живот, приоткрыл глаза, огляделся, у воды люди лежали, словно карты в
заигранной сальной колоде.
такси.
сдавал дежурство, а Денис еще стоял в ванной, подставляя лицо под колючие
струйки. Он смочил негустые русые волосы, закрутил кран и широкими
ладонями начал стряхивать с рук и груди воду, коснулся живота и
поморщился: он был плотно покрыт жиром, а по бокам, чуть ли не в ладонь
шириной, нависали складки. Денис шагнул негнущимися ногами из ванны,
протер запотевшее зеркало, оглядел себя, кивнул, хотел подмигнуть
насмешливо, но получилась довольно жалкая гримаса. Два дня как он начал
новую жизнь, бегал трусцой и делал гимнастику, мышцы в отместку ныли,
мелко дрожали и подталкивали к осиротевшему дивану. Денис оделся, прошелся
по квартире, думая о том, что необходимо купить весы или хотя бы взять на
время у соседки, отгоняя мысли, что все это уже было, начинал он новую
жизнь, делал гимнастику и бегал, не пил, ограничивал себя в куреве и еде,
но никогда уже ему не быть Денисом Сергачевым с фигурой "как у бога".
переход в комнату, где на столе притаилась пишущая машинка и магнитофон,
хранивший в своей бесчувственной памяти интервью с олимпийским чемпионом,
статью о котором надо через два дня положить на стол редактора.
пластмассовыми боками, который, накрывшись трубкой, угрюмо молчал. Помощь
пришла неожиданно, неуверенно тренькнул дверной звонок, Денис вскочил,
ноги подкосились, свело бедра и икры, но он заставил себя прошагать до
двери, с надеждой крикнул:
тетка названивала уже соседям; взглянула на Дениса неприветливо, оценив
его как покупателя несерьезного.
диете и о картофельной кожуре вовремя остановили Дениса.
деловито спросила:
так она называла Дениса, - занеси, пожалуйста.
последующие действия и разговоры были известны досконально. Елена
освободит от работы, накормит досыта, лишит свободы и чувства достоинства.
орудовала у плиты и кухонного стола, отвечала на непрерывные телефонные
звонки и учила Дениса уму-разуму. Она все делала быстро, четко, можно
сказать, вдохновенно. На плите что-то жарилось, хозяйка в это время
чистила и мыла овощи, уточняла по телефону место и время очередной
встречи, кому-то отказывала, другого одобряла и с чуть кокетливой
гримаской, которая смягчала облик сугубо деловой женщины, говорила:
очерки, которые читают одни дебилы...
сунула ему в руки морковь и терку. Он начал тереть морковку, смотрел на
деловую женщину и пытался вспомнить, как она выглядела двадцать лет назад,
когда они познакомились у волейбольных площадок на стадионе "Динамо".
казалась маленькой и беззащитной девочкой. Денис ошибался. Возможно, в
раннем детстве Елена и была непосредственной и наивной; когда же она
познакомилась с Денисом, то пошла его провожать после соревнований и
согласилась вновь встретиться отнюдь не потому, что он парень остроумный и
обаятельный. Атлетически сложенный, жизнерадостный и неглупый,
прирожденный лидер, он обращал на себя внимание, но Лена в нем оценила
другое. В спортивной среде, модной в те времена Денис Сергачев был парень
известный и престижный...
луковицу, деревянную доску, острый нож и ответила на очередной звонок.
однако нарезал прозрачными кружочками и откинулся на высокую деревянную
спинку стула - мебель на кухне Качалиных была вся темного дерева, резная.
Денис пытался взглянуть на Елену со стороны, не из глубины десятилетий, а,
как говорится, "на новенького". Коротко стриженная блондинка с карими,
почти всегда смеющимися, однако не добрыми глазами; фигура спортивная,
отнюдь не потерявшая форму, разве что грудь тяжеловата, но многим мужчинам
это нравится. Двигается Елена быстро, не резко, кисти рук и лодыжки сухие,
мускулистые, в общем, чувствуется в ней порода. Интересная, уверенная
женщина, излучающая тревогу и опасность. Одетая в шорты и коротковатую,
плотно облегающую кофточку, Елена даже на кухне носила витую золотую цепь,
массивное кольцо и перстень с бриллиантами.
