телефонизированным временам, весьма обширной. Она писала (и регулярно
получала обратную корреспонденцию): двоюродной сестре Натусе в
Севастополь; школьной подруге Галке в Черновцы; институтской подружке
Толстой Миле, которую судьба забросила в Магадан; и еще двум подругам -
Вере в литовский город Игналина и Нине в нашенский Нижний Новгород.
Кроме того, по своим делам "боев за справедливость" она имела
эпистолярные сношения с аппаратом мэра, правительством Москвы,
префектурами, а также разнообразными торговыми и промышленными
предприятиями. Так что, помимо бесплатных газет "Экстра М" и "Центр
Плюс" и бесчисленных рекламных листовок, почта почти всякий день
приносила ей то официальное, а то приватное письмо. Вот и нынче она
достала из почтового ящика в мерзлом подъезде длинненький конверт.
Конверт был с нездешней маркой и обратным адресом, напечатанным
латинскими буквами. Сердце екнуло:
как со смехом называла эту затею Таня. (Иной раз Таня намеренно путала и
называла проект "гинекологическим".) Раз в неделю Юлия Николаевна
посылала в парижскую газету (аналог нашей "Из рук в руки") объяву, в
которой она просила откликнуться своих родственников, - благо специально
за бланки международных объявлений платить было не надо: все равно ради
отечественных квитков газета покупалась каждое утро.
корнями в легендарное дореволюционное время.
Николаевне ее мама - князем и одновременно миллионером из Харькова. У
господина Савичева было то ли семь, то ли даже восемь детей.
концов, был ее дедом. Что сталось с самим князем-миллионщиком и
остальными его детьми, ничего не было известно. То ли сгорели они дотла
в пламени революции и Гражданской войны, то ли тихо перемололи их (как и
деда Николая) в лагерную пыль в тридцатые; а может, пали они на фронтах
Великой Отечественной... О судьбе их не осталось ничего: ни изустных
преданий, ни писем, ни документов.
во Франции или в Аргентине ее троюродные братья и сестры? Ее двоюродные
тетушки?
родственники? Померли все, давно померли! А если не померли - по-русски
читать разучились. Тоже, размечталась - тетушка из Парижу! Ищи иголку в
стоге сена!..
Ответа все не было и не было. Уверенность Юлии Николаевны в успехе дела
становилась все более призрачной... И вот, наконец, иностранный конверт!
бы, к примеру, Таня). Нет, Юлия Николаевна поднялась на лифте в
квартиру, взяла очки, ножичек для разрезания бумаг, погрузилась в кресло
- и только после этого, аккуратно вскрыв письмо, принялась читать.
бумаге. Написано оно было по-русски.
Господа, позвольте продемонстрировать Вам свое самое глубокое почтение.
напечатанное в парижской газете. Мое волнение усугубилось тем, что,
вполне возможно, я являюсь искомым для Вас субъектом.
1915 году в городе Харькове, Россия. Мой papa. Ie compte Виктор Ильич
Савичев, возможно, является тем самым г-ном Савичевым, коего Вы
разыскиваете.
1918 году в советской России, и обстоятельства его смерти не являются
мне известными.
пароходе, вместе с героическими офицерами Белой армии. Морем мы попали в
Константинополь и в 1921 году перебрались с нею в Париж.
оккупации, от грудной жабы. Она похоронена на русском кладбище
Сен-Женевьев-де-Буа.
господь его бессмертную душу! - восемь лет тому назад. К несчастию, мы
не имели детей.
приятно и утешительно больше узнать о моих возможных родственниках из
России, где мне, волею жестокого XX века, так и не удалось более
побывать.
подробный рассказ о Вашей семье, а также, по возможности, свидетельства
Вашей связи с семьей Савичевых?
имею право поздравить Вас с Рождеством Христовым и пожелать Вам света,
здоровья и любви.
прочитав депешу. - Княгиня из Парижу! Бабуленька!.. Да я всю жизнь об
этом мечтала!.. Вот не ожидала, что тебе хоть кто-то ответит. А тут -
княгиня!
Николаевна.
Таня. - И даже не шубка! Тут ведь каким наследством пахнет! - И Таня еще
раз зачитала то место из письма, где княжна Фрайбург-Савичева говорила о
своем парижском одиночестве, об отсутствии детей и иных родственников.
за него доплачивать (расходы взяла на себя Таня).
расстрелян в Ленинграде 1937-м. Именно он являлся, по всей видимости,
старшим братом французской княжны.
которая, по всему судя, доводилась парижской княжне племянницей.
Наконец, она сообщала хронику своей жизни, а затем в самых умилительных
тонах повествовала о дочери своей Танечке.
вычеркнуты те моменты, которые говорили о малом достатке и безработице
самой Юлии Николаевны. ("Они там на Западе несчастненьких не любят", -
безапелляционно заявила по этому поводу дочь.) К посланию, отправленному
в Париж, прилагались: фотографии самой Юлии Николаевны в возрасте 17, 33
и 42 лет; два фото Танечки, одно из них - на фоне ее новенькой машины
"Пежо-106" ("Пусть княжна не думает, что мы тут лаптем щи хлебаем!"), а
также ксерокопии фотографий деда Николая, предполагаемого брата княжны.
Приложена была и копия одного-единственного имевшегося общего, семейного
фото. Оно было изготовлено в харьковской фотографии "Русская Светопись"
(фотограф М. Лещинский, в собственном доме на Сергиевской площади, около
Лопанского моста) и датировано 1916 годом.
исключительной манишке с бриллиантовой заколкой в галстуке и дорогом -
это было видно даже сквозь годы - костюме). Он помещался в центре
многочисленного семейства. Его окружали жена и семеро детей разного
возраста. Несколько на отшибе стоял старший сын, подросток Николай (дед
мамми), в гимназической форме и с тщательно прилизанными волосами. А вот
на коленях у князя Виктора Ильича Савичева сидела годовалая девочка в
чепчике. Именно она, по всей видимости, превратилась со временем в
княжну Савичеву-Фрайбург, живущую ныне в пригороде Парижа АнТан-ле-Бен.
посему добрался от пригорода Парижа до спального московского района за
полтора дня. Ответ представлял собой довольно объемистую посылку, в
которой, помимо письма, имелись следующие предметы. Во-первых, был там
зачем-то пакетик мюсли (точно такие продавались в супермаркете рядом с
Таниным домом); во-вторых, ксерокопия фотографии князя Савичева - на ней
он был запечатлен в гордом и надменном одиночестве. В-третьих, коробка
духов "Шанель ј 5", предназначавшаяся в подарок Юлии Николаевне; и,
в-четвертых, золотой кулон с двумя вензелями В и С - семейная реликвия,
принадлежавшая некогда князю Савичеву. Кулон предназначался, как
единственная память о князе, "наследнице (а именно так писала княжна)
Татьяне".
Савичевой-Фрайбург. Письмо уже было не отстраненным, а горячим,
искренним, порой даже сбивчивым.
настороженность, сквозившую сквозь строки первого "разведывательного"
Василенко Иван
Маккефри Энн
Махров Алексей
Мацумото Сэйте
Свержин Владимир
Акунин Борис