Чтение 3–й страницы книги ~Рождество Эркюля Пуаро~

находимся в полной зависимости.

- Мне крайне неприятно, что ты так считаешь, - расстроился Альфред. - Ты
неблагодарна. Мой отец делает для нас все...

Она еле удержалась, чтобы не возразить, еще раз пожав своими худыми, но
изящными плечами.

- Знаешь, Лидия, - продолжал Альфред, - а ведь отец очень тебя любит...

- Зато я его не люблю, - резко возразила жена.

- Лидия, ну как ты можешь такое говорить. Нехорошо с твоей стороны...

- Возможно. Но порой я испытываю потребность сказать правду.

- Если бы отец догадывался...

- Твой отец прекрасно знает, что я его не люблю. И, по-моему, это его
даже забавляет.

- Ей-богу, ты ошибаешься, Лидия. Он часто повторяет мне, что ты
очень-очень мила с ним.

- Естественно, я держу себя в рамках приличия. И буду держать. Просто я
говорю тебе, какие чувства испытываю на самом деле. Мне не по душе твой
отец, Альфред. Я считаю его злым и деспотичным стариком. Пользуясь твоей
привязанностью, он заставляет тебя полностью ему подчиняться. Тебе уже давно
следовало бы восстать.

- Хватит, Лидия, - резко остановил ее Альфред. - Я больше не желаю все
это выслушивать.

- Извини, - вздохнула она. - Может, я и не права... Давай лучше обсудим,
как будем отмечать Рождество. Как по-твоему, твой брат Дэвид в самом деле
приедет?

- А почему бы нет?

Она с сомнением покачала головой.

- Дэвид - человек со странностями. Не забывай, что он уже много лет не
появлялся в этом доме. Он так любил вашу мать, что до сих пор испытывает
неприязнь к Горстон-Холлу.

- Дэвид всегда выводил отца из себя своей страстью к музыке и
мечтательностью, - заметил Альфред. - Согласен, отец часто бывал к нему
несправедлив. Но мне кажется, что Дэвид и Хильда обязательно приедут. Ведь
это все-таки Рождество.

- Ну да. Мир и любовь к ближним, - добавила Лидия, иронически скривив
губы. - Кстати, Джордж и Магдалина тоже приезжают. Сказали, что прибудут,
наверное, завтра. Магдалине, боюсь, будет у нас жутко скучно.

- Никак не пойму, зачем Джорджу понадобилось жениться на женщине, которая
моложе его на двадцать лет! - чуть раздраженно откликнулся Альфред. -
Впрочем, этот мой братец никогда не отличался особым умом!

- Тем не менее в политике он сделал успешную карьеру, - заметила Лидия. -
Избиратели им довольны. И Магдалина, по-моему, немало ему помогает.

- Она мне не слишком нравится, - медленно произнес Альфред. - Женщина
она, несомненно, очень привлекательная, но напоминает купленные в лавке
красивые груши: сверху они румяные и блестящие, а на вкус... - Он покачал
головой.

- А на вкус противные? - подхватила Лидия. - Как странно слышать это от
тебя, Альфред!

- Почему же странно?

- Потому что обычно ты ни о ком худого слова не скажешь, - ответила
Лидия. - Меня иногда даже раздражает, что ты не способен - как бы это
поточнее выразить? - не способен даже заподозрить ничего дурного в другом
человеке. Ты словно не от мира сего.

- Сей мир таков, каким ты сам себе его представляешь, - улыбнулся
Альфред.

- Ты не прав, - с горячностью возразила Лидия. - Зло не только в мыслях.
Зло существует само по себе! Ты, по-видимому, этого не осознаешь. А я.., я
явственно его чувствую. Я всегда ощущала его присутствие здесь, в этом
доме... - Прикусив губу, она отвернулась.

- Лидия.., - начал было Альфред.

Но она предостерегающе подняла руку, глядя куда-то поверх его плеча.
Альфред обернулся.

В дверях, почтительно склонившись, стоял темноволосый человек с приятным
лицом.

- В чем дело, Хорбери? - резко спросила Лидия.

- Мистер Ли, мадам, - тихо ответил Хорбери, и при этом имени его
почтительность стала просто безмерной, - просил передать, что на Рождество
прибудут еще двое гостей и что им следует приготовить комнаты.

- Еще двое? - удивилась Лидия.

- Да, мадам, джентльмен и молодая леди, - кротким голосом подтвердил
Хорбери.

- Молодая леди? - изумленно переспросил Альфред.

- Так сказал мистер Ли, сэр.

- Пойду поговорю с ним... - быстро произнесла Лидия. Хорбери сделал еле
приметный шаг вперед, но этого было достаточно, чтобы Лидия остановилась.

