Ульяновска. Вышел подбоченясь на Красную площадь. Раз - и перенес
Мавзолей. Два - на том месте стоит храм Василия Блаженного. Все!
Копперфильд отдыхает. Плачется в плечико Клавы Шиффер...
У него - эксклюзивные права. Он - всем известен.
редакции) своими мечтами или всерьез верить, что они осуществятся. Но
надежда у него была. Маленькая, но была. В конце концов, ему пока только
двадцать пять - вся жизнь впереди! Разденься и жди!
современным молодым человеком. Он любил после работы (да и во время
нее!) пропустить рюмку-другую коньяку - был бы повод! Ему нравилось
смущать практиканток с журфака наглым взглядом и циничными разговорами.
Он имел связь с женщиной на девять лет старше его. Наконец, Дима
прекрасно знал, что многие статьи в его газете (равно как и в других)
появляются не в результате свободного журналистского поиска, а оттого,
что так кому-нибудь нужно. Больше того, ему самому не раз предлагали
деньги за публикацию того или иного нужного материала. Но таким
просителям Дима вежливо, но твердо отказывал. Может быть, дело было в
цене. Сто тысяч долларов ему пока не предлагали, а десять штук "зеленых"
(максимальная цена, на которую его уламывали) - слишком дешево, считал
Дима, за его бессмертную душу.
маслом, любовь женщины бальзаковского возраста. И пока где-то на свете
вызревает для него гранд-сенсация, сенсация-супер, он будет делать
сенсации маленькие.
сколько раз его парашют не раскрывался? Трепался по коридорам? Трепался!
Вот теперь-то за базар и ответишь! Так, что ли, нынче говорят?
подъемные, полетные и опускные?
За 160 лет до описываемых событий
посему читаете Вы эти строки в те минуты, когда мои бренные останки уже
покоятся в земле. Подернулись ли слезою Ваши глаза, столь прекрасные,
сколь, по отношению ко мне, и хладные ? Остались ли Вы равнодушны при
известии о моей кончине так же, как были Вам равнодушны все условия моей
жизни ? Мне не дано об этом узнать... Однако к делу.
несчастливый - и столь же драгоценный, сколь и бесполезный. Ни единая
душа в подлунном мире не ведает, кажется, об его существовании. Он
принадлежал несчастному Его Императорскому Величеству Павлу Петровичу и
был получен покойным отцом моим при обстоятельствах весьма трагических.
Отец мой передал его мне перед собственною кончиною, наказав хранить
бережно, потаенно и ни единой живой душе не сказывать о его
существовании.
кроме единственно Вас, милостивая Анна Николаевна, у меня нет. Было бы
дерзостию неслыханной ставить Вам условия хранения сего драгоценного
предмета, Вы вольны делать с ним все, что душе Вашей угодно будет - да
только думаю я, что из уважения к памяти если не моей, так отца моего.
Вы вспомните, милостивая государыня Анна Николаевна, об его завете.
Примите сей дар как знак того, что одна Вы были и остаетесь свет моей
жизни. Если бы знали Вы, милостивая Анна Николаевна, с каким
наслаждением пал бы я к Вашим ногам, дабы обнять Ваши колена, изливаясь
в бесполезных чувствах!.. Простите мне мою дерзость, ибо Вам известно,
как любил я Вас при жизни - точно так же буду любить и за гробовою
доскою, и, быть может, любовь моя оградит Вас от многих печалей.
Николаевна.
***
советские времена, здесь готовили будущих десантников и
спортсменов-парашютистов. Аэродром финансировался государством и
существовал вполне безбедно. Когда наступила перестройка, начальник
аэроклуба, как и все жуки-начальники, сориентировался быстро. Денег
"сверху" больше не дают? Будем брать их со спортсменов! И парашютные
прыжки стали платными. Спортсмены зароптали, начав разбегаться - лишних
денег у них не было, да и сама идея - платить за то, что столько лет
было бесплатным, - казалась кощунственной.
иностранцев.
родине это стоило не меньше двадцати пяти баксов.
старой гвардии влюбленных в небо на аэродром стали приезжать "жирные
коты". Эти готовы были платить за экстремальные развлечения. На
аэродроме их стали стричь немедля. Раньше, для того чтобы получить право
прыгать с парашютом-"крылом", надо было сделать не меньше шестидесяти
прыжков на старом десантном "дубе".
прыжков разрешалось и свободное падение. Все это обходилось прыгунам в
астрономические, по понятиям простых людей, суммы - но "фирмачи" и
банкиры деньги выкладывали с легкостью.
начальник построил две шикарные гостиницы. Из столовки сделали
элегантное кафе.
вечером пили, ночью трахались. Спали до часу. Утренние построения и
такие глупости, как спортивный режим и дисциплина, остались в прошлом.
порядке вещей. А три-четыре человека каждый год разбивались насмерть.
Раньше такое случалось раз в десять лет. По каждому инциденту в прошлые
времена собирали комиссию, расследовали причины, искали и находили
виновных. А теперь каждый прыгун подписывал бумагу, что он сам отвечает
за себя и к аэроклубу, случись что, претензий не имеет.
мире. Новое поколение на спортивные результаты плевало - они уже сделали
карьеру, каждый в своей специфической области. Самоутверждаться с
помощью парашюта им нужды не было. На аэродром приезжали расслабляться,
а не тренироваться. И от начальника требовали все новых и новых
развлечений. Он с удовольствием придумывал и организовывал их - что
приносило ему немалый доход.
Прыжки с большой техники - самолета "Ил-76" и вертолета "Ми-6"... Все
острее ощущения.
Северный полюс. Идею приняли "на ура" - несмотря на то, что эта
недельная поездка стоила около трех тысяч долларов. "Подумаешь, три
штуки. Зато кайф какой", - говорили богатые парашютисты. Не очень
богатые призадумались - деньги, конечно, немалые, но до сентября еще
далеко, можно и подкопить. Многие специально сдвинули отпуска на
сентябрь. Планировали на пару недель съездить куда-нибудь к морю, а
после махнуть на Северный полюс. Это ведь как можно потом расписать,
вернувшись в Москву... А жалкие остатки парашютистов старой закалки,
которые еще появлялись изредка на аэродроме, гордо заявляли, что в гробу
они видали этот полюс. За такие деньги еще и мерзнуть... Но прыгнуть на
Северный полюс хотелось всем. Даже Арина, жена начальника, робко
спросила мужа: "А я вам там не понадоблюсь? Может, приготовить чего или
постирать?"
***
прошла паспортный контроль и получила багаж, натикало уже почти семь.
Ехать домой смысла не было.
завтра в восемь вылетать из Шереметьева. Подумаешь, заплатить за ночку в
четырех звездах. Она на такси больше потратит. А теплую одежку и парашют
завтра привезет к самолету брат - все равно он эксплуатирует ее
квартиру, кормит рыбок и трахается там со своей Сашенькой.
носильщику и забросила чемоданы в шкаф.
радостно засмеялась. Без сожаления бросила под ноги одно полотенце,
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий
Контровский Владимир
Лукин Евгений
Никитин Юрий