отличной настольной зажигалкой и оглядел хорошо знакомую кухню. В двух
словах о ней можно сказать: много и дорого. Холодильников, конечно, два -
и, естественно, импортные, такие же, как многочисленные банки и
кастрюльки, даже запах от них заморский, а уж о продуктах и говорить
нечего.
соблазнительных плодов, которые и с деревьев-то свисают специально, чтобы
их сорвали и съели. На этой кухне, у Елены, Денис позволял себе пить кофе,
порой и нечто более крепкое, и курить, ему казалось, что если он начнет
еще есть, то потеряет остатки независимости и индивидуальности.
чем самообман. Так узкогрудый мужчина с животиком-тыквочкой, увидев себя в
зеркале, набирает в легкие воздуха, напружинивает грудь, подтягивает живот
и, застыв на несколько секунд, бросает на себя горделивый взгляд. Таким
лихим парнем он и останется в своем сознании, когда с облегчением выдохнув
и приняв естественный вид, быстро от зеркала отвернется.
было! Казалось, все фирмы мира, гарантирующие хорошее настроение и
безрассудные поступки, прислали сюда своих полномочных представителей. Но
все они были пустыми, высосаны до капельки, и мундиры их поблекли под
тонким, липким слоем жирной пыли.
слушаю тебя, дорогая, пожалуйста, по буквам.
необходимо отметить, и попробовала, достаточно ли посолен суп. - Получишь
завтра.
добудет, точнее, его привезут сюда, в дом; если нет, начнутся бесконечные
звонки, и необходимая вещь все равно будет добыта. Слово свое Елена
держала неукоснительно, помогала друзьям и даже просто знакомым охотно и
бескорыстно, однако благодарность неизменно получала сторицею. Денис
неоднократно наблюдал процесс взаимообмена услугами, но не мог проследить
за многоступенчатостью их хитросплетений.
наполнила чем-то золотистым и остро пахнущим, себе тоже плеснула чуточку.
- Как у вас, писателей, говорят? С утра выпил и целый день свободен?
добродушно, добавил: - Я журналист, да и то спортивный, в меню это
значится после коньяка, водки и даже рябиновой настойки.
посмотрела недобрым взглядом, и скорбные морщины появились и исчезли в
уголках рта. - Я не хотела бы заглянуть в меню, где имеется мой порядковый
номер и цена. - Она легко подняла с пола тяжелый таз и скрылась в ванной,
где тут же зафыркал кран, шлепнулась о фаянс набрякшая от воды ткань.
выпил до дна. Пишущая машинка напрасно ждала его в соседней квартире.
жалости, он стал вспоминать, чего сегодня уже точно не сделает.
Естественно, он не закончит статью и, конечно, не пойдет на тренировку - в
два часа "старички" соберутся погонять мяч. Он не поедет в редакцию и
Спорткомитет, не пойдет в прачечную и за хлебом. Весь день впереди, как же
он, Денис Сергачев, убьет его? День отлично начался, надо было тетке в
фиолетовой кофте притащиться со своей картошкой и заманить его сюда,
усадить, напоить. Умиление переросло в самобичевание, Денис властно
одернул себя. Елена молодец, надо жить по-качалински. Готовим обед,
стираем? Прекрасное настроение, мы хорошие, трудолюбивые. Пьем, умеренно
безобразничаем? Великолепно. Жизнь одна, второй точно не выдадут, хватай,
лови! Ты поймал, ухватил больше соседа? Значит, ты сильный, ловкий, умный,
и пусть завистники удавятся. Такое восприятие жизни Денису нравилось, он
пытался принять его, порой получалось неплохо, но обязательно наступало
похмелье, возникало чувство вины, неудовлетворенности.
месяцами. Когда же возвращался - чистеньким, обновленным, уверенным, - его
встречали радушно, словно расстались вчера. Лишь Елена сверкнет карими
глазами, спросит беспечно: "Монашеский запой прошел? Живи, как люди, не
бери в голову лишнего". Денис оставался, через несколько дней круговерть
мира Качалиных засасывала, лишала воли.
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Акунин Борис
Смит Кордвейнер