Чтение 3–й страницы книги ~Букет на приеме~

-- Не прислушивался.

-- Странно: запомнили единственную пустячную деталь -- пятый этаж.

Кирпичов молчит, и Знаменский внимательно за ним наблюдает.
Некрасивое, но выразительное и осмысленное лицо, большие трудовые руки,
непритязательный серый костюм и единственная, пожалуй, дань моде во всем
облике -- длинные волосы.

-- Еще разговаривали про какую-то клюкву, -- говорит, наконец,
Кирпичов.

-- Вероятно, про развесистую?

-- Совершенно точно. Была, мол, клюква обыкновенная, а стала
развестистая.

-- Нашли место для шуток, Кирпичов! Вы отдаете себе отчет, почему нас
интересует рейс к Петуховым?

-- Ну... что-то там стряслось...

-- Ваш приезд по времени совпал с преступлением в их квартире.

-- Ну совпал. И что?.. Я виноват?.. Почему меня таскают?..

-- Потому, что вы везли не Петуховых, Кирпичов. Вы везли преступников.

-- У них на лбу не написано, кто они есть! Мне сказали фамилию -- я
везу.

-- Тогда еще раз сначала. Двое мужчин сели в машину и назвали фамилию,
на которую сделан заказ. Так?

-- Так.

-- Диспетчер помнит, что не смогла дозвониться Петуховым и
предупредить, что машина выслана. Вы говорите, у них не были. Откуда же те
двое могли знать, что Петуховы на четыре пятнадцать вызвали такси?

Кирпичов, смешавшись, подыскивает ответ:

-- Может... может, они у хозяев спросили...

-- Хозяева были уже неспособны ответить, Кирпичов.

Тот дрогнул бровями.

-- Их... насмерть?..

-- Поднимались вы к Петуховым?

-- Нет!

-- У таксистов прекрасная профессиональная память. И прошли всего
сутки. Опишите, пожалуйста, внешность ваших пассажиров.

-- Мое дело следить за проезжей частью, а не пассажирами любоваться.

-- Если вам их покажут, узнаете?

-- Покажут? -- На лице Кирпичова сменяются испуг, радость, недоверие.
-- Но разве... Разве их нашли? Поймали?.. -- Верх берет осторожность. --
Нет, не узнаю.

* * *

-- Значит, и тебе врет? -- спрашивает Томин, когда тройка собирается у
Знаменского.

-- Врет. И не вполне ясно, почему.

-- Но, Павел, когда человек знает -- произошло преступление и он не
причастен, зачем ложь?

-- Врет -- значит, имеет причину, -- поддерживает Томин. -- А в таком
деле иметь причину врать... -- Звонит телефон, он берет трубку. -- Да... Ну
молодец, вези скорей! Что?.. Ладно, пусть покормит рыбок... Сестру Петуховой
тебе доставят минут через сорок, -- говорит он Знаменскому. -- Она старая
дева и держит три аквариума. Зинаида, что практически дал осмотр?

-- Очень мало.

-- Крушили все подряд -- и никаких следов?

-- Да, вот и так бывает.

-- Ну, а замок?

-- Хороший замок. Даже со специальным инструментом повозишься, пока
вскроешь. И в механизме ни малейших царапин. Дверь открыли сами Петуховы. А
если кто-то снаружи, то идеально подходящим ключом.

-- Ваше счастье, что в этом деле есть хоть один правдивый и немного
соображающий свидетель. Некто Томин. Так вот что я вам скажу. Петуховы
никогда не впустили бы незнакомого человека. Звонят однажды: "К нам ломится
подозрительный мужчина!" Спускаюсь. На площадке топчется новый
водопроводчик из ЖЭКа. Немного под мухой, но вполне культурно объясняет, что
явился по собственному их вызову -- чинить кран. Или: дня два назад я занес
их любимый журнал "Здоровье" -- по ошибке сунули к нам в ящик. Слышу из-за
двери: "Ах, Шурик, громадное спасибо!" Но, прежде чем открыть, накинули
цепочку -- убедиться, что действительно я. Понимаете, у них это железный
рефлекс. Так что надо искать среди знакомых, и притом тех, кто знал про
деньги.

-- Извини, перебью, -- постукивает карандашом Знаменский. -- Вот
квитанция прачечной. Я туда звонил. Белье брали на дому и домой же
привозили. Как ты просунешь узел в щелку, не сняв цепочки? То же самое с
переводами от сына. Чтобы получить деньги, надо предъявить паспорт,
расписаться.

