бу? -- предположил Карелла.
все равно что... ну... сказать, что Анджела в один и тот же день может ока-
заться и невестой и вдовой.
ку: кто бы... кто бы мог желать моей смерти?
отсюда.
ка. Но я не был виноват, Стив. Мы были с его другом в карауле, и тут начал
стрелять снайпер. Я, как только услышал выстрел, сразу же пригнулся, а это-
го парня запенило. Ну и его дружок сказал, что это из-за меня. Мол, я дол-
жен был заорать, что стреляют. А когда я, черт возьми, мог успеть заорать?
Я же не знал об этом, пока не услышал выстрел. Ну а потом было уже поздно.
знаю. Он живет в Калифорнии.
был похож на человека, который ест пауков на завтрак.
девушка. Я думаю, что это у нас семейное. И если только ты сам не стремишь-
ся поскорее развестись, я бы не стал обсуждать с ней никаких мохнатых, пол-
зающих или...
а в душе думает, как бы смыться из армии?
сом, как у боксера. Черные волосы, очень темные глаза. Небольшой шрам возле
правого глаза. Всегда с сигарой во рту.
не очень похоже, что это он. Я хочу сказать: откуда бы ему стало известно,
что у тебя сегодня свадьба? -- Он пожал плечами. -- Черт, и все же это мо-
жет оказаться просто шуткой какого-нибудь типа с извращенным чувством юмо-
ра.
ло.
колько лишних гостей? -- спросил он.
бы что-нибудь стряслось с женихом, не так ли? -- Он усмехнулся: -- Когда
получаешь в родственники полицейского, то преимущество заключается в том,
что он может достать телохранителей в любой момент, когда это нужно. Даже в
воскресенье.
отдых. Воскресенье в полицейском участке -- такой же рабочий день, как по-
недельник, вторник ну и все прочие дни недели. И все же, если дежурство вы-
падет на него, считайте, что вам не повезло. Ни к комиссару, ни к капелла-
ну, на к мэру вас не вызовут, остается только идти в дежурку. То же самое и
на Рождество. Хотя это, конечно, еще большее невезение, если, разумеется,
вам не удастся поменяться с полицейским, который Рождество не празднует.
Словом, жизнь в полицейском ведомстве никогда не сходит с одной и той же,
раз и навсегда накатанной колеи.
седьмом участке сидел детектив второго разряда Майер Майер. Под его началом
была бригада из шести детективов, которая вместе с ним приняла смену в во-
семь утра и должна была работать до шести вечера. За окном дул легкий вете-
рок, голубое небо было безоблачно, и сквозь ячеистую решетку в помещение
проникал яркий солнечный свет. В такой день, как этот, дежурная комната,
обшарпанная от времени, выглядела вполне уютной. Случались дни, когда тем-
пература в городе поднималась за девяносто градусов [Температура в Америке
измеряется по шкале Фаренгейта. 90° F 32°С -- Прим. перев.], и тогда это
помещение напоминало ни больше ни меньше как огромную раскаленную духовку.
Но сегодня все было иначе. Сегодня человек мог сидеть здесь спокойно и не
думать о том, что штаны у него ползут вверх от пота. Сегодня человек мог
печатать отчеты, или отвечать на звонки, или рыться в картотеке, не рискуя
растечься тут же на полу дежурки небольшой бесформенной лужицей.
кой, он изучал циркуляры "Их разыскивает полиция", разложенные у него на
столе, и думал о том, как хорошо жить на белом свете в июне.
двести десять фунтов [1 фут=30,48 см; 1 дюйм=2,54 см; 1 фунт=453,6 г. --
Прим. перев.], протопал через всю комнату и плюхнулся на стул рядом со сто-
лом Майера. Майер понял, что это знамение судьбы, потому что если и был на
свете полицейский, приносящий несчастье, то им был О'Брайен. С тех самых
пор, как много лет назад ему пришлось застрелить местного мясника -- чело-
века, которого он знал, еще будучи мальчишкой, -- О'Брайен, казалось, пос-
тоянно попадал в переделки, где применение оружия было абсолютно необходи-
мым. Он не хотел тогда убивать мясника Эдди. Но Эдди спятил и выбежал из
своего магазина совершенно невменяемый, размахивая огромным мясннцким ножом
над ни в чем не повинной женщиной. О'Брайен пытался его остановить, но это
было бесполезно. Эдди сшиб его на тротуар и замахнулся ножом, и тогда
О'Брайен, совершенно инстинктивно, выдернул свой служебный револьвер и на-
жал курок. Он убил Эдди с первого выстрела. И в ту ночь, придя домой, он
плакал, как ребенок. С тех пор он убил еще шесть человек. Ни в одной перес-
трелке он не хотел применять оружие, но обстоятельства складывались таким
образом, что вынуждали его. И всякий раз, когда ему приходилось убить чело-
века, он плакал. Не на людях. Он плакал в душе, а такой плач болезненнее
всего.
еверием, но они тем не менее старались избегать идти в наряд с Бобом
О'Брайеном. Когда рядом оказывался О'Брайен, дело обязательно кончалось
стрельбой. Они не знали почему. Разумеется, это было не по вине Боба. Он
всегда самым последним из всех вытаскивал оружие и никогда не делал этого
до тех пор, пока это не было абсолютно необходимо. И все же, когда рядом
оказывался О'Брайен, можно было почти, не сомневаться, что дело дойдет до
стрельбы, а полицейские из восемьдесят седьмого были нормальными людьми и
отнюдь не горели желанием лишний раз подставлять себя под пули. Поговарива-
ли, что если даже О'Брайен отправится разгонять шестилеток, играющих в
стеклянные шарики, то непременно какимнибудь чудом один из этих малышей вы-
тащит автомат и начнет разносить все вокруг. Таков уж был Боб О'Брайен. Не-
везучий полицейский.
что О'Брайен служил в полиции уже десять лет, четыре года из них -- в во-
семьдесят седьмом участке, и за все это время он застрелил только семь че-
ловек. Хотя, если исходить из статистики, это все равно было чуточку много-
вато.
дальше по коридору. По правде говоря, Майер вообще никогда не думал о нем.
Он и вспоминал-то о Мисколо только тогда, когда встречал его.
-- Помню, бывало, придешь, особенно поздно, после засады или чего-нибудь в