что мисс Милрей присоединится к нам, все-таки хоть не будет за столом
чертовой дюжины.
пусть убивают, если вам так хочется. Ставлю только одно условие - жертвой
буду не я.
Глава 2
Внезапная смерть
представительницы прекрасного пола. Их он понимал очень хорошо, значительно
лучше, чем это обычно свойственно мужчинам. Он без труда постигал их
психологию, ибо ему самому были присущи некоторые женские черты. Дамы охотно
поверяли ему свои тайны, но никогда не принимали его всерьез. Порой это
немного огорчало мистера Саттертуэйта. Ему тогда казалось, что на сцене
жизни он лишь зритель, наблюдающий за развитием драмы, в которой для него
нет места. Но, честно говоря, эта роль вполне его устраивала.
стилизованной неким модным художником под роскошную каюту корабля, мистер
Саттертуэйт с неподдельным интересом разглядывал волосы Синтии Дейкерс,
стараясь подыскать название тому редкому оттенку, который Синтия ухитрилась
им придать. Цвет был совершенно невиданный, но довольно приятный для глаз,
какой-то зеленовато-бронзовый. Краска, должно быть, прямо из Парижа,
предположил мистер Саттертуэйт. Трудно было сказать, хороша ли собой миссис
Дейкерс на самом деле, но выглядела она сногсшибательно - высокая, с фигурой
безупречно отвечающей требованиям моды. Шея и руки у нее в любое время года
имели оттенок легкого курортного загара, естественного или искусственного -
не разберешь. Зеленовато-бронзовые волосы уложены в замысловатую и,
бесспорно, наимоднейшую прическу, которую способен сотворить только лучший
лондонский парикмахер. Выщипанные брови, подкрашенные ресницы, чуть заметный
налет тончайшего грима на лице, рот, незатейливо очерченный природой, но
обретший с помощью помады изящный изгиб - все как нельзя более шло к ее
вечернему платью, чрезвычайно простенькому (смешно, до чего обманчива эта
кажущаяся простота!), из какой-то необычайной материи - тускло-синей, но как
бы светящейся изнутри.
нее. - Интересно, какова она на самом деле".
нечто, по природе своей невозможное. Так вот, это было из разряда
невозможного. Это было.., пронзительно.
Саттертуэйт. - У всех на языке это "пронзительно".
высокой, красивой, с седыми волосами, дерзко очерченным ртом и прелестными
глазами.
визгливым голосом.
лицом и усами щеточкой. Глаза у него бегали.
"Одностороннее движение" была признана лондонской публикой чуть ли не самой
остроумной и смелой за последние несколько лет. Мисс Уиллс, высокая,
худощавая, со скошенным подбородком и светлыми в мелких кудряшках волосами,
носила пенсне и была одета в ужасающе бесформенное платье из зеленого
шифона.
- но, право, мне там совсем не понравилось. Я чувствовала себя страшно
неуютно. Но, конечно, для моей работы такие поездки необходимы. - Должна же
я знать, что творится на белом свете.
нее, как снег на голову, и она покинула свою келью, то бишь пансион,
где-нибудь в Борнмуте. Уж там-то ей наверняка все по душе".
изумлялся. Что общего у блестящего, утонченного и остроумного Энтони Эстора
с бесцветной мисс Уиллс? И вдруг он заметил, что в блекло-голубых глазах за
стеклами пенсне светится острый, явно незаурядный ум. Мистер Саттертуэйт
почувствовал на себе оценивающий взгляд этих глаз и даже немного смутился.
Казалось, мисс Уиллс внимательно рассматривает его, будто старается
запомнить на всю жизнь.
вскакивая со своего места. Мисс Уиллс заулыбалась.
Литтон Гор, мистер и миссис Беббингтон и мисс Литтон Гор.
придвинулся поближе к леди Мэри Литтон Гор. Он, как известно, питал слабость
к громким титулам.
истинным аристократкам, а леди Мэри, бесспорно, была из их числа.
руках, она приехала в Лумаут и поселилась в небольшом коттедже, где и жила с
тех самых пор. Из прислуги она держала лишь одну горничную, искренне ей
преданную.
пятидесяти пяти лет. Выражение лица у нее было необыкновенно милое и немного
застенчивое. Дочь она обожала и постоянно за нее тревожилась.
всяком случае, характер у нее был куда более решительный.
безусловно, весьма и весьма привлекательна. И причина тому - ее неуемная
жизненная сила. Кажется, в ней больше жизни, чем во всех присутствующих
здесь, вместе взятых.
тугими завитками падали на тонкую шею, светло-серые глаза глядели открыто и
смело, изящно круглились нежные щеки, заразительно звучал смех - все
создавало ощущение пленительной молодости и живости.
гостиную.
любил.
поднимая брови.
красоте есть что-то слащавое. И еще.., что-то от иностранца, что ли? Нечто
не совсем английское...
сводил глаз маленький человечек, у которого голова по форме удивительно
напоминала яйцо, а усы явно выдавали в нем иностранца. Мистер Саттертуэйт
уже нашел случай напомнить о себе мосье Эркюлю Пуаро. Маленький человечек
оказался чрезвычайно любезен. Правда, мистер Саттертуэйт заподозрил, что он
намеренно подчеркивает свою неанглийскую манерность. Его небольшие
насмешливые глаза, казалось, говорили: "Вы ждете, что я буду строить из себя
шута? Разыгрывать комедию? Bien, - пусть будет по-вашему!"
и немного печален.
леди Мэри и мистеру Саттертуэйту. Ему было шестьдесят с небольшим, выцветшие
глаза его смотрели добродушно, и держался он подкупающе скромно.
так великодушен. Более приятного соседа нельзя и пожелать. Думаю, леди Мэри
со мной согласится.
бывает простодушен, как дитя, - добавила она с ласковой улыбкой.
еще размышлял о том, сколь неистребим в женщинах материнский инстинкт. С его
викторианским воспитанием он особенно ценил в них эту черту.
стаканом в руке, - но только один.
коктейль. Надеюсь, миссис Беббингтон не станет возражать.
настойчиво втолковывала сэру Чарлзу что-то важное, кажется, о пользе
чернозема.
впечатление особы весьма решительной, деятельной и совершенно чуждой
мелочности. Словом, как справедливо сказал о ней Чарлз Картрайт, это была
весьма достойная дама.
зеленом? Вы с ней разговаривали, когда мы вошли.