заметила моя жена.
Костей. Дал мне два дня на фотографию и на "подготовку советов". Обещал
позвонить через два дня и сообщить, как все это ему передать.
изношенных и выброшенных. В этой коробке хранились мои фотографии, начиная
с традиционных голых младенцев и дальше, без всякого хронологического
порядка, вперемешку. Но даже самые поздние из них были сделаны лет
пятнадцать назад, в теплой тинейджеровской компании. После этого, видимо,
никому я не был особенно нужен или же просто интерес к фотографированию у
моих друзей пропал. Я отложил две фотографии, где я был изображен крупным
планом. На одной - в Пуще-Водицком парке, с бутылкой белого портвейна, на
второй - на пикнике где-то в Святошино, у костра, горящего черно-белым
огнем. Подойдя к зеркалу и сравнив себя сегодняшнего с собой
фотографическим, я понял, что передавать такие фото можно только в том
случае, если я не хочу быть узнанным и найденым. Что же было делать?
Где-то еще лежали восемь фотографий три на четыре, которые я сделал года
три назад в несбывшейся надежде пойти на водительские курсы и получить
права.
направился к ближайшей фотомастерской.
вырвалось у него, когда я пробурчал что-то недовольное.
через три дня.
завтра.
срочность. Я ж деньгами не прошу - кому они сейчас надо?!
в центр и пошляться. Именно пошляться, как я, в принципе, шлялся всю
жизнь. Без особенной цели, не спеша, заходя в кафе и разыскивая в очереди
знакомых.
сегодняшнего шляния - мне нужно было "подготовить советы" для Кости. То
есть, сообщить ему в каких местах и в какое время дня его будущий клиент
бывает. Стало быть, надо было решить, в каких кафе чаще всего бываю я. Но
в то же время, определить эти кафе и потом ходить по ним, ожидая выстрела
в спину или в затылок, было занятием не из приятных. Психомазохистом я не
был. Надо было придумать для себя что-то более гуманное.
хлебного. Там было сумрачно и безлюдно.
взяли поставленную задачу. Я даже сам загордился ими, словно они никакого
отношения к моей голове не имели. Все гениальное просто - это было еще раз
доказано. Я знал, что надо было делать и наступившее в результате этого
облегчение даже ослабило действие кофеина на организм. Я расслабился.
убитым, и время для этого эффектного события. Конечно, убивать в публичном
месте - дело трудное. И исчезнуть потом, уйти незамеченным - тоже задача
не из легких, но это уже не мои проблемы. Он профессионал - пусть это
докажет. Хотя, если его-таки схватят и выяснят, что он просто убил
любовника чьей-то жены - моя посмертная репутация сильно пострадает и
смерть моя станет более анекдотичной, чем трагической. Нет, надо было
создать ему все условия, чтобы он ушел незамеченным. Чтобы никогда не
нашли моего убийцу и никогда не раскрыли причину преступления. Но как -
нужна еще одна чашка кофе.
вместо обычного одного. И снова думал, точнее перебирал в мыслях все
знакомые мне кофейни, выбирая ту, в которой вечером перед закрытием бывает
поменьше посетителей. В этом подвальчике, в принципе, под вечер редко
бывает больше двух-трех кофеманов, но здесь такие крутые ступеньки, что,
убегая, можно себе шею свернуть.
этого Кости забочусь, хоть и не видел его ни разу и не уверен, что в
последний момент успею его увидеть.
портрет любимого актера. С едва прочитываемой и из-за этого какой-то
загадочной улыбочкой и умным прищуром, в котором было что-то ленинское.
одиночеством. Пил чай из шиповника. Думал о сюрпризе, который я готовлю
для своей жены. И совсем не думал о том, что наши отношения или их
отсутствие перешли на новую ступень - она не ночевала дома прошлой ночью и
только утром забежала, чтобы взять что-то или переодеться. Это было рано
утром - я еще спал и больше слышал ее приход, чем видел.
отношению ко мне. И этот вечерний дождь не был бы таким сентиментальным,
будь она рядом или в комнате. Есть же люди, чье отсутствие вызывает
радость или даже провоцирует ощущение счастья. Плохо, когда таким
человеком оказывается жена.
фотографией и "наводками" в абонентский ящик номер триста тридцать один в
двадцать пятом отделении связи, которое находилось в самом начале
Владимирской, почти у Андреевской церкви.
свалившуюся на меня внезапно и неожиданно. Захотелось спать. Вечерний
дождь зазвучал убаюкивающе. Но перед тем, как идти спать я все-таки
заставил себя взять календарик и листок бумаги. По календарику я выбрал
день своего будущего убийства - следующий четверг. К этому дню недели я
имел особые чувства. Когда-то в четверг я познакомился с одной девушкой и
тут же пригласил ее в кафе. Дело было на Подоле и после этого на
протяжении счастливого года или чуть дольше мы с ней называли это кафе
"четверговским". Оно распологалось в трех минутах ходьбы от Контрактовой
площади. Как раз по трамвайной линии, ведущей к речному порту. Кафе, не
имевшее и до сих пор не имеющее названия, сумрачное, с плохим освещением и
двумя небольшими залами. Конечно, можно было бы выбрать "место
преступления" и посимпатичней, да и поприличнее. Но я остановил свой выбор
на этом кафе.
ул.Братской возле остановки тридцать первого трамвая в сторону Почтовой
площади". Положив фото и записку в конверт, я с чувством исполненного
долга лег спать.
бросил конверт в триста тридцать первый из них.
прожить, ведь оставшееся время моей жизни было уже настолько ограничено,
что при небольшом усилии исчислялось в точном колличестве секунд, не
говоря уже о минутах и часах.
наступила, видимо ненадолго, "золотая осенняя пора", желтые и красные
листья, устойчивая бодрящая прохлада и отсутствие ветра при совершенно
голубом небе. Если бы в раю наступала осень, она была бы именно такой.
магазинчики только открывались. Самые громкие звуки на спуске порождали в
этот момент мои туфли, ударяясь о булыжник мостовой своими дешевыми
пластиковыми подошвами.
на Братской в том самом "четверговском" кафе. Благо оно уже работало и
какой-то парень студенческого вида, забившись в угол, пил свой первый,
должно быть, на сегодня кофе. Я тоже взял половинку и уселся за столик в
Березин Федор
Василенко Иван
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Зыков Виталий