт из Сток-Морона.

-- Очень рад. Садитесь, пожалуйста, доктор, -- любезно
сказал Шерлок Холмс.

-- Не стану я садиться! Здесь была моя падчерица. Я
выследил ее. Что она говорила вам?

-- Что-то не по сезону холодная погода нынче, -- сказал
Холмс.

-- Что она говорила вам? -- злобно закричал старик.

-- Впрочем, я слышал, крокусы будут отлично цвести, --
невозмутимо продолжал мой приятель.

-- Ага, вы хотите отделаться от меня! -- сказал наш гость,
делая шаг вперед и размахивая охотничьим хлыстом. -- Знаю я
вас, подлеца. Я уже и прежде слышал про вас. Вы любите совать
нос в чужие дела.

Мой друг улыбнулся.

-- Вы проныра!

Холмс улыбнулся еще шире.

-- Полицейская ищейка!

Холмс от души расхохотался.

-- Вы удивительно приятный собеседник, -- сказал он. --
Выходя отсюда, закройте дверь, а то, право же, сильно сквозит.

-- Я выйду только тогда, когда выскажусь. Не вздумайте
вмешиваться в мои дела. Я знаю, что мисс Стоунер была здесь, я
следил за ней! Горе тому, кто станет у меня на пути! Глядите!

Он быстро подошел к камину, взял кочергу и согнул ее
своими огромными загорелыми руками.

-- Смотрите, не попадайтесь мне в лапы! -- прорычал он,
швырнув искривленную кочергу в камин и вышел из комнаты.

-- Какой любезный господин! -- смеясь, сказал Холмс. -- Я