- Извините меня, мадам, но мистер Ли сейчас спит. Он просил его не
беспокоить.

- Понятно, - отозвался Альфред. - Мы ни в коем случае не станем его
беспокоить.

- Благодарю вас, сэр. Хорбери вышел.

- До чего же гнусный тип! - с неприязнью воскликнула Лидия. -
Подкрадывается как кот. Никогда не услышишь его шагов.

- Мне он тоже не по душе. Но свои обязанности он знает. Отыскать в наши
дни хорошего камердинера для больного не так-то легко. И отцу он нравится. А
это самое главное.

- Да, это самое главное, как ты говоришь. Альфред, что это еще за молодая
леди? Кто она?

- Понятия не имею, - пожал плечами Альфред. - Просто теряюсь в догадках.

Они недоумевающе смотрели друг на друга. Затем выразительный рот Лидии
снова искривился в усмешке, и она сказала:

- Знаешь, что я думаю, Альфред?

- Что?

- По-моему, твой отец последнее время очень скучает. Вот и решил устроить
себе на Рождество небольшое развлечение.

- Пригласив на семейный праздник двух незнакомых людей?

- Не знаю деталей, но, думаю, твой отец явно собирается повеселиться.

- Надеюсь, ему это удастся, - мрачно заметил Альфред. - Бедняга, стать
инвалидом, прикованным к креслу - и это после той бурной жизни, которую он
вел.

- После.., бурной жизни, которую он вел, - медленно повторила Лидия.

Пауза, которую она сделала перед словом "бурной" придала фразе какое-то
особое, хотя и несколько туманное значение. Альфред, по-видимому, это
почувствовал. Он вспыхнул и смутился.

- Просто не верится, что ты его сын! - вдруг воскликнула она. - Вы такие
разные! И ты его не просто любишь, ты его боготворишь!

- Не кажется ли тебе, Лидия, что ты заходишь слишком далеко? - с явным
раздражением сказал ей Альфред. - Любовь сына к отцу - чувство вполне
естественное. Неестественно было бы обратное.

- В таком случае большинство членов нашей семьи ведут себя неестественно,
- заметила Лидия. - Ладно, не будем спорить. Извини, если обидела тебя. Я не
хотела, правда, Альфред. Я восхищаюсь твоей.., преданностью. Преданность в
наши дни встречается крайне редко. Может, я просто ревную тебя? Говорят, что
женщины обычно ревнуют мужей к свекрови - ну а я к свекру.., может же так
быть?

Он нежно обнял ее.

- Твой язык частенько подводит тебя, Лидия. У тебя нет никаких оснований
для ревности.

Полная раскаяния, она чмокнула его и ласково потрепала за ухо.

- Я знаю, Альфред. Вот почему-то к твоей матери я тебя никогда не ревную,
хотя ты часто ее вспоминаешь. Жаль, что мне не довелось ее знать.

- Она была слабым существом, - вздохнул он. Его жена с интересом
взглянула на него.

- Вот, значит, какой она тебе запомнилась... Слабым существом...
Интересно.

- Мне она запомнилась почти всегда больной... - задумчиво отозвался он. -
И почти всегда в слезах... - Он покачал головой. - Вечно в подавленном
настроении.

Не сводя с него глаз, она еле слышно пробормотала:

- Как странно...

Но когда он обратил к ней вопрошающий взгляд, она, резко встряхнув
головой, сменила тему разговора.

- Поскольку нам не дозволено узнать, кто наши таинственные гости,
пойду-ка я поработаю в саду.

- На улице холодно, дорогая. Резкий ветер.

- Я оденусь потеплее.

Она вышла из комнаты. Альфред Ли несколько минут стоял неподвижно,
хмурясь собственным мыслям, а затем подошел к большому окну, которое
выходило на открытую террасу. Через минуту-другую он увидел, как из дома
вышла Лидия с плоской корзинкой в руках. На ней было длинное пальто из
плотной шерсти. Поставив корзинку на землю, она принялась возиться с
квадратной каменной вазой, слегка возвышавшейся над землей.

Некоторое время он следил за ней. Потом, надев пальто и шарф, вышел через
боковую дверь наружу и проследовал вдоль таких же ваз с миниатюрными садами
- творениями ловких рук Лидии.

В одной из этих плоских квадратных ваз был воспроизведен пустынный
ландшафт: мелкий желтый песок, горстка зеленых пальм, вырезанных из крашеной
жестяной банки, и караван верблюдов в сопровождении двух погонщиков-арабов.
Несколько примитивных глиняных хижин были вылеплены из пластилина. В другой
каменной вазе был разбит террасами итальянский сад, на миниатюрных клумбах
которого красовались восковые цветы. Третья представляла собой Арктику:
куски зеленого стекла изображали айсберги, а на "берегу", сбившись в стаю,