-- У Петуховых примитивно стащили ключ из кармана, -- предполагает
Кибрит.

-- У-у, какая поднялась бы паника! И меня непременно призвали бы для
консультации: что надежней -- сменить замок или врезать два дополнительных.
Нет уж, тут вы со мной не спорьте. -- Томин достает исписанный лист. -- Вот
тебе, Паша, список их близких, соседей и прочее. Судимых, увы, нет. А эта
пригласительная открытка выпала из кармана Петухова в больнице.

-- Вон они куда собирались! Банкет по случаю семидесятилетия друга и
бывшего сослуживца... Бутылка шампанского?.. -- вспоминает Знаменский. --
Гм...

Томин кружит по кабинету.

-- Как вы думаете, о чем Петухов говорил в бреду ночь напролет? О
салате и огурцах! Что сильная засуха, и надо их ехать поливать. Просто
терпения нет: мы тычемся в потемках, а старички лежат помалкивают и все
знают... Попытаюсь еще раз прорваться в больницу.

И Томин прорвался-таки к Петуховой, состояние которой полегче, чем у
мужа.

Иссиня-бледная, с перебинтованной головой лежит она на больничной
койке.

-- Анна Ивановна!.. Анна Ивановна, вы меня не узнаете?.. Я из квартиры
наверху, Томин.

-- Здравствуйте, Сашенька, -- шепчет Петухова.

-- Как самочувствие?

-- Все болит...

-- Анна Ивановна, одно слово -- кто?

-- Не видела, Сашенька.

-- Но как все случилось?

-- Афанасий Ильич пошел отпирать... потом слышу -- голоса... Я
выглянула из кухни... а он лежит... И дальше не помню...

-- Вы кого-нибудь в это время ждали?

-- Никого.

-- Анна Ивановна, если хоть малейшее подозрение... Нет?

Петухова слабо качает головой.

-- А деньги находились в квартире? Где они были спрятаны?

Петухова закрывает глаза.

-- Просто так... лежали, -- и жалко, по-детски всхлипывает.

* * *

Надежда Ивановна, сестра Петуховой, до появления на Петровке ведать не
ведала о несчастье. Не ведала она, как выяснилось, и о том, что Петуховы
скопили за последние два-три года круглую сумму. И теперь, сидя у
Знаменского, Надежда Ивановна нет-нет да и утрет слезу. Но показания ее "не
деформированы" волнением или обидой. Пал Палыч чувствует, что на
объективность этой женщины можно положиться.

-- Не понимаю, зачем деньги держали дома? -- недоумевает он.

-- Психология. В сберегательной книжке только цифры, а если дома, можно
и поглядеть и пощупать. Они небось в эти деньги едва верили!.. Символ это
для них был, я так представляю.

-- Символ обеспеченности?

-- Нет. Что Борис наконец в люди вышел. Ведь столько лет никакой
надежды...

-- А то, что с чужими людьми делились, а родной сестре -- ни слова,
тоже психология?

-- Психология, -- вздохнув, подтверждает Надежда Ивановна. -- Но это
такое -- вовсе семейное, тут не к месту.

-- Все-таки рассказали бы, если не секрет.

-- Да неловко выйдет: сестра в беде, а я ее вроде судить стану... Ну
ладно, расскажу, вы только не передавайте. Брат у нас был, Семен. Женился он
на вдове, еще и с ребенком. Бабенка, правду сказать, вздорная попалась. Но
мальчика я привечала -- книжки там разные... когда рубашечку купишь. Родной
-- не родной, а все племянник. Особенно, как Семен умер. Жалко, знаете. А
Петуховы совсем наоборот: у нас, говорят, теперь ничего общего, брось
мальчишку приваживать, накличешь беды.

-- Какая ж от мальчика беда?

-- Да правду сказать, непутевый он, Генка... Двадцать два уже, а все к
делу определиться не может, мотается из стороны в сторону. Иногда сердце
замирает: ну как с пути собьется!

-- У Петуховых он бывал?

-- Зачем ходить, куда не зовут? Раз в год забежит...

-- И вы связываете их скрытность с вашим отношением к племяннику?

-- Другого и придумать не могу! Наверно, опасались, что на Генку
просить стану. Но разве я бы стала?! Понимая их психологию.

-- А Гене сейчас нужны деньги?

-- Да вечно ему нужны деньги. То в биллиард проиграется, то вдруг