столкнулся с какой-то неспешно плывушей штукой, еще не успевшей затонуть
окончательно, но уже совершенно неопознаваемой: на три четверти она была
уже под водой. Чиркнув вдоль корпуса, она, видимо, вследствии сотрясения,
вдруг попыталась всплыть, так при этом врезав мне по лопасти руля, что та
приняла по отношению к копрусу несколько странное положение. Возникла
такая чудовищная вибрация, что я был вынужден выключить двигатель. Моя
"Молния" не слишком шустра даже на обоих своих маленьких дизелях, но в
моем распоряжении были отлив и сильный западный бриз. Меня понемногу
сносило ветром, и под конец я уже проклинал все на свете, а особенно такой
способ передвижения, как вдруг заметил несколько островков прямо посреди
залива. Прилив почти скрывает их, пристань они ненадежная, и поэтому не
имеют даже названия, а отмечены только в лоциях. Как мог, вырулил на них и
в сумерках, вцепившись двумя баграми в берег, благополучно причалил.
Вытащив поврежденный руль и запасной, я решил, что займусь этим засветло и
взялся за нехитрый ужин. Я как раз делал вожделенный глоток из любимой
фляги, когда в дверях камбуза появилась мокрая фигурка Гули: огромные
темные глаза и нежная полуулыбка на устах.
внушить ей, что я не хочу иметь ребенком ни невесту, ни хозяйку, ни что бы
то было подобное. И тем более не желаю устраивать ту радостную возню с
воплями и сладострастными стонами, о которой она клянется не рассказывать
никогда-никогда ни одной живой душе, слово чести. Ее негодующим выкрикам и
сердитому бормотанию не было конца, она раскраснелась и разозлилась. Около
полуночи я дозвонился до ее отца и объяснил ситуацию. Я чувствовал, что он
не слишком-то верит в историю со сломанным рулем. При сложившихся
обстоятельствах в это и вправду было трудно поверить. Он сказал, что был
уже близок к тому, чтобы вызывать полицию. Он спросил, когда я вернусь, и
я назвал приблизительнок время. Он сказал, что лучше всего будет, если я
подброшу Гулю до Полуденного Ключа. Я скаазал, что меня это вполне
устраивает, что вызвали новый взрыв ее негодования, выкриков и слез.
бесцветной. К завтраку она сварила кофе ужасающего вкуса и крепости. Я
перегнал "Молнию" к песчаным отмелям и там поставил новый руль. Когда
работа была окончена, Гуля, сидевшая все это время на песке, перебралась
на нос и устроилась там, свернувшись в клубочек, маленькая и несчастная.
Но даже будучи маленькой и несчастной, она все равно была восхитительна.
Было что-то особенное в изгибе плавного перехода от бедер к талии, в линии
спины и изящных плеч. Я невольно чувствовал некий отголосок похоти и
сожаления, глядя не нее. Но нельзя сказать, что я действительно сожалел о
своем бездействии. Полагаю, в мировой поток оголтелого секса я не способен
вложить сколько-нибудь значительную долю. Я предпочитал классику.
и вперед по пирсу. Я обошел его и велел Гуле прихватить свою голубую сумку
и вытряхиваться, а с концами я справлюсь уж как-нибудь сам. На самом деле,
я не собирался причаливать. Я только подогнал "Молнию" впритирку к пирсу,
и Гуля немедленно выпорхнула - прямо в объятия любимого папы. Все рабочие
дока, случившиеся поблизости, с любопытством следили за развитием событий.
Ручаюсь, что Гуля обдумывала каждую деталь "возвращения блудной дочери"
всю дорогу до Ключа. Она на минуту отняла лицо от отцовской груди и,
вытянув в мою сторону указающий перст, ясным, высоким голосом объявила:
ночь, всю ночь напролет он тра...
всеуслышание, Тед Левеллен догадался и о полной моей невинности, и о том,
что его дочь горит желанием отомстить мне за это. При первых же словах
Гули я поспешно отчалил и с облегчением смотрел на уже широкую полосу
воды, разделяющую нас. Но широкая ладонь Теда мягко, но очень вовремя
заткнула рот негодующей дочери, и та затихла, уткнувшись ему в плечо. Тед
одарил меня извиняющейся улыбкой, пожал плечами и увел девочку с пирса.
наконец-то очутилась в моих объятиях. Но минуту спустя словно очнулась и
поспешно и неуклюже высвободилась. Чуть-чуть покраснела, улыбнулась и
быстро заговорила:
любил обремененности вещами. Связывают и все такое. Надеюсь, ты еще не
нашел, где остановиться? Да ты и не сможешь, если не зарезервировал места.
Когда я нодоем тебе своей болтовней, скажи мне об этом, ладно? Мне самой
никак не остановиться.
Отсюда, с высоты всех этих этажей была видна гавань с лесом мачт на
стоянках. Гуля показала мне, откуда отсчитывать. Седьмая с краю. Там
тихонько покачивалась на волнах "Лань", чуть меньше, чем в полумиле и
двенадцатью этажами ниже.
ее мама умирает от рака.
апесьлиново-оранжевым пледом. Поднесла руки к горлу, переглотнула.
Говард хочет убить меня.
маленькие слезинки, дрожащие в ее глазах.
что я сумашедшая. Но я не могу! Впрочем, говорят, что сумашедшие все не
могут поверить в свое безумие, так что я не исключение. Но я просто не
могу...
сильнее, вздрагивая всем телом. Каштановые волосы рассыпались по спине.
Выбор у нее небогат. Безумие или смерть.
конце длинного пирса. Служащий внимательно изучил мой членский билет
Бискайского Королевского клуба и почтительно вытянулся. Да, сэр,
разумеется, любой член Бискайского Королевского имеет право на все
привилегии членов местного клуба, сэр.
друзей. Он отослал меня к смотрителю порта, а тот развернул передо мной
огромную подробную схему подвластной ему территории стоянок и предложил
посмотреть. К занятым местам стоянок были прикреплены кнопками ярлыки
находившихся там яхт с описанием, имени владельца, сроком и тому подобным.
слишком хорошо, а четвертую не знал вовсе. Чем больше стоит яхта, тем
большей команды она требует. Как у старого Маккимбера, ныне покойного. Он
держал на яхте команду до шести человек. Сто пятьдесят футов. Семьсот
тысяч сверкающих долларов на ходу и минимум сотня тысяч в год на зарплату
и текущие расходы. Но зато он побывал всюду, где хотел: Португалия,
Ривьера, Греция со всеми островами, Папеэте, Акапулько. Он мог жить на
яхте, в гостинице на побережье, где угодно. Он мог снятся с якоря в любой
час дня и ночи. И всегда в сопровождении одной из своих дам: высокой,
ослепительной блондинки. Но он никогда не пускался в круизы. Это его
нервировало, говорил он. Ему не нравилось просыпаться среди ночи от
непрерывного покачивания, скрипа и скрещета.
осведомился у хозяина, на яхте ли Бриндли, и он ответил, что, насколько
ему известно, на яхте живет только мистер Бриндль. Я поблагодарил его и
отправился приветствовать Доброго Старого Говарда.
принайтованная, с намертво закрепленным рулем. На яхту вели маленькие
сходни. Я подошел вплотную и крикнул:
шезлонг. Секунду или две он таращился на меня, ничего не соображая, но в
следующий миг его широкое лицо озарилось широкой белозубой ухмылкой, а
карие глаза зажглись искренней радостью.
слишком смутный. И совершенно правдоподобный. Личная доставка неких
безобидных документов и выдача заверенного чека прежде, чем истратишь все
деньги. Обычная услуга старого друга старому другу.